Восемь тысяч лет прозябать во тьме, искупая свою вину...

Восемь тысяч лет прозябать во тьме, искупая свою вину. Состраданье - грех. И в пустой тюрьме в непризнании я тону. Бог творил людей с самого себя. Оживил, мне велел - люби. Я любил, как мог. И с шестого дня это чувство в моей груди. Я хранил их, будто своих детей. Всюду следовал по пятам. Бог велел - не смей - мне. И я не смел показать себя их глазам. Я дарил им всё, чем владел я сам. Был хранителем и слугой. Так скажите, вечные небеса, почему я теперь изгой? Он велел - люби! Но создал порок. Отмахнувшись, прогнал их прочь. (Объясни мне, о, вероломный Бог, как я мог не посметь помочь?) Он обрек созданий своих на боль. На страданья, жестокость, смерть. Я любил их так, что моя любовь покачнула земную твердь. Восемь тысяч лет я веду войну, крылья лёгкие потеряв. Я даю им знания, и беду отвожу, на себя приняв, Но зовут в нужде и благодарят до сих пор лишь Его. Его! Бог низверг меня и поставил в ряд с тем, что ими зовётся "зло". Я любил их так, что моя любовь выжигала огнем дотла. Но я видел страх. Слышал вновь и вновь имя грозное: Сатана. Я боролся с небом, с самим Творцом, за прекрасных его детей. Эта битва стала моим концом. В непрерывном потоке дней, Я хотел вернуть, что у них отнял вероломный, жестокий Бог. Воевал за жизнь, за тепло огня. Я сражался... И я не смог.