Здесь и сейчас. Там и тогда.

Солнце такое теплое и непривычно сильно жарит для этого месяца. Да еще и рынок как всегда полон множества запахов, звуков и как будто накрыт колпаком, не дающим даже легкому ветерку пробежаться между прилавков, нагруженных всякой снедью вперемешку с инструментами и тканями. В этом городе базар ничем не отличается от торговых улиц других городов. А Чанёль повидал их не мало. Себя он помнит с того момента, как оказался на дороге. Просто широкая, утоптанная тропа посреди лугов, по которой было полтора дня пути в одну сторону до первого попавшегося города. Сколько бы он шел, выбрав другое направление, Чанёль не знал. Он просто открыл глаза и понял, что стоит по направлению к западу. Солнце садилось, и он просто пошел за ним. Ничего больше. Отсутствие прошлого не сильно смущало его. Рогатые ящерицы размером с небольшую собаку ведь никого не волнуют? Говорящие волки и единороги тоже. Так почему какого-то человека должно волновать, что он не помнит чего-то? И Чанёль просто стал идти вперед. Как потом говорил один милый олененок, с которым они встретились в лесу, наверное, это последствия травмы. Олененок-то, кстати, и сказал ему, в какой стороне город, какой сейчас месяц и что выглядит он на редкость глупо - одетый слишком легко для надвигающейся зимы. Но Чанёлю было совершенно не холодно. И в тот момент, и после, когда зима уже совсем пришла, и во все другие после нее. Все четырнадцать зим. Чанёля было сложно чем-то удивить. Особенно после того, как он два года прожил в пещере с единорогом. Тот оказался на редкость приятным соседом. Мало говорил, все чаще многозначительно молча и поглядывая на Чанёля своими темными большими глазами. На раздраженное "что?" единорог как-то странно покачивал мордой, но так и не отвечал. Такие моменты случались не часто, но пробирали до дрожи. Как будто он что-то знал. Что-то важное. Может быть, даже о прошлом Чанёля. Но на все вопросы он отмалчивался, говоря лишь то, что хотел говорить. Может быть Чанёль и остался бы в том лесу навсегда, соорудив себе со временем домик где-нибудь на дереве: ему всегда нравилось где повыше, но что-то не давало ему сидеть на месте. Хотелось приключений. И вот, кажется, спустя столько лет приключения его нашли. На этом рынке было столько всего, что непонятно как и каким образом взгляд Чанёля остановился именно на этой неприметной лавчонке. Он даже не был уверен, что это действительно магазинчик, протискиваясь между прилавком с яблоками и большим развалом шелка, чтобы проскользнуть в темное нутро маленькой комнаты с единственным грязным окном. Колокольчик над дверью тихо звякнул, сбивая с металлических бочков пыль и паутину. Чанёль чихнул, а потом вздрогнул. Потому что прямо за его спиной раздалось тихое: - Добрый день. Хозяин лавки странно улыбался одними уголками губ и смотрел внимательно. Не хуже того единорога. Хотя на лошадь с рогом он походил мало, скорее напоминая лису. - Ищете что-то конкретное? - продолжил расспросы человек. - Да нет. - Чанёль стушевался под его взглядом. - Просто путешествую, и вот решил заглянуть. - Сувенир на память? - Что-то вроде того. - Тогда может флягу? Или коробочку для табака? А если вы путешественник, то вам всегда пригодится нож. Смотрите, что у меня есть, - хозяин лавки быстро нырнул за прилавок, доставая из-под него сверток и раскрывая его. - Удивительная работа. Немрочная сталь, рукоятка инкрустированная застывшими слезами райских птиц, лезвие заточено об огненный камень. Этим ножом можно убить даже гидру, если вам удастся подойти на расстояние удара. - Нет, спасибо. - Чанёль вежливо отклонил протягиваемый ему кинжал, с интересом рассматривая полку с книгами. - Я больше увлекаюсь чтением, чем убийствами. - И записи делаете? - с хитринкой спросил продавец. - Да, случается. - Тогда я знаю, что Вам нужно. В руки Чанёлю легла плотная тетрадь из черной кожи. Простая, ничем не украшенная, но от того не менее красивая. - Что это? - Дневник. Для наблюдений, мыслей, воспоминаний. Чанёль отогнул обложку, проводя пальцем по первому чистому листу. Бумага была плотной, но не жесткой. На такой приятно писать, и она не испортится от влаги. - Красивый. Сколько он стоит? - Бери. Он твой. - Но нет, как же...Я должен заплатить. - Все мы когда-нибудь заплатим. Может, когда-то ты уже дал больше, чем нужно? - мужчина пожал плечами. - Удачи в дороге. Пусть твой путь оберегают крылья. - Нет, постойте! Чанёль потянулся рукой к продавцу, намереваясь отдать ему хотя бы пару монет, но тот ловко ушел из-под его руки и нырнул в нишу в стене. Чанёль бросился за ним, надеясь схватить за рукав, но только натолкнулся носом на стену. Ничего не понимая, он потряс головой, еще раз убеждаясь, что перед ним сплошная каменная кладка. Все еще не слишком веря своим глазам, он обернулся и застыл на месте, понимая, что лавка представляет собой просто склад старых ящиков. Никакого прилавка, стеллажа с книгами. Даже колокольчик над дверью пропал. Лишь дневник в его руках остался напоминанием того, что все произошедшее не было сном. Чанёль еще раз тряхнул головой, откидывая со лба волосы, и вышел на улицу. Иногда происходят странные вещи. И его появление в этом мире - главное тому доказательство. Поэтому он просто отправился дальше: покупать себе припасы в дорогу и думать о том, что единорог всегда говорил ему легко принимать все, что с ним случается. Следующее утро выдалось теплым и солнечным, и обещало привести за собой не менее прекрасный день. Поэтому Чанёль потянулся на своем расстеленном под деревьями плаще, сел и осмотрелся, как всегда счастливо улыбаясь миру вокруг. Почему-то сегодняшний день казался таким важным, как будто бы новым началом, и Чанёль решил непременно записать об этом ощущении в свой новый дневник. Достав из сумки кожаный переплет, чернила и перо, он уселся поудобнее и приготовился записывать. Уже почти обмакнув перо в маленькую баночку, он случайным движением перевернул первую пустую страницу и замер, глядя на ровные строчки на следующем листе. И следующем. И следующем. И всеми последующими за ними. Отложив письменные принадлежности, Чанёль еще раз внимательно проглядел страницы и теперь мог с уверенностью сказать: да, дневник уже был заполнен до него. Кто-то ровным, убористым почерком исписал его от начала и до конца, оставив в живых только первый лист. Если бы Чанёль заплатил за эту тетрадь деньги, он, скорее всего, немного бы расстроился. Но так как дневник достался ему совершенно бесплатно, он решил, что это своего рода равновесие во вселенной. Но вот только куда его теперь девать? Писать в нем невозможно. Только если читать как книгу. Но ведь это все таки личное. Наверное. Чанёль нервно оглянулся, словно опасаясь, что сейчас его начнут ругать за то, что он взял чужое. Но никто не ругал. Только ветер нахально задирал страницы, словно предлагая перелистнуть пустой лист и начать читать. - Только пару строчек, - сказал Чанёль самому себе, открывая начало. 