Даймонду Дику

Золотом ярким сияла оправа, стаи картин примостились к стене. Ах, Даймонд Дик, вы божественно правы... Памяти прошлого тень на челе. Тени былого звенели , играясь, тонкие пальцы сжимали металл. Помните, клятвы звучали, не каясь во лживости слов, что подарены вам. Вспомните песни, что пели герои, вспомните лица ушедших навек, Вспомните платье простого покроя, вспомните времени призрачный бег: так же бежали и вы к самолету, что птицей упал, расчертив небеса, так просыпались, замерзнув от пота, так проклинали, очнувшись от сна, так возвращались назад, до истоков, так, сердце скрепляя, c войны на войну, так много что было, так много что будет, так мало вы прожили мирных годов, от вас в этой дымке, впрочем, вряд ли прибудет: воинственный духом не стерпит оков. Оковы душили, вы знаете точно. Корсетом и рюшей подбитая сталь стальные движенья укутали прочно под шелк и вуаль. Зачем вы роняли небрежное слово, зачем вы вживались в ненужную роль? Вы знали сначала, средь тысяч дешевок вы будете верно опошленной, но... Но вы забывались, в руках оживали - и пусть, что чужих, вам уже все равно, вы знали, на что вы идете, прощались и пили сухое и злое вино. Фальшивящий хор вас забыл очень скоро, Диана, милашка - не тот Даймонд Дик, полеты все ваши газетные воры кусками тащили в затерянность книг. Но все ж под шелками не спрятать характер, не скроется пламя ста тысяч боев - и бурно воспрянет в партере в антракте, взревят самолеты в душе, из силков - и память тогда близорукостью глянет, затянет вновь гайки и смажет винты, вернется свое, заплутавши в обмане, и снова затянет привычно жгуты - и полк ваш вернется, откинет туманы, как будто пройдя фотографий листы, и скинете вы позолоты оправу, стаи картин раскидав с высоты.