Синяя борода и солнечный зайчик

Маленький домик встретил их уютом и тишиной. У Тео появилось ощущение, что он вернулся домой, в родное гнездо, такое маленькое, уютное и очень свое! Доминик сразу же направился в подвал, Тео заторопился за ним следом. Спустившись по ступенькам, альфа дошел до первой двери и, остановившись, внимательно посмотрел на Тео. - Ну что, готов? – Доминик с улыбкой посмотрел на запыхавшегося Тео, - от того что ты увидишь сейчас можно потерять голову. Ты уверен, что хочешь это увидеть? Тео взволнованно посмотрел на Доминика и, подойдя ближе, взял его за руку. - Я не боюсь, я тебе верю, – Теодор был серьезен и сосредоточен. Доминик улыбнулся, глядя на суровую мордашку, и стал открывать замки, Тео завороженно смотрел, как он покрутил что-то, посмотрел в глазок и напоследок произнес: «Пещера Дилладина». Что-то внутри хрустнуло, и дверь тихо приоткрылась. За дверью была самая настоящая сокровищница! Множество ярких лучиков ударили по глазам, Тео зажмурился, а Доминик засмеялся. - Дилану понравилась бы твоя реакция! Он сделал шаг вперед и выключил часть света. Сразу стало видно, что комната внутри достаточно просторная. Они зашли внутрь. - Дилли очень любил драгоценные камни и украшения. Это его коллекция. Он вначале пропадал в банковских хранилищах, не в силах расстаться с ними, поэтому я оборудовал хранилище дома. И, хотя весь дом охраняется так же бдительно, как банковское хранилище, в силу того, что у нас дома постоянно были гости и приятели Дилли, поэтому я распорядился поставить дополнительные замки и камеры, чтобы не провоцировать неумных и жадных людей. Несмотря на свою веселость и любовь к эскападам и вечеринкам, Дилли имел сухой математический ум, любовь к порядку и каталогам, поэтому в его коллекции все разложено по порядку и имеет свое цветовое обозначение. Тео огляделся вокруг. В комнате были уставлены стеллажи, на которых лежали большие бархатные книги разных цветов. На самом верху стояли розовые бархатные коробки различных размеров. По краю стеллажа стояли открытые шкатулки и небольшие подушечки с прикрепленными к ним украшениями. Возле таких открытых шкатулок и подушечек были расположены отдельные светильники, которые выключил альфа. Блеск именно этих украшений ослепил Тео, когда была открыта дверь. - Смотри, Тео, - Доминик взял со стеллажа бархатную книгу и открыл посередине. С одной стороны в прорезях бархатной «страницы» были закреплены кольца всевозможных видов, - в красных «книгах» находятся кольца, в синих – серьги, в зеленых – браслеты, в белых – гарнитуры, в бирюзовых – броши и подвески, в розовых коробках – диадемы. Он показал рукой наверх, а потом как фокусник откуда-то сбоку достал небольшую лесенку и убрал «книгу» обратно: - Лестница для того, чтобы можно было добраться до верхних полок. - А вот это было его гордостью. Вещи, принадлежавшие знаменитым людям, - Доминик провел рукой по кожаным корешкам книг и достал одну из них. В самом начале в прозрачных файлах были какие-то документы с печатями и голограммами, а, если откинуть эти файлы, то становятся видны лежащие на черном бархате небольшие серьги, тонкое кольцо и подвеска, – этот гарнитур король Генрих Восьмой подарил своей невесте, будущей королеве Анне Болейн на помолвку. А это документы, подтверждающие их подлинность. Он перевернул следующую страницу, там опять вначале были документы, а потом ожерелье, закрепленное на бархате. После этого опять документы и опять бархатная «страница»: - Здесь украшения различных эпох, разных королей и королев, и не только королевские. Мне пришлось приложить массу усилий, чтобы добиться разрешения выкупить их из королевской сокровищницы или из частных коллекций. Вот здесь, - он показал