18ый день пятой луны. Сегодня очень жарко. Хочется дождя, но, видимо, его не будет еще очень долго. И я встретил одного человека. Он смешной. Не из наших, но мне кажется, Ему можно верить. Из города уходили ночью, пополнив припасы. Он чуть не сдал нас. Шумный слишком. Когда старший его отчитывал - уши так и горели. Даже в темноте было видно. На вид лет двадцать, как и мне, но еще совсем мальчишка. Я тоже сделал суровое лицо, но, кажется, Он совсем не обратил на это внимания. Лагерь разбили на холме за городом. Отсюда почти не видно белых стен, только река красиво выгибается, разрезая луга на две части, оставив маленький островок посередине. Чанёль поднял голову от чтения, понимая, что прочитал больше двух строк. Всего лишь походный дневник. Это может скрасить несколько ночей. Может быть дальше даже будет что-нибудь интересное. Чанёль положил подбородок на руки и посмотрел вдаль. Белых стен города отсюда было почти не видно, а река... Постойте-ка! Он вскочил на ноги, оглядываясь вокруг с бешено колотящимся сердцем. Сел обратно, снова укладывая дневник на колени и читая последние строки. Никаких сомнений. Это то самое место. Не веря в такое совпадение, Чанёль стал читать дальше. Он проснулся рано. Как всегда ест в одиночестве. Пока никто не видит Он тихий и спокойный. Задумчивый. Но как только все просыпаются, Его не узнать - улыбки, шутки, неуклюжие движения. Интересно, какой Он настоящий? Чанёлю тоже стало интересно, но дальше шли лишь описания леса и дороги, по которой автор дневника двигался со своей компанией. Солнце взошло уже высоко, и Чанёлю самому нужно было двигаться в путь. Он уже почти захлопнул тетрадь, как вдруг зацепился взглядом за последние строчки в описании дня. Вечером Он был немного взволнован. Когда я спросил, что случилось, то Он показал на пустое место застежки плаща. Он где-то потерял свою булавку. Она была красивая, в виде пера. Мы поискали ее немного, но пришли к выводу, что, скорее всего, Он обронил ее прошлой ночью, когда бежал из города, или после, когда укрывался плащом во сне. Сегодня мы спали рядом. Потянувшись к сумке, Чанёль вытащил из нее свою прошлоночную находку - булавку с посеребренным некогда пером. Теперь она была все черная от времени и грязи. Он заметил ее случайно, когда набирал воды у ручья: кусок застежки торчал из небольшого углубления рядом с водой. Видимо, некогда ручей сменил русло, и поэтому она не проржавела насквозь. Эти совпадения были чересчур странными. Особенно когда длина застежки оказалась ровно такой же, как расстояние между петельками на чанёлевском плаще. Это даже перекрыло то, что этим утром солнце в восемнадцатый раз поднялось в пятой луне. Любопытство начинало сжирать изнутри, и так как четкого плана у путника не было, то было решено отправиться по маршруту, который был описан на страницах дневника. *** 24ый день пятой луны Сегодня в полночь, как и положено по обряду, мы все отрезали волосы. Так случилось, что наши пряди смешались, когда упали с головы. Немудрено - нас стригли рядом. Но старший нехорошо посмотрел на нас. Он ничего не понял, а я не сказал, что в наших краях это свадебный обряд. Жених и невеста отрезают пряди волос, переплетая их в знак вечной верности. Мы - помолвленные ветром. Не хочу, чтобы кто-то знал. С короткими волосами он еще более смешной. Уши большие. И глаза сразу стали огромными как плошки. И все равно красивый. Чанёль зевнул и отложил дневник. Вот уже неделю он шел по следам старых записей и словно бы ловил призраков. С каждой строчкой он все больше и больше погружался в эту странную историю, героем которой был он сам. Пусть и короткие, но такие точные, цепляющие описания внешности человека, о котором постоянно писал автор заметок, настолько подходили Чанёлю, что он не стал сомневаться. К тому же ночью ему начали сниться сны. Все прочитанное за день оживало. Чанёль будто бы вспоминал все то, что происходило с ним до этого. Он не понимал как, что и почему. Сколько лет назад это было, и как оказалось, что он все так же выглядит почти на двадцать, хотя помнит себя уже как полтора десятка лет. Можно было узнать все просто заглянув в конец дневника, но Чанёлю было страшно. Он боялся разрушить какую-то магию, которая казалось связывала его с этими листами. Да и потом, кто сказал, что на последних страницах будет действительно конец истории. Может вторая или даже третья часть затерялись где-то. И кто сказал, что на последних страницах будет Чанёль? Было страшно узнать, что же там случилось. Вдруг здесь рассказано почему он оказался потом на той дороге. А если нет? Ожидание, разочарование, страх и надежда - все это смешалось внутри Чанёля, который в своих снах видел прошлое. Людей, с которыми он шел, места, где останавливался. Он в красках видел все, что читал, кроме одного: лица человека, который был автором этих строк. Во сне Чанёль чувствовал его рядом, ощущал, что тот немного крупнее и чуточку выше. Но не мог увидеть. Или услышать. И это ужасно бесило. Во сне он был рад этому человеку, но, просыпаясь, ужасно злился, что тот не показывается. Быть может, увидев его лицо, он вспомнил бы все и без глупых записей. Но это никак не получалось. 12ый день шестой луны. На рыбалке Он толкнул меня в воду. Мы распугали все что можно в воде и вернулись с пустыми руками. Старший не кричал. И это было хуже всего. Я замечаю, что что-то изменилось. Мы все ближе, но остальные все дальше. Я могу уже касаться Его, но больше не могу подойти к старшему и поговорить о своих проблемах. Мне неуютно. Может быть это все зря? Я столько лет был с этими людьми. Мы выросли вместе, а потом пришел Он и... Старший смотрит с подозрением. Наверняка он уже обо всем догадался. Мне кажется, знают все, кроме Него самого. Как можно не замечать? Чанёль вздохнул, хрумкая яблоком. Ну вот правда. Он совсем дурак что ли? С первых строчек было ясно, что автор дневника влюблен в него. И судя по тому, что он писал, невозможно было не любить его в ответ. Но тот Чанёль, из дневника, почему-то никак не мог понять этого. Или старательно делал вид, что не понимает. Постепенно записи начали становится все однообразнее и скучнее. Прошли столько-то. Остановились там-то. Захватывающая история о странном путешествии в прошлое постепенно начала сходить на нет. Следов, связывающих настоящие со страницами дневника, больше не находилось, И Чанёль уже немного пожалел, что затеял эту авантюру. Но потом наткнулся на это. 18ый день шестой луны. Убью. Я их всех убью. Где-то вдалеке в лесу завыл волк, и Чанёлю стало не по себе. От строчек буквально веяло гневом, ненавистью и ужасной силой. Запись была короткая, без пояснений кого и за что хочет убить автор, и это вновь пробудило в сердце забытое любопытство. И страх. Отчего-то похолодели кончики пальцев и стало ужасно страшно ложиться спать, хотя давно было пора. Чанёль просидел перед костром до рассвета, боясь уснуть и увидеть во сне картинки того дня. Под утро его все таки сморило, но, по счастью, снов все равно не было. Только тяжелые мутные тени, из-за которых Чанёль проснулся еще более уставшим, чем засыпал. Запасы подходили к концу, да и спина начинала ныть после месяца проведенного в походных условиях. Хотелось вкусной еды и мягкой постели. И Чанёль решил, что сегодня непременно должен дойти до города. Найти какую-нибудь гостиницу, выпить теплого эля с жаренным мясом и хорошенько поспать. Погоня за давно написанными строчками - это, конечно, жутко интересно, но нельзя забывать и о себе. С этими мыслями он отправился в путь. За мягкую койку пришлось отдать набор позолоченных рыболовных крючков. Чанёлю они все равно были ни к чему, а тут пригодились. Не зря он оставил их про запас. Читать при свете лампы было намного приятней, и он решил, что сегодня прочтет две записи. Пока есть время, а самое главное - настрой. Последние даты он читал уже постольку поскольку, используя их как навигатор в передвижении. Но раз уж там снова начались странности, то, пожалуй, ему снова интересно. Чанёль улегся поудобнее и открыл дневник. 