Их Король

— Придумал! Я украду твой меч и не отдам, пока не станешь моим накама! Он и сам не сразу понял, что у него украли намного больше, чем меч. Странный, безбашенный мальчишка в нелепой соломенной шляпе. Прихоть — и он стал пиратом. Сделал шаг куда-то в никуда. Принял, но не сдался. Если этот человек встал бы на пути его меча — он бы без сожалений рубанул им сверху вниз. Но вдруг он перестал принадлежать самому себе. Вдруг согласился стать кем угодно: зверем, демоном, монстром. Поддержкой, твердым плечом и голосом рассудка. До самого конца. Лишь бы его капитан не свернул с пути, не оступился. Лишь бы никто не посмел покуситься на мечту его капитана. Он шагнул вперед почти неосознанно, доверившись шестому чувству, интуиции или инстинктам. И теперь, он готов быть цепным псом, грозным Цербером, непреодолимой стеной. Защищать и тихонько подталкивать вперед своего капитана. Плотью, костьми и бережно лелеемой мечтой лечь за него. Потому что на его шее нет ошейника, а звонко позвякивающая железная цепь проржавела до основания. Сильнее, тверже, выше. Шаг за шагом только вперед и немного позади — за все еще мальчишеской, но такой широкой спиной своего Короля. — Мы теперь команда! Он и сам и не заметил, как перестал обитать в собственной лжи, взращиваемый неоправданным враньем. Ждущий, надеющийся, но стоящий на месте в надежде на руку, которая утянет его за собой в бесконечность морских просторов и головокружительных приключений. Он воображал, мечтал и поджимал губы, укрываясь в тени дерева. Никто не приплывал, а мечта постепенно превращалась в еще одну ложь. Фантастическую, похожую на правду, но не сочетающуюся с реальностью. С первой секунды их встречи он стал идеалом. Тем идеалом пирата, родившимся в его голове: смелым, сильным и свободным, как ветер, что свистит над голубой гладью пяти морей. Слишком естественный и слишком честный. Делающий шаг вперед, не смотря под ноги. И неважно, что под ними: пропасть, каменная дорожка или сгустки воздушных облаков. И идеал признал его. На первый взгляд слабая, резиновая рука с длинными пальцами призывно манила ступить на корабль. Их корабль. Теперь, пройдя сквозь океаны боли, страха и ужаса, потеряв и снова обретя, сжав зубы и гордо выпятив длинный нос, он стоит прямо, стискивая в руке родную рогатку, перебирая пальцами зеленострел и кося глазом на него… своего Короля. — Ну, так ты согласен стать нашим коком? Тогда он испугался. Пацаненок со стальным стержнем внутри и сумасшедшей мечтой видел его насквозь. И эти черные, непроницаемые угольки глаз заглядывали туда, куда он сам страшился посмотреть. Слова задевали самые туго натянутые, а оттого болезненные струны. «Чертов хитрец». Умелый манипулятор или наивный ребенок, не подозревающий о своей чертовой проницательности? Он боялся. Движения, возможности, себя. И собственной совести. Но этому пацану удалось убедить даже черствого, как старый кусок хлеба, Старика. И он вздохнул полной грудью и позволил ветру нести его вперед. За прожорливым, как рота дозорных, мальчишкой. Который так твердо стоял на ногах. Запах мечты был слишком манящ, а капитан пиратской команды слишком навязчив. Безумен в своих стремлениях и суждениях. Тогда он понял: пацан знает и чувствует этот мир, правда сам мир пока к этому не готов. Тогда к черту остальной мир! Сжав зубами фильтр сигареты, засучив рукава черного пиджака, позволил адскому пламени охватить ноги и побывал в сущем пекле. Да, теперь он не боялся. Его душа легла на поднос, бережно прикрытый крышкой, и он вручил его без задней мысли. Он стоит здесь, поправляет галстук двумя пальцами, щурится на ярком солнце и скользит взглядом по уверенной фигуре своего Короля. — Нами — моя накама! Сначала она считала его дураком. Потом просто ребенком. Но внезапно он стал ее путеводной звездой, стрелкой компаса, указывающей строго вперед. Не спрашивал, не требовал — верил. Безоговорочно. Наплевал на превосходство и готов был распрощаться с жизнью. За ее слезы. За соленые капли, которые катятся из глаз. За жидкость. Мелочь. Сущий пустяк. За разодранную на куски душу и кровоточащее сердце. И справился. Возвысился, затмив собою солнечный диск и вытянув руки к небу, будто хватая ладонями всю его необъятность. Она не щурилась — поля шляпы широки. Смотрела и верила. Ведь он никогда не предаст, никогда не оставит и ни за что не заставит сожалеть. Потому что он неисправный компас, указывающий в одном единственном направлении — строго вперед. В будущем он ломался и она с горечью осознавала, что он поднимался