на несколько толстых папок, - каталог всего, что здесь находится, разделенный по камням, виду огранки и по фамилиям мастеров, изготовивших эти украшения. - А зачем так много? – Тео растерянно осматривался по сторонам. - Ну, - Доминик пожал плечами, - Дилли их любил, а когда что-то любишь, то хочется еще и еще. Редкие камни, редкие виды огранки, искусная работа ювелиров. Его это делало счастливым. - А ты? – Тео выглядел встревоженным, - ты был счастлив от этого? - Я? - задумался Доминик, – я, пожалуй, был доволен тем, что мог сделать его счастливым. Ты можешь всем этим пользоваться, - он подвел его к толстой железной двери и показал, как пользоваться замком. Потом на внутренней стороне двери открыл небольшой механизм, который записал рисунок сетчатки глаза Тео, а затем Доминик отогнул небольшой микрофон. - Придумай фразу, с помощью которой будешь открывать дверь, – улыбнулся Доминик, - только запомни слова, иначе включится система охраны и направит вызов охранникам о несанкционированном проникновении. - Сезам, откройся! – Тео больше ничего в голову не пришло, но Доминику понравилась эта фраза, и он тоже изменил свою запись, затем дверь закрыли. Когда они остановились у второй двери, Доминик внимательным взглядом посмотрел на Теодора, будто сомневался, стоит ли показывать содержимое этой комнаты. А потом, решившись, открыл дверь. - Ты будешь первым человеком, кто увидит то, что находится в этой комнате, – он выглядел взволнованным и несколько растерянным, – многие вещи могут тебя шокировать, но это часть моего прошлого с которым я не могу расстаться. Я не думал, что найдется кто-то, кого я пущу сюда, кому покажу все это. Но ты тот, кому я доверяю настолько, что могу впустить не только в эту комнату, но и в душу. Да и потом, если ты не увидишь все своими глазами, то напридумываешь невесть что, - он посмотрел в глазок и нараспев произнес, - «памяти моей страницы». Дверь скрипнула, открываясь. Доминик пропустил вперед Теодора. Первое, что тот увидел, это был стоящий посередине комнаты портновский манекен. На нем висело женское шелковое платье, грубо разрезанное сбоку и закрепленное по разрезу булавками. У манекена был явно обозначенный животик. Тео оглянулся на Доминика, а тот смотрел на манекен с печалью. Тео стал оглядываться по сторонам. У одной стены стояла доска для серфинга со смешной картинкой, а рядом с ней стояла вешалка с разной одеждой. Среди прочего там висел клетчатый пиджак жуткой расцветки, черная кружевная рубашка, по размеру явно Доминика, и кожаная косуха с заклепками. У противоположной стены стоял стеллаж с коробками, там же лежал шлем, похожий на те, что носят мотоциклисты. Доминик подошел и достал со стеллажа небольшую коробку. - Я, оказывается, очень сентиментален, и не могу со всем этим расстаться. Вот, например, это все, что осталось после нашей детской переписки с братьями, – Доминик открыл крышку коробки, там лежали детские фотографии, открытки и письма. Он убрал коробку на место и подошел к манекену: – В этом платье погибла Паола. Я нашел ее у подножия лестницы, она лежала как сломанная кукла. Потом врачи отдали мне это платье, - он погладил выпирающий животик на манекене и вздохнул, – я не смог его выкинуть. Все остальные выкинул, а его - нет. - А это, - он взял со стеллажа шлем, - я снял со Стиви. Он разбился на моих глазах, – альфа покрутил шлем в руках, – нет, он и раньше попадал в аварии, я даже купил медицинский аэроблок, который ты уже видел у школы, он сопровождал Стиви на всех его выступлениях и тренировках, но та авария была роковой, – Доминик задумался, вспоминая, - его практически перерубило пополам, но когда я подбежал к нему, он был еще в сознании. И, хотя его зажало в