19ый день шестой луны. Ужасно болит готова. Тошнит. Пью отвар из какой-то коры и проклинаю все на свете. Говорят, на нас напали какие-то разбойники и мне досталось по голове. От того-то я ничего и не помню толком про вчерашний день. Но я прочитал запись и, кажется, уже не так верю в эту версию. Действительно у пары человек еще есть синяки. Но.... Он странно смотрит на меня. Мне казалось, мы стали близки, но сегодня Он почти не подходил. Не знаю, что случилось. Голова болит и думать совсем не хочется. Лучше уж поспать побольше и попроситься в утренний караул. Пока мы стоим на одном месте, это не так обременительно. Хочу отработать свое. Почему-то чувствую себя виноватым. 20ый день шестой луны. Снова не хорошо. Утром было вполне сносно, но днем боль снова усилилась. Наверное из-за жары. Но это не объясняет почему я был так зол. Старший всего лишь сказал что-то, а у меня уже зачесались кулаки. Я почти поднял руку, сам не понимая, почему это делаю, но Он появился буквально из ниоткуда, схватил меня за запястье и утащил. Мы шли долго. В самую чащу. Удивительно было, как Он силен. Я пытался вырваться, но у меня так и не получилось. Хотелось ударить и Его. Но как только мы остановились, и я снова стал свободен, Он....Он поцеловал меня. Я бросился на него, но Он снова перехватил меня, и вместо удара я прижался к его губам. Чанёль даже сел на кровати, удивленно поднимая брови. Поцелуй? Нет, это не оскорбило его. Просто. Просто было так неожиданно, что заставило поперхнуться. - Дела.... - присвистнул он, снова откидываясь на подушки. Эта история точно снова начинала становиться интересной. - Успокоился? - спросил Он меня. Я только кивнул, потому что действительно стало лучше. Правда голова заболела сильнее, но злость пропала без следа. Будто ее сожгли в ярком пламени. И тут я понял, что за запись была позавчера. И что за разбойники на нас напали. - Это был я? Он внимательно посмотрел на меня, словно думая, стоит ли отвечать, но потом кивнул. Сказать, что я был в ужасе - ничего не сказать. Как так получилось, что я смог поднять руку на своих? И почему придумали эту странную историю? Почему никто не сказал мне? Сознание снова закружилось, заставляя падать на колени и прижимать руки к животу, чтобы удержать на месте желудок. Когда я закрыл глаза, передо мной начали мелькать странные картинки. Какой-то водопад. Потом поле. Совсем не здесь. Далеко отсюда. - Вставай. - Он подошел и протянул руку. - Не давай этому взять верх. Помни - ты главный. - Чему “этому”? - я с трудом поднялся, опираясь на его руку. - Превращению. - Превращению? В голову снова стрельнуло, спазмом проходя до спинного мозга и сворачивая позвоночник от боли. Он покачал головой, с сопереживанием глядя на меня, и закинул мою руку на свое плечо. - Пойдем. - Он крепко обхватил меня за талию и повел обратно к лагерю. Он был так близко. И от него исходило такое тепло, что я расслабился, почти забывая про боль. В лагере мне выделили палатку. Он выгнал всех, оставаясь со мной наедине и прикладывая холодный компресс к моему лбу. - Постарайся поспать. Это поможет. - Не хочу. Боюсь. - Не бойся. Кошмаров не будет. Не знаю почему, но я поверил ему и почти сразу же уснул. Чанёль задумчиво отложил дневник в сторону. У него самого начала раскалываться голова в попытке до конца осмыслить происходящие там. Превращение? Что имелось ввиду? И почему тот, другой Чанёль, так спокойно к этому отнесся? Почему все так спокойно отнеслись? Зачем скрывали? Куча вопросов, на которые не было ответов не здесь и не там. Может быть дальше? Уснуть долго не получалось. Чанёль все прокручивал в голове этот диалог, и не сразу понял, как уснул и снова увидел все это. Почувствовал свое волнение, силу, с которой сжимал руку другого человека. Надо же! Он первый раз касается его. Но никакого чувства новизны. Запястье крепкое, жилистое. Чанёль чувствовал как напрягаются мышцы на чужой руке, слышал тяжелое дыхание позади. Еще чуть-чуть. Еще немного. Он остановился на поляне, развернул человека лицом к себе и... его ослепила яркая вспышка солнца. Лица не разглядеть. Только занесенную для удара руку. Чанёль развернулся, перехватывает замах, и потянул на себя в самой отчаянной попытке успокоить. Шокировать, чтобы переключить восприятие. Поцелуй. Это была целиком и полностью его идея. Во сне он понял, как долго хотел этого. И как обидно ему было тратить такое долгожданное касание губ на такой отвратительный момент. Вкус горчил и как будто передавал чужую боль. Осталось только успокоиться самому. Но получилось плохо и картинки продолжали скакать. Когда он подошел к свернувшемуся от боли человеку, чтобы помочь подняться, его сердце колотилось так, что этот стук разбудил его. Ровно за секунду до того, как человек должен был поднять на него глаза. Чанёль вынырнул как будто из глубины, хватая ртом воздух. И тут же со стоном обмяк на подушках. Голова болела ужасно, словно он забрал ту, записанную, боль себе. Хотя может так и было. Чанёль не стал бы на сто процентов быть уверенным, что это не так. Полдня Чанёль проходил разбитым, без дела слоняясь по городу и пытаясь найти, чем бы ему подзаработать. Он неплохо рассказывал истории, но этот навык обычно пригождался ему в холодное время года, когда множество людей собиралось в теплых подвальчиках за кружечкой пива, чтобы послушать всякие небылицы. Летом же на улицах было полно странствующих артистов, конкуренции которым Чанёль составить не мог. Кое-как скоротав время до вечера, он вернулся в свою комнату совсем опустошенный от головной боли и отсутствия заработка. Воровать ему совсем не нравилось, но если будет нужно, он быстро провернет какое-нибудь темное дельце. Дневник лежал на столе. Он одновременно и манил и отталкивал. Чанёль боялся снова таких же реалистичных снов, но в тоже время ему нестерпимо хотелось узнать, что же было дальше. Да и не только это. Кажется его память во сне возвращалась настолько, что он уже вспоминал свои мысли, а не просто смотрел меняющиеся картинки. Вытерев о штаны вспотевшие руки, Чанёль кашлянул и придвинул тетрадь к себе. Нарочито медленно перелистывая страницы он, наконец, добрался до места, на котором остановился. 