Кот

- Мррр… - кот свернулся калачиком на коленях, пряча нос и широченную, почти чеширскую улыбку. Властные пальцы уверенно чешут за ухом, заставляя сладко жмуриться и совершенно по-кошачьи изгибаться, наслаждаясь обществом мужчины. Этот человек не является хозяином кота, но кот сам признал им его. Изнутри рыжего просто распирает счастье. Светлое лучистое чувство наполняет все тело тягучим и липким удовольствием, словно по жилам растекается солнечный мед. - Ко-от. – он добродушно посмеивается и чешет теперь уже шею. Кот млеет в тепле чужого тела и, кажется, готов бесконечно так лежать. Есть в этих вечерних посиделках что-то такое невероятно интимное. Хозяин кажется Ринде таким добрым, взрослым и сильным, себя же он напротив ощущает маленьким, неразумным потерявшимся рыжим котенком, который готов на край света пойти за человеком, не оттолкнувшим его, а пригревшим. Чем-то хозяин напоминает умного и сильного спокойного пса, он внушает надежность, согревая ей Рина. Кот бархатисто мурчит, утыкаясь прохладным носом в теплую шею, несмело обвивая ее руками и с удовольствием вдыхая пряный аромат, исходящий от тонкой кожи мужчины, заставляющий пульсировать что-то внизу живота и напрочь отключающий голос разума. - Ко-от . – снова протягивает, словно сам сейчас замурчит. Хитроватые карие глаза как обычно лучатся смехом. - М? – чуть сонно реагирует пригревшийся Ринда, поднимая встрепанную голову. - Ничего. Замечательный ты, говорю. – усмехается и прижимает к себе, быстро касаясь виска губами. Не раз и даже не два Хаяшида спрашивал себя, что творится в бедовой голове уже не меньше года, сколько они знакомы. После каждой встречи корил себя за эту нелепую, безнадежную, какую-то юношескую влюбленность. Думал, что навязывается, но все равно по возможности находил способы быть всегда рядом, пусть даже наблюдать со стороны, буквально преследовал того, кого хотел бы называть своим хозяином, того, кого считал им. Ринда таял от каждого взгяляда ореховых глаз, от каждой улыбки, такой теплой и ласковой. Любил ли хозяин кота? Рин предпочитал не задумываться. Не пристало коту задумываться о высоких материях, когда ему позволяли быть рядом и даже иногда гладили по шерстке. *** Плечо и шею Ринды обожгло тяжелое дыхание и на секунду показалось, что бледная кожа сейчас вскипит волдырями ожога. Из горла кота непроизвольно вырвался сдавленный всхлип, перешедший в сдерживаемый стон. Жгучая боль расплескалась лавой по всем клеткам тела. Но это только пока. С хозяином всегда больно. Он всегда кусает, царапает, рвет. Ринда любит эту боль, ведь она так сладка. Комната наполнена звуками: Влажные шлепки, глубокое размеренное дыхание и вторящее ему частое, хриплое и сбивчивое, всхлипы и короткие стоны на выдохах. Тонкие губы мужчины шепчут что-то ласковое на ухо коту, сцеловывают с виска стремительно бегущую каплю. Сильные руки ложатся на узкие бедра, приподнимая и опуская, задавая бешеный ритм. По сравнению с хозяином невысокий и худощавый Рин кажется нескладным подростком, хотя вроде и не мальчишка уже – тридцатник не за горами. Воздух выжигает легкие взвесью плавиковой кислоты. Тело колотит как под электрическим напряжением. Голос, и так хриплый, срывается, а в горле першит от частых судорожных вздохов. Мужчина под Риндой же, напротив, почти не издает звуков, лишь иногда низко раскатисто постанывает, методично насаживая парня на отвердевшую плоть, буквально выбивая из него ритмичные вскрики и бессильные уже стоны. В голове и низу живота кота взрываются сгустками удовольствия тясячи крошечных Хиросим, взрывной волной раскатываясь до кончиков пальцев. Подбородок прочертила сверху вниз рубиновая капля из пульсирующей болью прокушенной губы. Разум – не больше и не меньше – вспарывается как обивка стула и выпускает бриллианты искренних чувств в обрамлении