обломках, он, будучи в шоковом состоянии, не чувствовал боли. Когда я снял с него шлем, он попросил у меня прощения за аварию и пообещал покинуть гонки, - Доминик грустно улыбнулся, – Стиви после каждой аварии обещал больше не участвовать в гонках. Но в этот раз он выполнил свое обещание и действительно покинул гонки. Я понимал, что чудо невозможно. Когда медблок опустился рядом, я заставил врачей сделать невозможное. Они забрали в капсулу вначале нижнюю часть Стиви, а потом подошли к верхней части. Он был жив только потому, что его обрубок был крепко зажат в обломках, и поэтому не было кровопотери. Мы разговаривали, пока врачи думали, как лучше его освободить. А потом он потерял сознание, - Доминик положил шлем на стеллаж, – все же врачи сделали невозможное, они смогли собрать его, была долгая, но успешная операция. И спустя год, который Стиви провел в коме, его тело срослось, но вот только самого Стиви не стало. Аппараты поддерживали его жизненные функции, но это уже была не жизнь, а существование. В годовщину аварии я отключил его от аппаратов жизнеобеспечения и похоронил тело. Тео подошел и, молча, обнял его. Что здесь скажешь? Любые слова были бы лишними и пустыми, как фантики. Доминик обнял его сверху за плечи и, молча, уткнулся в волосы омеги. Просто тепло объятий, просто запах дорогого человека. Это было самое ценное и действенное лекарство от грустных воспоминаний. - Надо сюда положить что-нибудь мое, чтобы эта комната не была похожа на склеп, – Тео постарался улыбнуться Доминику, а тот улыбнулся в ответ, глядя во взволнованные глаза. - Ты уже есть здесь, – он показал рукой на большую коробку на полке стеллажа. Тео сразу засунул туда любопытный нос. Там были его фотографии! Вот он идет в школу, вот он на занятиях в музыкальной школе. Вот он дурачится с Данни, а Ральф смотрит на них снисходительно, как на малышей, играющих в песочнице. - Так ты все-таки подсматривал за мной? – Тео с возмущением уставился на Доминика. Он бросил фотографии в коробку и резко задвинул ее вглубь. Коробка перевернулась, и несколько фотографий упало на пол. Тео нагнулся и на полу увидел небольшой складной мольберт, – а это чей? - Бьянки, – Доминик достал его с пола и положил на стеллаж, – она постоянно рисовала, когда мы жили в кампусе, а потом свои работы дарила друзьям. Она на удивление легко сходилась с людьми, к ней все тянулись. И хотя она была скорее молчалива и не любопытна, но она умела слушать, поэтому ей хотелось рассказать все секреты. А еще она давала очень мудрые советы. На ее похоронах было много людей, я и половины их не знал. Многие пришли с ней проститься! А у ее могилы чуть ли не концерт получился! Кто-то читал про нее стихи, кто-то пел песни. Я тогда понял, что совсем ее не знал, и от этого становилось еще больнее. - Можно открыть? – Тео после разрешения открыл мольберт, там был блокнот, в котором было несколько портретов молодого Доминика и незаконченная картина маслом. На ней был нарисован ребенок, на голову которого сел голубь. Ребенок от испуга присел и взмахнул руками, а голубь махал крыльями. Из-за того, что картина была не закончена, а только грубо намечена крупными мазками, и ребенок и голубь казались живыми и полными движения, – можно взять с собой? Я хотел бы рассмотреть все получше? - Конечно! - Доминик рассматривал фотографию, на которой Конфетка с длинной метелкой гналась за Теодором, - хотел у тебя спросить, почему Луиза тогда гонялась за тобой и пыталась избить метлой? - Ну, она меня не черенком била, а мягким веником, - Тео заулыбался, – это она меня из депрессии выводила. Я тогда нашел ЧЕРНУЮ РОЗУ и очень расстроился. Ты, что, не знаешь? Это же городская легенда: «Кто найдет ЧЕРНУЮ РОЗУ - скоро умрет».