23ий день шестой луны. Я не помню последних двух дней. Кажется я спал. Или бредил. Было жарко, и я видел какие-то странные сны. Когда я, наконец, проснулся окончательно, уже была ночь. Он сидел рядом. Будто дремал. Но открыл глаза, стоило мне только повернуть голову. - Ты как? - спросил Он. - Не знаю, - честно ответил я. - Хорошо. По крайней мере, ты отвечаешь. Он улыбнулся. И я увидел сколько облегчения было в его скрытом вздохе. - Долго я спал? - Столько, сколько понадобилось. Не переживай. Главное, чтобы ты справился. - С чем? С превращением?.. Ты что-то говорил... - Тшшшш. - Он приложил палец к моим губам и стал менять компресс на лбу. - Ты помнишь мои слова. Значит не все так плохо, как я думал. Но мы поговорим об этом позже, когда ты совсем поправишься. Хочешь пить? Я кивнул, и Он чуть приподнял меня, давая глотнуть воды. - Потом ты расскажешь мне, что видел во сне. А пока я позову старшего, скажу, что ты пришел в себя. Он вышел, и почти сразу же в палатку заглянул старший. - Минсок, - только успел произнести я, как меня прервали. - Просто молчи. Как ты? - Нормально, - я пожал плечами, чувствуя ужасную тяжесть во всем теле. - Ты громко кричал прошлой ночью. - Правда? - Да, - старший вздохнул и присел рядом. - Крис, - начал он неловко. - Ты должен быть осторожней. - С чем? - Со всем этим. - Не понимаю ни одного из вас! - злость, заснувшая было за сутки, снова начала шевелиться в груди. - Тихо, спокойно, - старший подскочил на ноги, поднимая руки в обезоруживающем жесте. - Что ты делаешь?! - в палатку резко ворвался Он. - Он только пришел в себя! - Я не специально. Лицо старшего было таким растерянным, каким я не видел его никогда. И я понял, что на самом деле Он старший. Не мог Минсок смотреть на кого-то младше так напугано и доверчиво. Но это длилось лишь секунды. Потом он снова взял себя в руки. - Сделай так, чтобы он поправился как можно скорее. И чтобы был не опасен, - добавил старший уже тише и вышел. Горячая рука на моем лбу почти сразу успокоила меня. И я снова начал проваливаться в сон, но прежде чем сделать это, я понял, что никак не мог увидеть лица старшего сейчас, потому что он стоял ко мне спиной. Но я видел, я знаю, что это была не фантазия. И я попросил его принести мою сумку, чтобы записать это. Я сделал это сразу же как проснулся. Ночью сны Чанёля снова были до ужаса реальные. Но в палатке оказалось темно, и он так и не увидел человека перед ним. Зато теперь вспомнил его имя и мог звать тихонько, поглаживая влажные волосы у виска. - Крис. Крис. Тот поморщился, ворочаясь в своем бреду. Простонал сквозь зубы и, кажется, даже выругался, но слов было не разобрать. - Крис, возвращайся. Ты тут. Я тут, - позвал Чанёль, но безрезультатно. Он вздохнул и поменял компресс на лбу, после отступая в дальний угол палатки, чтобы самому чуть-чуть подремать. *** Оплата комнаты быстро закончилась, и Чанёлю пришлось снова пуститься в путешествие. Он шел по каменистой дороге в лесу, разглядывая деревья и пытаясь определить направление, в котором будет идти. Если он правильно помнил, то в нескольких днях пути должен был быть еще один город, крупнее. Возможно, там ему повезет больше. По дороге он листал дневник, ища место, где остановился, и на ближайшем же привале продолжил чтение. 25ый день шестой луны. Я чувствую себя лучше. Уже работаю наравне со всеми и почти не чувствую себя усталым. Головная боль прошла. Слабость в теле тоже. Старший почти не смотрит на меня. Специально уходит, стоит только мне приблизиться. Я пытаюсь поговорить с Ним, но Он лишь просит сделать это позже. Палатку мне, правда, так и оставили. И мы живем в ней вдвоем. Кажется, остальные боятся меня. И я, конечно, понимаю почему. Но все же никак не возьму в толк, почему никто ничего не делает. Ведь если я опасен, то нужно принимать меры. Но ничего не делается. А потом ночью, совершенно неожиданно, я набросился на Него. Он широко распахнул глаза, хватаясь за мои руки на своей шее, но не закричал. Даже не застонал. Я встряхнул головой и понял, что лежу на своем месте. Повернул голову и увидел, как Он растирает шею. - Полегче, - сказал Он. - Голова не болит? Виски и правда чуть-чуть ныли, но это заботило меня меньше всего. Я посмотрел на свои руки и не мог понять, как они только что могли душить этого человека. - Не бойся. Чем больше ты боишься, тем чаще, вероятнее всего, это будет случаться. - Что случаться? - Превращение. Первым ты освоил нападение. Это хорошо. За тебя можно больше не бояться. Он засмеялся и подошел ближе. Мне и правда спокойней, когда он рядом. - Молодец, дыши глубже, - похвалил Он, кладя свою ладонь на мою. - Помни, что ты главный. И ты решаешь. Я покачал головой, сжимая Его руку. - Не понимаю. - У дракона три головы, - хитро улыбнулся Он в полутьме. - Но думает только одна. Злость снова стал подниматься внутри. - Хватит говорить загадками! Но Он, кажется, не испугался моего грозного тона. - Держи это здесь. - Он тыкнул пальцем мне прямо в середину лба. - Ты должен быть главным. Он лег рядом, не отпуская моей руки. - Давай спать. Когда он заснул, я вытянул свою ладонь из его и уселся у открытого полога встречать утро. "Занятная история", - думал Чанёль, собирая сухие ветки для костра. Выходит, он знал, что творилось с Крисом. И почему-то все равно говорил загадками. Или это Крис не понимал его слов? Оказалось, что читать чужие мысли с бумаги так же сложно как и из головы. Даже видя, их все равно невозможно осознать. Он перечитывал этот день несколько раз, но так ничего и не понял. Следующие дни, что он шел до города, дневник пестрил каким-то неинтересными историями. Старший все так же сторонился Криса. Тот все так же чувствовал себя неуютно. Сам Чанёль, там, на страницах дневника, засыпал с ним рядом, успокаивая и защищая от кошмаров. Лагерь собирался сниматься с места, чтобы уйти вглубь лесов - подальше от жары и поближе к дичи, которую нужно было заготовить на зиму. 10ый день седьмой луны. Это началось снова. Я не понял как и когда - память опять подводит. Но, кажется, на этот раз все серьезно. Я не понимаю, как это контролировать. И от страха это выходит из-под контроля еще больше. Я вижу лишь последствия. И они мне не нравятся. А еще я услышал Его разговор со старшим. Они стояли вдалеке, на опушке. Но я слышал. И видел. Хоть сам и не знаю как. - Он опасен, - сказал старший. - Не более, чем остальные. На что ты надеялся, когда подобрал его? Что он никогда не станет собой? - Думал, я уже умру к этому моменту. - Да, считай он совсем младенец, поэтому так и тяжело. - Я не могу рисковать. Здесь не только моя или твоя жизнь. Все они в опасности. - Крис не причинит зла. - Крис - нет, но тот, другой, может. - Пока у него нет имени, он вообще не опасен. - Но оно появится. Со временем. Когда он все поймет и осознает. - Давай не будем торопить события... - Он вздохнул, пытаясь сгладить надвигающуюся ссору. - Нет. Он должен уйти. - Выгоняешь его? - Тебе, в отличии от меня, нечего терять.. - Не переводи на меня! Он взорвался гневом и, кажется, даже вспыхнул на секунду. От этого старший совсем растерялся. - И ты тоже. Но ты хотя бы знаешь, что опасен. Это прозвучало как оскорбление, но Его это совсем не задело. Он просто пожал плечами. - Как хочешь, Минсок. Насчет меня мы все решили давно. Я ушел бы, когда настало мое время. Но раз ты выгоняешь мальчишку, я уйду вместе с ним. Терять мне, как ты верно заметил, нечего. Я снова оказался в своей палатке, и у меня была пара минут, пока Он не дошел сюда, чтобы уложить все сказанное в голове. Меня хотят выгнать? Но как же так? Ведь это моя семья...