грязной похоти. Страсть выжигает все живое на колометры вокруг, остаются только два дышащих в одном ритме тела, судороги икроножных мышц и имя, срывающееся с припухших губ, путающееся в подвесках люстры и разбивающее тонкими осколками эха. При всем желании Ринда не мог бы ответить, чего было больше: боли или чистого удовольствия. Они были так же неразделимы,как и два тела в этот момент. Рин отдавался хозяину наиболее полно, целиком, без остатка. Пружина, скручивавшаяся в паху парня все это время, наконец выстрелила вспышкой оргазма, словно ударившего по голове чем-то тяжелым. Рин прогнулся как от удара плетью и почти сразу рухнул, обмякнув, на тяжело вздымающуюся грудь, ощущая разливающуюся внутри себя горячую вязкую влагу. Бессильно улыбаясь еле слышно замурчал и сразу же ощутил ленивое почесывание за ухом. Ведь он по-прежнему всего лишь кот. И по-прежнему он доволен этим положением, не прося большего. *** Уже минут пятнадцать Ринда нерешительно мялся у двери, обитой вишневым дерматином, не решаясь войти. Звонка у хозяина предусмотрено не было, но у Хаяшиды был собственный ключ. Стоило ли приходить без предупреждения? В висках стучала крошечными молоточками непонятная тревога. Ну не оттолкнет же он, в конце-концов? Это же он, он не может оттолкнуть кота, признавшего его хозяином. Пару раз глубоко вздохнув, Рин уверенно вставил ключ в скважину и дважды провернул. Толкнул тяжелую дверь – та легко поддалась, беззвучно открываясь. Войдя, негромко окликнул, но ответом была тишина, хотя кот кожей чувствовал присутствие хозяина. Неслышно ступая по ламинату, он прошeл в гостиную. Он сидел там на диване, абсолютно обнаженный. Локти были уперты в колени, спина с выпирающим позвоночником сгорблена, а длинные чуткие пальцы запущены в черные волосы. Он не обращает внимание ни на что, только в горле тихо клокочет бессильный рык, как у загнанного волка, просящего быстрой смерти. Ринда осторожно подошел ближе, присаживаясь на корточки и заглядывая в опущенное лицо. Мужчина поднял пустой остекленевший взгляд не человека – зверя. Струящаяся из глаз вместе со слезами боль передалась и коту. Он попытался сглотнуть мертво вставший в горле ком и тихо, на грани слышимости прошелестел: - Он приходил? – кивок вместо ответа. Кот знал, что засыпая, в своих мечтах хозяин видит не его, что есть кто-то важнее, роднее, желаннее, но держал в себе эту горечь, не выпуская ее наружу. Теперь же она грозилась вырваться. - И ушел. – неожиданно хозяин заговорил, глядя в одну точку и озлобленно выплевывая слова, - Опять. Сука. Ушел. Я опять поверил на полчаса, что ему нужен. – бормотание, похожее на пьяную исповедь перешло в сбивчивый шепот, - А теперь он насовсем ушел. Вот так люди и бросают, кот. Именно так. – невесело усмехнувшись мужчина уже почти осмысленно посмотрел на Ринду. - А я… Я ведь не заменю его. Ты бросишь меня… точно так же, как он бросил тебя, да? – в голосе кота почти не было дрожи, только раскаленным прутом в виске засело осознание своей ненужности и статуса слабой замены недостижимому. - Тебя? Брошу...? – в глубине бездонных зрачков забрезжила какая-то мысль и… испуг? Хозяин, похоже, всерьез испугался, что может потерять кота. Котам ведь положено быть гордыми, они не любят делить хозяев с кем-либо и легко уходят. - Прости меня, кот… Ринда. – просто, коротко, но кот ведь и так все поймет - Уже. – кот все понял правильно. Он прижался ко лбу своего хозяина своим лбом и тихо тепло замурчал, когда в жесткие, выжженные осветлениями волосы (шерсть?) привычно впутались пальцы с загрубевшими от басовых струн подушечками . - Ко-от… - Мр.

***

“А я просто кот. Какое мне дело, кто тебе снится? Просто люби меня, как любят котов, а я, может быть, смогу дать больше, чем простой домашний любимец. А еще я буду мурчать, ведь тебе это нравится.”

19-03-2012