Внезапные

- Сколько еще ты будешь там сидеть, принцесска? - Пошел ты. Из ванной доносится раздраженный голос, и его тон явно свидетельствует о том, что парень не очень-то и скоро выйдет оттуда. Да уж, плохи дела. Джексон перекатывается на другой бок и подпирает голову руками. Печально смотрит на белую дверь, шумно выдыхает и закрывает глаза. Идеально выглаженная рубашка помялась, идеально уложенные волосы растрепались, идеальное лицо без улыбки не выглядит таким уж идеальным. Ждать этого подростка – настоящая каторга. Наконец, через чертовых сорок восемь минут, Стайлз выходит из ванной, и выглядит он… Совершенно так же, как выглядел и тогда, когда заходил туда. Это Уиттмора просто выбешивает, и, поднявшись с кровати со скоростью молнии, он хватает Стилински за ворот футболки и прижимает к стене, гневно глядя на него. - Ты надо мной поиздеваться решил, придурок? Ты абсолютно ничерта не сделал! Лицо Стайлза краснеет, губы поджимаются, брови сводятся вместе. Его взгляд становится почти таким же злым, как и взгляд его бойфренда, и он кладет руки на сжатые пальцы Джексона. - Пошел нахер. Если этого не видно, это не значит, что я это не сделал. Усек, ящерка? «Ящерка» закатывает глаза к потолку, отпуская парня, и поправляет его одежду. Злость уже почти исчезает, ведь он понимает, что Стилински обычно такой херни не делает. Если он сказал, что так надо было, значит оно так и есть. К тому же, этот намек был весьма жирным. - Ты мне должен будешь за такие фокусы, долбозавр. - Ооох… Сколько? - Пока что один. - Ну уж нет, Стилински, потом я твои желания принимать не собираюсь. - Ладно, тогда пусть два. Ты не слишком сильно облажался на этот раз. Уиттмор вынужденно кивает, приглаживает рукой волосы и идет к двери из комнаты. Его парень идет за ним, они выходят из дома, Стайлз запирает дверь на ключ, и они вдвоем идут куда-то, куда, видимо, договорились пойти заранее. По пути они обсуждают какую-то ерунду, вроде завтрашних уроков, недавно образовавшейся парочки «Скотт + Кира», нового учителя по Биологии, и так далее. Ведут себя довольно мирно и прилично. Просто гуляют, как обычные друзья. Они заходят в городской парк, идут по узкой дорожке в те места, куда редко ходят люди. Они уже привыкли ходить туда, потому что там есть несколько лавочек, где редко можно кого-то встретить, и, соответственно, можно провести время вдвоем, поцеловаться или пообниматься. Они идут и идут, и говорят, говорят, говорят, и тут Стайлз чувствует, как нечто тяжелое валит его на землю. - Уиттмор! Слезь с меня сейчас же, придурок! - Заткнись, идиот. Услышат. Не долго думая, Джекс быстро переворачивается на бок, кое-как поворачивает к себе брыкающегося подростка, и накрывает его губы своими. Резко, порывисто, без особенной нежности. Сминает их, облизывает, а руками придерживает Стилински, чтобы не оторвался. Однако, он сам отстраняется через несколько секунд, как ни в чем не бывало встает, отряхивает одежду и помогает встать и своему бойфренду. Лицо Стайлза опять красное, но теперь на его губах, тоже раскрасневшихся, хотя бы растягивается тонкая, еле сдерживаемая улыбка. - Ладно, этот считается… Но не прямо же в парке, Джекс… - Тут все равно никого нет. Успокойся. Пошли гулять. Стилински запоздало кивает, послушно берется за протянутую руку Джексона и идет рядом с ним, а сам Джекс мягко поглаживает его запястье большим пальцем. Стайлз знает, что у него остался еще один. В их отношениях эти цифры значат одну очень маленькую, но, несомненно, приятную вещь. Они означают внезапные поцелуи. Где угодно, когда угодно, во время чего угодно. Если один из них ведет себя слишком хреново, то другой имеет право потребовать столько внезапных поцелуев, сколько посчитает нужным. Второй должен согласиться с этим, если считает это справедливым. Иначе у них пока не бывало. Ведь всем нравится целоваться. В основном как осел вел себя Джексон, поэтому обычно он и устраивал такие спонтанности для Стайлза. Привыкнуть к этому было очень сложно, потому что нельзя думать об этом постоянно. Это всегда было неожиданностью. Парни гуляли еще пару часов. Большее количество этого времени они провели на лавочке. Держались за руки, медленно и основательно целовались, Стилински даже успел пару раз посидеть на коленях Джекса, пока они, опять же, целовались, а один раз Уиттмор как-то смог незаметно пробраться рукой под джинсы Стилински, и сильно сжал его задницу, после чего вынужден был выслушивать лекцию о том, как бессовестно и подло он поступил, и что это мог кто-нибудь увидеть, а что, если их раскроют и всякое такое. Словом, скука. Они уходят после того, как закрепляют перемирие еще парочкой глубоких поцелуев, и идут домой, но уже к Джексону. Его родители проще относятся к ориентации их сына, и Стайлза любят. Он милый, забавный, умный и добрый. Они души в нем не чают. Да и сейчас их дома нет, в командировку уехали. Парни проходят в дом, разуваются, и Стилински уже начинает подниматься в комнату Уиттмора, на второй этаж, но сам хозяин комнаты вдруг тянет его назад, схватив за футболку, и, развернув, впивается в его губы, закрывает глаза, кладет ладони на поясницу мальчишки. - Ммх… Дж… Мм… Чт… Сын шерифа пытается что-то сказать или спросить, но получается у него, мягко говоря, плохо. Потому что рот другим занят. Точнее говоря, языком Уиттмора. Нет, даже не так. Поразительно наглым и самоуверенным горячим мокрым языком любимого Уиттмора. Стайлз цепляется за его плечи руками, старается отвечать на поцелуй, издает тихий стон прямо в рот нахалу, а когда он прекращает насиловать его ротик своим языком, делает несколько глубоких вдохов, прижимая лицо к груди парня. - Ладно… Второй… Был… Неплохим… Джекс только ухмыляется, а его непочтительно наглые руки задирают вверх футболку Стилински. - Второй еще даже не начался, детка. Выражение его лица не оставляет сомнений, - ничего хорошего сейчас не произойдет. Вернее, ничего приличного. Ничего, что можно было бы поставить в рамки допустимого. А вы знали, что у Каним языки длиннее, чем у людей?