Своей настоящей я не знал, и все эти люди стали моей родней. Но...Я и вправду опасен. Наверное, так будет лучше. К утру я собрал вещи, и Он даже не спросил куда я собрался. Просто тихо ходил, укладывая свой дорожный мешок. Мне было тяжело покидать пределы селения, и Он взял меня за руку, выводя в обход ловушек, оставленных по периметру. С ним рядом как всегда не страшно. И гнев не просыпается. *** В городе Чанёль застрял надолго. Подвернулась работенка. И он не стал отказываться. Приходил в комнату, которую снимал, и падал от усталости. Он с Крисом, на страницах дневника, встречал рассветы, охотился и переживал приступы гнева и головной боли. И от этого было так щемяще-тоскливо, что хотелось выкинуть старую тетрадь вон. Где-то там, в прошлом, ему было так хорошо. А сейчас? Что есть у него сейчас? Только пара новых мозолей и ссадина на плече. Ну и деньги, конечно. Хотя дело совсем не в них. В дневнике ни разу не говорилось про золотые монеты, но они все равно были счастливы. А здесь, в жизни, Чанёль понял, что не может сказать, был ли он хоть раз так же счастлив. А потом все пошло кувырком из-за одной строчки. 27ой день седьмой луны. Этой ночью мы были вместе. Чанёль облизал губы, нервно сглатывая. Вот уже несколько ночей он чувствовал во снах свое желание. Обдуманное, целенаправленное и еле-еле сдерживаемое. Значит, это случилось. И увидел как именно. Из-за сна все снова было слегка мутным. Но теперь он узнавал уже улыбку Криса и слышал его голос. Откуда-то издалека, как сквозь воду, но слышал. Была глубокая ночь, когда они легли рядом, собираясь спать. Приступ все никак не отпускал Криса, и Чанёль держал его за руку, поглаживая и успокаивая. Гнев клокотал внутри него, пытаясь материализоваться и выйти наружу, чтобы защитить. - Чего ты боишься? - спросил Чанёль. - Я здесь. И вокруг все спокойно. - Я боюсь тебя, - вдруг совершенно серьезно ответил Крис. - А? Меня? - удивление широким мазком смело улыбку, оставляя на лице лишь досаду. - Того, что ты делаешь. Того, как касаешься, как смотришь. Я боюсь, что ты уйдешь. Или что хуже - останешься, но не будешь со мной. - Я не уйду. - Это неправда. Чанёлю стало так больно, что он сжал плечо Криса сильнее, чем нужно: - Мое время скоро кончится. И я не собираюсь тратить его на кого-то другого. Больше терпеть было невозможно. Этот мальчишка. Своевольный маленький дракон, который только-только пробудился и не может справиться со своей силой. Он пытается учить кого-то жизни? Думает, что знает все? Гнев внутри Чанёля так же взвился, отражаясь язычками пламени в глазах. Он хочет стать взрослым? Пусть станет. Чанёль впился в чужие губы крепким поцелуем, снова чувствуя привкус горечи и легкий аромат сонной травы. Крис отвечал ему так же напористо, словно доказывая что-то. Но уж кому-кому, а Чанёлю не нужны были доказательства. - Ты знал с самого начала? - спросил Крис, помогая выпутывать себя из рубашки и штанов. - Да, - коротко ответил Чанёль, не желая тратить времени на дурацкие слова. - Осторожней, здесь, кажется, муравейник. Он подтолкнул Криса чуть в сторону, чтобы тот не кинул одежду прямо на насекомых. - И ничего не делал? - с какой-то детской наивностью продолжал расспрашивать юноша. - А что прикажешь? - Чанёль остановился, уставив руки в бока. - Я старше тебя лет на триста минимум. Мое время скоро придет, а ты еще не пробудился. Зачем мне портить тебе жизнь? - Я когда-нибудь пойму твои странные истории? - усмехнулся Крис, не сводя голодного взгляда с обнажающегося Чанёля. - Возможно. Когда-нибудь. Но не сейчас. А потом Чанёль метался по простыням, постанывая сквозь сон. Его кожа была горячей, а у Криса - словно влажный лед. Но внутри...Внутри него был просто вулкан. Небывалый жар, который скручивал Чанёля, подчиняя себя и лишая последних крох здравого смысла. Хотелось еще и еще. Никогда не отпускать и принадлежать только ему. Огонь внутри поднимался все выше и выше. Чанёлю казалось, что у него пылают волосы и время его пришло, что сгорит он прямо здесь и сейчас. Но не сгорел. С последними глубокими толчками, он излился в принимающее его жаркое тело и был вознагражден громкими стонами и лицом, полным страсти и удовольствия. Картинка вдруг стала совсем четкой, позволяя увидеть темные глаза, под нахмуренными бровями, чуть припухшие губы и растрепанные светлые волосы. Крис улыбнулся мучительно довольной улыбкой и притянул его к себе, хрипло зовя по имени. Но имя Чанёль так и не услышал, просыпаясь ровно за секунду до того, как их губы соприкоснулись. Он выругался, ударяя кулаком по подушке, и простонал от боли внизу живота. Во сне его удовольствие случилось с любимым человеком. В реальности с этим приходилось расправляться самому. В следующие дни упоминания о постельных сценах не было. Но это не значит, что Чанёль не вспоминал их во сне. Занятия любовью, как выяснилось, отлично снимали приступы гнева, и оба молодых человека активно этим пользовались. Чанёль думал, что натрет себе мозоли на руках, расправляясь под утро с последствиями этих снов. Но это не приносило никакого удовлетворения. По сравнению с тем, что он чувствовал во снах - все было не тем. Не было этой холодной кожи, не было этого жара внутри. Не было голоса и темных глаз. Чанёль мог рассмотреть Криса только в минуты близости. И то, он сам был в таком состоянии, что не мог насладиться его лицом, а просыпаясь, уже не помнил его так четко. А потом записи оборвались на какое-то время и снова пошли уже после большого перерыва. 20ый день восьмой луны. Сегодня пришли в город. Не люблю города. Но Он сказал, что нам нужно обосноваться где-то к зиме. Ему жарко по ночам. Утром Он не помнит, но ночью стонет и вертится. Говорит, что чувствует себя хорошо, но я не верю. Когда Он шел впереди, я приглядывал за ним. Теперь у меня получается следить без желания убивать. Могу смотреть на разные места. Пока только те, что недалеко, но, чувствую, дальше будет лучше. В городе нашли временную комнату. Она маленькая, но уютная. А окна выходят на фонтанчик во дворе. Дальше шли описания дома, города и местной еды. Чанёль читал это как бы между делом, почему-то ужасно волнуясь за того себя. Он знал что что-то не так. После последних записей сны не приходили к нему. И сегодня не пришли. И еще два дня, пока Чанёль читал описания их бытовых проблем. Но ему нужно было видеть. Нужно было оказаться во сне, чтобы понять, что с ним происходит. Перепробовав почти все способы, Чанёль добрался до истины. Время. Оно было очень важно. Он видел сны, яркие, осязаемые, когда читал запись в тот же день, в который она была