на ноги без нее. Без всех них. Он был центром, точкой, готовый вместить в себя всю их боль, надежды и мечты. Стали ли они его опорой? Она была уверена в утвердительном ответе. Поэтому сейчас она с ностальгией вспоминала ощущение немного колючей, цепляющейся за волосы шляпы стоящего перед ней ее Короля. — Просто заткнись и поехали с нами! Он был половиной. Ни человек, ни северный олень. Удручающая середина с уродливым синим носом и странным даже для этого мира телом. Любовно воспроизводящим в голове рассказы доктора о самых свободных людях во всех морях. А потом появился он. Который, как на ладони, видел всю его боль и уродство. Смотрящий будто сквозь и в самую суть. Чья рука была сильной, спина широкой, а голос невероятно громким. Он пах морем, небом и свободой. Пышущим жаром огнем. Добротно прожаренным мясом. Совсем чуть-чуть соломой. Он пах упорством, силой и верой в себя и своих накама. Накама. Он отринул знакомства, истории о прошлом, проблемы и весь этот ненужный лоск. Некий обряд посвящения в друзья. Он решил. И это решение стало свободой полу… нет. Пирата. Один принявший, понявший и сказавший те самые слова, которые он мечтал услышать столько лет. Теперь он настоящий монстр. Врач и сильный боец. Неотъемлемая составляющая целого. Он вскидывает голову, обводит взглядом, начиная с ног в шлепанцах и заканчивая соломенной макушкой. Да, он стоит за ним и будет до смерти стоять за своего Короля. — Робин! Скажи, что хочешь жить! Она давно разочаровалась в жизни, но проклятая, пожирающая сердце ломтик за ломтиком надежда застилала взор. Заставляла оглядываться: вдруг она что-то упустила и не поняла. Вдруг люди, ее люди, те самые люди ее души уже преданы ею же. Оставлены, брошены и позабыты. Но она ошибалась. Сразу почувствовала свой собственный свет, тенью которого готова была стать. Ослепительно яркий. До такой степени, что слезились глаза. С горящим взглядом, смело смотрящим на нее — врага. Особенный. Она мгновенно поняла — этот пират особенный. У него напрочь отсутствовал инстинкт самосохранения, он не знал значение слов «трусость» и «сдаться». Он сжигал мировую тьму, поселяя в сердцах надежду или страх. Благоговейный страх. Вперемешку с уважением. Он схватил ее и вытянул на свет. Заставил неотрывно смотреть на солнце и плакать из-за его яркости. Принудил подняться с колен и жить. Дышать и жить. Ее личное солнце. Она стоит за его спиной и с удовольствием осознает, что готова потушить настоящее солнце ради своего Короля. — Айда с нами, а то плавки не отдам! Всю свою жизнь он был непроходимым глупцом. Волочащий за собой неподъемный груз вины. Уже решивший посвятить себя этому тонущему городу. Он был таким. А потом появился странный пират. Разгромил его дом, избил его людей и посеял панику в его городе. Сумасшедший пират, которому он был готов подарить свою мечту. Свое детище. Концентрацию его желаний. Предел мечтаний. Корабль, способный покорить все моря. И вдруг этот великий пират посчитал его достойным стоять рядом с ним. Прошлые ошибки — больше не вся его жизнь. Нельзя больше пятиться, пора смело идти вперед. Бороздить синие просторы. Этот пират не сдавался и не сокрушался из-за ошибок. Он исправлял. Делал новый шаг и крушил устои прошлого, ломал, как карточные домики, и возводил свои многовековые монументы. Он потрясающий плотник. Ремонтник человеческих сердец. Он душа его мечты, сияющая звезда. И теперь он крепко сжимает штурвал и смотрит вперед — на непоколебимую фигуру своего Короля. — А, забей, ты должен стать членом моего экипажа! Он утонул. И сила Дьявольского фрукта была не при чем. В тумане, одиночестве и ворохе воспоминаний, аккордами низких октав прожигающих кости. Насквозь. До призрака воскресшей души. Он безвольно барахтался на дне. И вдруг пространство прорезал ровный стук сердца, звучащий в его пустой голове великолепной мелодией, которую не в состоянии сочинить самый потрясающий гений. Луч стер темноту. Сквозь туман и долгие годы. Взорвал, опрокинул, перевернул. Густая толща воды расступилась, выпуская из своих ледяных объятий. Чарующая музыка заполнила пустоту. Испуганное одиночество отступило… Глазами, которых нет, он увидел. Ушами, которых нет, услышал. Душой, которая осталась, потянулся. Вторая жизнь наконец-то началась. Он скользит смычком по струнам, покачивает пышным афро и не отрывает взгляда от него, за которого готов отдать последнюю кость. Своего Короля. Они будут идти за ним до самого конца, потому что он человек, который станет Королем пиратов. Человек, уже ставший их Королем.