Тебе не нужно быть сильным. Для тебя сильным буду я.

- Можно мне сегодня побыть альфой? – спросил Достоевский. Я посмотрел на него с удивлением. Обычно он никогда не возражал против того, что в нашей паре лидировал я. - В чем дело, малыш? - Ты же альфа, тебе нравятся сильные, уверенные в себе люди. Не то, что я. На вечеринки я не хожу, танцевать не умею, петь не умею, со спортом не дружу – неудачник, короче. Не нужен я тебе. - Как это не нужен?!! Да я тебя люблю больше всех на свете, Дост! - А если ты заскучаешь? Если разлюбишь меня? Глаза у него такие жалобные… А черт с ним! Разрешу ему сегодня побыть главным. Ухмыляюсь. - Ну давай, альфач, веди меня в спальню! Он послушно берет меня за руку… Останавливаюсь. - Нет. Не так. Он понимает. Берет меня за руку крепко, уверенно, и ведет в спальню. Повсюду – свечи, запах ароматических масел, букеты роз… Все-таки хорошо иметь друга-романтика. Он пытается сорвать с меня рубашку одним быстрым движением, полным страсти, как в кино. В итоге запутывается и раздевает меня аккуратно, медленно, стараясь не разорвать пуговицы. Передать не могу, как это заводит. - А где же плетка? – решаю проучить его. Он не понимает, что я люблю его таким, и другого Достоевского мне не нужно. - Плетка? Ты же… мы же никогда…Я не хочу тебя бить. - Ты должен меня ударить. Раз уж решил играть в доминирование и подчинение. Ты же главный. Никак не представляю себе этого ангела с детским личиком в роли альфы. - Нет, Штирлиц. Я лучше тебе глаза завяжу. Ложись. Он начинает целовать меня – нежно и осторожно. - Быстрее – нетерпеливо говорю я. Он нарочно замедляется, поцелуи становятся легкими, почти невесомыми. Он только дразнит меня. - Я тебя ненавижу – слышу свой хриплый шепот. – Быстрее, Дост! Я еще никогда не занимался любовью с завязанными глазами. От того, что я ничего не вижу, все ощущения обостряются. Я чувствую его теплое дыхание, представляю его лицо, его глаза. Хочу дотронуться до него, но он не дает мне пошевелиться. Он ничуть не изменился со дня нашего знакомства. Помню, каким он был нежным и хрупким, каким стеснительным. Долгое время я избегал с ним разговоров о сексе – боялся, что его возвышенная и романтическая душа не перенесет этого, что он, моралист до мозга костей, посчитает меня слишком распущенным. Возвращаюсь в настоящее. Чувствую, как его губы скользят по моей шее. Он целуется неумело, как инженю, и это так прекрасно… Ощущаю его каждой клеточкой своего тела. - Тебе не больно? – спрашивает он. Черт возьми! Не передать словами, как я хочу, чтобы он был яростнее, напористее, грубее, в конце концов. Шиплю сквозь стиснутые зубы: - Дост, ну почему ты такой… - Какой? - Такой вежливый, черт возьми!! Ты должен быть яростным, сильным и… вообще, не знаю, как это объяснить… Ты должен велеть мне заткнуться. - Я не могу так. Вдруг ты обидишься… Вздыхаю. Именно сейчас, по логике, я должен рвать и метать. Но что самое удивительное, мне даже нравится. Нравятся эта тихая нежность, эта безграничная преданность, эта наивность и поцелуи украдкой. Представил, что было бы, если бы Достоевский вел себя по-другому. Набросился бы на меня, впиваясь в губы. Сорванная и разбросанная одежда… Нет, совершенно не то. Помню, как мы познакомились. Хрупкий интеллигент с осторожными, плавными движениями, в которых была почти кошачья грация, случайно задел меня плечом. Я бы не почувствовал толчка, если бы он не прошептал (он всегда говорил тихо): - Простите, пожалуйста. Стоило мне обернуться… и я попал в плен его глаз. Он меня покорил. Такой доброты, такой гуманности, такой способности к состраданию и сочувствию я не видел еще ни в одном человеке. Снова возвращаюсь в настоящее. - Эх, малыш, ты уж не обижайся, но альфа из тебя – как из меня балерина. Он вздыхает. - Сам знаю. Но я думал, что если попытаюсь, то ты от меня не уйдешь. Взрываюсь. Неужели у него даже в такой ответственный момент голова еще забита этим? О, эти интуиты… - Дост, я никогда от тебя не уйду! Никогда, понял?!! Ты мне нужен больше всех на свете. Ни за что я тебя не брошу. Как же он не понимает, что именно его беспомощность, его неумение хитрить и изворачиваться так нравится мне! Это вызывает желание любить его, защищать от всех и от всего. Я ему, несомненно, нужен. Я – его поддержка. Я – каменная стена. Но как же он не понимает, что и я иногда чувствую себя одиноким! Как он не понимает, что он нужен мне даже сильнее, чем я ему! Такой добрый, мягкий, беззащитный и в то же время – сильный духом, не боящийся отстаивать свои убеждения, человек, который может понять и посочувствовать, как никто другой! - Я тебя люблю. – ласково прикасаюсь губами к его губам. – Ложись, я сделаю все сам. Он улыбается. - А розы тебе понравились… - Да. – отвечаю я. – Это мои любимые цветы. - И свечи… и полумрак… в глубине души ты такой же романтичный, как и я. Вдыхаю глубже божественный аромат роз и прикасаюсь к его волосам.