сделана. Ему нужно было дожить до двадцатого дня восьмой луны, чтобы понять, что же там случилось. Или может быть место тоже важно? Внимательно изучив строки, где Крис писал про город, он отправился к местным мудрецам, чтобы выяснить, где же это место. - Совсем недалеко, - ответил мудрец, едва выслушав описание. - К востоку пара дней пути. Чанёль кивнул, прося его нарисовать карту как добраться туда. Мудрец хмыкнул, смотря своими большими, широко раскрытыми глазами. - Там тебя кто-то ждет. - Не знаю, - честно ответил Чанёль, пожимая плечами. - Это был не вопрос. Мудрец отдал ему карту и улыбнулся. Улыбка его хоть и была доброй, заставила Чанёля поежиться и как можно скорее уйти. Что-то в этом облике молодого мужчины было пугающим. Может быть именно молодость, с которой он ну никак не мог быть тем кладезем знаний, которым являлся. *** В постоянных путешествиях есть свой плюс: мало вещей, которые собираются очень быстро. Только самое необходимое. И пусть у Чанёля в запасе было еще около десятка дней, он понимал, что не может ждать больше. Любопытство гнало его вперед. А неясная тревога только усиливала желание поскорее разобраться в чем дело. Чанёль был уверен: там, в прошлом, происходило что-то важное. Дорога заняла три дня, в течении которых Чанёль перечитывал последние записи, надеясь вызвать сны. Но снова безрезультатно. Он только еще больше вымотался, пропадая по ночам в темном пространстве, которое тянуло его куда-то, неприятно чавкало и выкручивало руки. Было гадко и как никогда одиноко. В город он зашел к закату. Длинные тени ползли по улицам, на которых было довольно пустынно. Чанёль поежился, не смотря на теплый вечер. Наверное, он слишком устал и ему уже чудится всякое. Гостиницы в столь поздний час он не нашел. Хотел было двинуться на поиски того места, где они жили с Крисом, но внезапно набросившая свой плащ темнота, не позволила ему нормально ориентироваться. Пришлось остановится в каком-то переулке, укладываясь на выставленные не пойми зачем на улице тюки с соломой. Было довольно удобно. Только...неуютно. С момента входа в город Чанёлю казалось, что за ним кто-то наблюдает. Он то и дело вертел головой, но вокруг не было никого подозрительного. Все же, изрядно вымотавшись, Чанёль опустил голову на сложенные руки и быстро уснул, провалившись в тьму без сновидений. Утром людей стало больше, но ощущение слежки не покинуло. То и дело оглядываясь, Чанёль шел по улицам, пытаясь разглядеть резные шпили дома, где была их комната. Он очень надеялся, что прошло не слишком много лет, и дома все еще стоят на своих местах. На главной площади он купил яблок и решил немного расслабиться. В толпе паранойя отпустила, и Чанёлю хотелось подольше продлить это чувство, поэтому он не спешил уходить, торгуясь и меняя остатки денег на припасы или другие вещи, которые могли бы потом послужить валютой. Внимание Чанёля привлекла толпа, восторженно что-то восклицавшая. Он пробился вперед, активно работая локтями, и оказался прямо перед юношей с красивой бронзовой кожей, который, стоя на небольшом помосте, танцевал. Толпа галдела, кидая ему монетки или еду, а он только отдавался танцу, не обращая внимания на людей вокруг. И когда Чанёль уже почти был загипнотизирован волшебными изгибами его бедер, юноша вдруг остановился и открыл глаза. - Вот он, - сказал танцовщик, указывая пальцем куда-то за Чанёля. Тот встрепенулся, вырванный из своих сладких фантазий и глянул назад. За его спиной не было ничего необычного. Просто люди: кто-то в коричневом, кто-то в зеленом. Один в черном. С накинутым капюшоном, так, что не видно лица. В такую то жару? Поймав его взгляд тенью лица, незнакомец быстро развернулся, выбираясь из полукруга смотрящих. Чанёль тут же ринулся за ним. В последний момент он обернулся, успевая увидеть как скривились в ухмылке губы танцора. С абсолютно безумным взглядом, одним уголком рта, юноша произнес: - Нашел. А после снова закрыл глаза и принялся танцевать без музыки. Чанёль бежал за человеком в черном уже пару кварталов, но тот ловко нырял в едва заметные переулки, не давая схватить себя. "Почему я бегу за ним?" - спросил Чанёль самого себя. И сам же ответил. - "Потому что он убегает". Когда кусок черного плаща скрылся за очередным поворотом, Чанёль остановился, упираясь ладонями в колени и пытаясь отдышаться. Да проклятые камни с ним! Пусть бежит. Мелкие капли начинающегося дождя, заставили выпрямиться и поднять голову в небо. Что ж, видимо сегодня ночевка на улице отменяется. Мелкая морось того и гляди перерастет в ливень, и Чанёлю совершенно не хотелось бы, чтобы стихия застала его врасплох. Еще раз чертыхнувшись и на пробу заглянув за угол, где, конечно же, никого не было, он отправился на поиски ночлега. Следующим утром, немного отдохнув в каком-то неприметном клоповнике, он снова пошел бродить по городу. Что он здесь ищет, он не знал, но был твердо настроен еще как минимум пять дней провести здесь, в надежде увидеть злополучное сновидение. Бессмысленно бредя по пустынной улице, он наткнулся взглядом на странный дом. Одна половина его выглядела вполне прилично, но вот другая, на которой со скрипом покачивалась вывеска с изображением молота и наковальни, хоть и приведенная в порядок, все равно выделялась. Пожар, а это без сомнений был именно он, накренил крышу и немного потрепал маленькую пристройку сбоку. Нужно было перекладывать дом с самого основания, чтобы исправить эти погрешности. Чанёль замер, слыша как в напряженном жарком воздухе где-то рядом жужжит муха. Быстро копаясь в сумке он извлек на свет дневник, отлистывая страницы до записи, которую он, не выдержав, прочитал вчера вечером. 25ый день восьмой луны. Ночью в городе был пожар. Говорят, кузница вспыхнула ни с того ни с сего. Никто не погиб, но потушить зарево смогли только к утру. Полыхало так, что даже я видел, хоть это и на другой стороне города. Он метался по постели, раскаляя ее, и я не мог спать рядом, лишь обтирал его холодной водой, но это не помогало. Когда стало гореть, Он застонал и над кроватью повисло марево. Пекло как от печки. Я еле разбудил Его, но и после пробуждения Он долго сидел, бессмысленно глядя перед собой. А когда увидел отсветы пламени в окне, отвернулся и спрятал лицо в ладонях. Непонятно сколько бы он так стоял и смотрел, если бы из раздумий его не вырвал какой-то шум - по дороге рядом проехала телега, останавливаясь у ворот. Возничий спрыгнул на землю и позвал кого-то в глубине дома. Пока хозяева шли открывать, приехавший лениво пожевывал травинку и поправлял шляпу, скрывающую серебристо-седые волосы. - Простите, - обратился Чанёль к мужчине. - Как давно горел этот дом? - А? - возничий обернулся. - Горел, говорите? Не знаю. Сколько себя помню, он всегда таким был. Морщинки в уголках глаз говорили, что ему уже под сорок. А усталые глаза, с темными кругами под ними, о том, что он простой работяга и ему нет смысла лгать. Поблагодарив, Чанёль пошел дальше, придавленный грузом не знаемых им ранее лет. К вечеру небо снова затянуло тучами, и нужно было бы позаботится о жилье, потому что возвращаться на место прошлой ночевки совсем не хотелось. Но уговаривая себя самого, что еще немного и он снова вернется к центральной площади, чтобы найти приют, Чанёль шел вперед, в направлении, противоположном горевшей кузнице, сжимая в руках листок, на который выписал приметы дома. Старательно оглядываясь по сторонам, он то и дело сверялся с записями и, разочарованно вздыхая, шел дальше. Ничего. Резкий порыв ветра распахнул его рубашку, задирая ее, и, пока Чанёль пытался прикрыться, ловко выдернул листок из пальцев, унося его в вихре. - Эй! - обиженно крикнул Чанёль ветру, пытаясь перехватить свою бумажку. Но та ловко ускользала из его рук, подкидываемая из стороны в сторону, и полетела дальше. Бессмысленно хватая пустоту, Чанёль понесся следом, не желая, чтобы кто-то крал у него его маленькие проводники к памяти. Чуть было не запутавшись в паре флажков, свисающих из окон, и почти застряв в листве большого дерева, листок, наконец, закончил свое путешествие, падая на пыльную дорогу. Чанёль тут же схватил его, крепко сжимая пальцами и прикладывая к груди. Отряхнув пыльные колени, он поднялся и увидел перед собой дом. Шпили, похожие на паруса... Четыре ступеньки у входа...Молоточек в виде сжирающей свой хвост змеи. Определенно. Он нашел. Хозяйка дома не сдавала комнаты. Но видя несчастного Чанёля и ливень, который как и предсказывалось, начался внезапно, все же сжалилась и сказала, что у нее можно переночевать. С замиранием сердца, Чанёль пошел за ней по коридору и почти протянул руку ко второй слева двери, но хозяйка прошла мимо, открывая другую. Он поблагодарил ее, не смотря на то, что в душе у него было разочарование. Хотя он был слишком близко, чтобы печалиться. Ночью ему ничего не снилось. Он только чувствовал как жарко ему было и сбросил одеяло. Но утром его буквально трясло от холода. Потому что жар ему только приснился, а ночь была вовсе не такой теплой из-за холодного ветра с дождем и открытого окна. Уговорить хозяйку пожить здесь еще пару дней удалось довольно просто. Чанёль не занимался в эти дни ничем особенным, просто тихонько взломал замок в той самой комнате, и в один из дней, на закате, пробрался туда. Тут все было покрыто слоем пыли и паутины. Но Чанёль смотрел, открыв рот, впервые так близко оказавшись к своей истории. Он провел пальцем по столешнице, оставляя длинную линию в пыли, потрогал одеяло на кровати и в итоге присел на стул, обводя взглядом помещение. Вот здесь сидел Крис. А тут он. А потом они целовались возле окна, неловко задергивая шторы, чтобы их не увидели. Царапина на углу стола от ножа, а качающуюся ножку стула так и не сделали. Как здесь вообще не развалилось все за столько лет? Чанёль сам не заметил, как заснул прямо на стуле, склонив голову к столу. И ему снился Крис. Он видел его четко. Слышал, как тот смеется. Но эти картинки оборвались, сменяясь ужасными видениями огня, пожаров и пылающих лиц. Чанёль понимал, что этот жар внутри него, что рано или поздно он поглотит его, сожрет, не оставит ни капли. Но он не боялся, хотя и жутко не хотел, чтобы это случилось. Потому что Крис. Он не может его оставить. Но боль внутри от горящего пламени все сильнее. И Чанёль проснулся. Так и не понявший, что происходит, но уверенный в том, что скоро конец. 27ой, 28ой,29ый день восьмой луны. Пожары. Пожары. Пожары. Чанёль давно не спал - от снов только хуже. Он чувствовал свою боль. Он чувствовал боль Криса. Все это невозможно было терпеть. Он говорил, что ему нужно уехать. Об этом ни строчки в дневнике, но Чанёль знал, что просил. - Тебе со мной не надо, - говорил он. - Останься. Живи. - Не хочу. - Крис был невероятно упорен, когда не нужно. - Уйдем. - Тебе туда нельзя. Ты не должен этого видеть. - Что случится? Ты умрешь? - Не совсем. Но от этого зрелище не будет менее страшным. И головная боль на утро. Наверное такую испытывал Крис, когда начались его превращения. Это значит, что теперь они начались у Чанёля? 1ый день девятой луны. Он ушел. В двух этих словах было столько горечи, что Чанёлю самому захотелось убежать. Он больше не мог находиться в этой комнате, в этом доме. Его как будто били раскаленным кнутом по спине. Ему было стыдно и безумно хотелось спрятаться. Он бездумно шел по улицам, ища новое место для ночлега и собираясь уйти из города следующим же утром. На центральной площади снова было многолюдно и шумно, хотя солнце почти село. И снова здесь, в толпе, Чанёль почувствовал этот взгляд. За ним снова следили, и он начал оглядываться, ища человека в черном. Тот стоял по другую сторону фонтана. Чанёль сорвался с места, расталкивая людей и спотыкаясь сам. И даже схватив воздух вместо черной ткани, он и не подумал сдаваться. И когда человека, стремглав, выбежал из городских ворот, он все равно последовал за ним. Он догнал его у самой кромки леса. Схватил за руку, дергая на себя. - Попался! - громко выдохнул он. Капюшон незнакомца слетел с головы от резкого движения, являя миру светлые взлохмаченные волосы. Он обернулся, и Чанёль понял, что видит перед собой Криса. Он растерялся, выпустил его руку и несколько раз мотнул головой, моргая, с силой сжимая веки. Когда он вновь открыл глаза, перед ним никого не было. Но это не могло быть призраком или видением. Нет, Чанёль четко ощущал чужой пульс и такую знакомую холодную кожу. Он растерянно стоял на опушке, ища ответа в своих мыслях, пока не начался дождь.Которую ночь подряд он начинался внезапным ливнем, словно смывая следы, оставленные за день, давай возможность начать день с чистого листа. И Чанёль побежал. От прошлого, от дождя, от разочарования. Капли стучали по веткам, попадая за шиворот и в глаза. В надвигающейся тьме ничего не было видно, но краем глаза Чанёль подметил небольшую пещерку. Он бросился туда, устраиваясь в сухом уголке и мелко задрожал, обняв колени руками. Он был мокрый почти насквозь, сухих веток для разведения костра не было, и ночь опускалась слишком быстро. Ночевать пришлось прямо там. Пещера оказалась глубже, чем виделась на первый взгляд. И в глубине даже нашлось старое кострище, которым Чанёль и воспользовался. Стало суше, теплее, но от этого не менее тяжело на душе. В дневнике осталось лишь несколько страниц. И это пугало. Наверное, все так и закончится ничем. Но, перебарывая собственный пессимизм, Чанёль открыл тетрадь, читая: 3ий день девятой луны. Я вижу Его. Не совсем еще научился пользоваться этой силой, но вижу. Он лишь качает головой, тоже видя меня, но не говорит места, где мы находимся. Пришлось искать самому. Он странный. Остановился совсем рядом с городом. Ждет? Не знаю. Но собираю припасы и иду за ним. 4ый день девятой луны. Не сразу нашел его в этой пещере. Он спрятался. Уж не знаю от кого. Если от меня - то это было бессмысленно. Он бледный. И выглядит больным. Я не видел его всего два дня, а кажется будто вечность, за которую он успел постареть и устать. - Куда ты идешь? - Туда. - Туда? - В горы. В гнездо. Он заснул без сил на моих руках, и я не знаю, как Он сможет встать завтра. 6ой день девятой луны. Можно в обход, но мы идем по каким-то туннелям, которые ведут из пещеры. Он сказал так быстрее. И безопасней. Не набираясь силы от солнца, Он почти не может ничего воспламенить. - Как жаль, что мы встретились так поздно, - сказал Он на привале. - Ничего не поздно! - Для тебя - нет. А мне осталось чуть-чуть. Поэтому я и не хотел привязывать тебя к себе. Это будет сложно. - Но ты ведь сказал что не умрешь! Его слова так больно ударили, что мне захотелось плакать. Как маленькому. Но я только ближе прижал его к себе, обнимая. - Я не умру. Я перерожусь. Как и всякий Феникс до меня. Как и всякий Феникс после. Он засмеялся и положил голову мне на колени. Его жар прожигал даже сквозь одежду. - Долго нам еще? - Почти все. В переплетениях этих туннелей было так легко заблудится, что Чанёлю в какой-то момент показалось, что он уже. Крис в дневнике не давал точных описаний. Приходилось догадываться, где-то действовать на удачу. Три дня в темноте совсем не радовали Чанёля, который очень хотел выбраться, чтобы прочитать последнюю запись уже на поверхности. Ему хотелось верить в счастливый финал, но сердце и сны подсказывали, что его не будет. 7ой день девятой луны. Не знаю как он почувствовал, но я сам бы никогда не выбрался. Выход совсем незаметный, но теперь мы снова на свободе. Он тоже выглядит счастливым, не смотря на слабость. Совсем рядом с выходом нам встретилась деревенька. И горы прямо за ней! Но нужно передохнуть, и я уговорил Его остановиться на денек в свободном доме, чтобы Он набрался сил и мне не пришлось тащить его на себе. Ночью Он прижимался ко мне, Его трясло как будто от озноба, но на самом деле он пылал. Даже обжигал, но я терпел. - Давай условимся, что ты оставишь меня в гнезде и уйдешь. Не будешь смотреть, - попросил Он. - Хорошо, - я просто кивнул, не уверенный, что сдержу обещание. Больше Он ничего не говорил. Всю ночь его трясло в лихорадке. И даже к утру она не спала. Мы остались здесь еще на день. Спать после этого Чанёлю было страшно. Не хотелось чувствовать все это. Не хотелось видеть Криса. Впервые за все это время, Чанёль пожалел, что нашел дневник. Или ему его дали? Странные люди, звери, череда удивительно совпадающих событий стали настораживать. Неужели его специально вели сюда? А что если... Чанёль вскочил и побежал по туннелю вперед, изредка сверяясь с описаниями. Кажется, уже скоро, кажется, совсем близко. Потеряв счет времени, он остановился только тогда, когда последняя, промоченная в горючем тряпица погасла, оставляя его в полной темноте. С минуту он стоял, давая глазам привыкнуть, а мозгу сообразить. Быть не может, чтобы это был конец. - Ну же! Я знаю, что правильно шел! Дайте еще подсказку. Куда? - Чанёль ругнулся в темноту, слепо шаря пальцами по стенам. Но почувствовал только шершавый камень и влажную грязь. Он сел на корточки, обхватывая голову руками, чтобы внезапно ставший низким потолок не обрушился на него. Страх пришел мгновенно. Он сидел так какое-то время, пытаясь прийти в себя. И только когда его глаза привыкли к темноте настолько, что он мог отличить пол и потолок, он увидел это. Тонкие полоски света, пробивающиеся откуда то сверху и сбоку, едва уловимый перекрест линий, словно обозначающий - "здесь". Чанёль, вытянув руки, пошел к нему и снова коснулся стены, находя после некоторых поисков выемку, где камни сходились не плотно. Он толкнул и, посопротивлявшись для проформы, камень сдался и открыл проход. Свежий воздух ударил в лицо, заставляя легкие наполниться кислородом и желанием дышать часто-часто, чтобы снова почувствовать этот вкус жизни. - Спасибо, - оборачиваясь, Чанёль подмигнул двум лучам света, которые уже растворились в миллионе других своих собратьев, хлынувших в темноту туннеля. Он огляделся вокруг, увидел горы: значит, все верно. Но где же деревня? Ужасно хотелось чистой воды и горячего супа. Смотря себе под ноги, он нашел едва различимую в высокой траве тропинку и пошел по ней. Домов ему так и не встретилось, но он заметил поросший колодец, потом свал каких то бревен. Он остановился на довольно большой поляне, оглядываясь и никак не понимая, что же не так. Посмотрел под ноги, носком ботинка приминая траву, а потом бросился к высоким кустам, раздвигая их и почти падая в открытый погреб, уже наполовину поросший травой. Дрожащими руками он потянулся к сумке, доставая тетрадь и добираясь до самой последней записи. 8ой день девятой луны. Деревня горит. Вспыхнула, как сухая ветка. Огонь повсюду. И он забрал Его. Никогда не думал, что Фениксы умирают так красиво. Жаль, я не могу умереть вместе с ним. У Дракона три головы. А у Феникса тысячи жизней. Каждый из нас переродится. Кто-то в грациозного оленя, кто-то в мудреца, а кто-то в холодный северный ветер. Я знаю, что мои друзья не вспомнят меня, когда вновь родятся. Но память Феникса в тысячу раз длиннее. И может быть когда-нибудь.... Чанёль не сдержал слез, понимая, что все напрасно. Что он сгорел, а Крис остался один. - Слезы Феникса слишком ценны, чтобы тратить их понапрасну, - раздался голос позади. - Ты никогда не думал, почему ты ни разу не плакал? Спазм перехватил Чанёлю горло так же сильно, как и руки схватившие его в объятья и поднявшие с земли. - Говори-говори! Пой, моя птичка! - человек засмеялся, кружа его вокруг себя. - Крис, - все же сумел удивленно пискнуть Чанёль. - Пак! - радостно спародировали его и, наконец, поставили на землю, разворачивая лицом к себе. - Я - Чанёль. - Пак. Чанёль. Какая разница? Мне не важно как зовут тебя сейчас. - Что? Что ты здесь делаешь? - это самый нелепый вопрос. - Как что? Охраняю гнездо. Я же не знал как скоро Феникы возрождаются. Нашел твой "дом", сидел, ждал. А потом в городе увидел тебя. - Так это все же был ты? - Не совсем. Это третья голова. Защитник. Он пробудился позже, но оказался самым сильным. Видимо я долго практиковал его, когда ходил "гулять". Я даже дал ему имя, чтобы сделать сильнее. Знакомься, это Ифань. Крис взмахнул рукой, и справа от него появилась такая знакомая фигура в черном плаще. Она откинула капюшон и улыбнулась улыбкой Криса. Но морок быстро рассеялся, повинуясь желанию хозяина. - Он послушный. Я знаю, ты предупреждал насчет имен, но с ним мне было легче. - Крис был похож на нашкодившего котенка, который прячет глаза, оправдываясь. - Но у воина нет имени. Он и так слишком силен. Боюсь, я не справлюсь. - Значит твое первое превращение - атака? - Да. Но с защитой я все таки справляюсь лучше. Чанёль засмеялся, раскрывая руки для объятий. Крис тут же прижался к нему и прошептал. - Но он помог. В ту ночь он проснулся раньше. И я смог вывести всех из домов до того как...как... - он начал подбирать слова, но Чанёль перебил его. - Тише. Все хорошо. - Прости... - Крис опустил голову на его плечо. - Прости, что не спас. - Ты бы и не смог. Такова моя природа. - В следующий раз я буду готов. - В следующий раз? - Чанёль улыбнулся. Он был так счастлив, что готов был загореться. - А ты думаешь я отпущу тебя снова? Этот поцелуй был жарким совсем не от огня внутри Чанёля. И не от силы внутри Криса. Этот поцелуй был жарким от любви.