Без борьбы в этом мире никак.

Свет проникал в спальню сквозь темно-бардовый бархат плотно сдвинутых штор: беспечно разгуливая по шелковым простыням, он отражался от глади огромного винтажного зеркала, освещая помещение и как бы давая понять, что новый день законно вступил в свои права. Широко распахнув глаза, Софи наблюдала за полетом пылинок, кружащих под самым потолком и в свете солнца кажущихся ей чем-то вроде волшебной пыльцы. Проведя эту аналогию, она ухмыльнулась и качнула головой, понимая, что, не смотря на солидный для незамужней девицы возраст, наивные, глупые мысли никогда не покидали ее дурной головы. Почему, спросите, дурной? Ну как же, вспомнить хотя бы тот случай, когда сэр Генсбург пригласил ее светлейшую и прекраснейшую (исключительно по его словам!) особу на неспешную конную прогулку, на что София вычудила..а хотя, ни к чему вспоминать ее прежние шалости. Сейчас все иначе. И виной тому посапывающее чудо, по-хозяйски растянувшееся рядом на кровати. Стараясь его не потревожить, Софи повернула голову и нашла взглядом светлые кудри, пшеничной россыпью разбросанные по подушкам. Глаза прикрыты, а светлые длинные ресницы лишь чутко подрагивают в такт с тихим сопением, вырывающимся из губ Томаса. Ох уж эти его губы. Тонкие, обветренные, они абсолютно не выглядят привлекательными, но только не для нее – девушки, в которой они разжигают настоящий пожар. Тихий, но настойчивый стук в дверь рушит сказочную идиллию безмятежного утра. Недовольно жмурясь, девушка лишь глубже забилась в шелка. Однако загадочный посетитель отнюдь не собирается уходить – звук повторился, эхом разлетаясь в застывшем воздухе и заставляя Софи нехотя выползти из-под одеяла. Ступая босыми ступнями по мраморным плитам, она поежилась, скользя глазами по креслам, каминным полкам, книжному стеллажу в поисках хоть какого-то предмета гардероба, способного прикрыть ее наготу. Закусив губу, она в растерянности застыла в центре комнаты, позволяя солнечным лучам очерчивать острые плечи, грудь – затвердевшие от холода соски, бедра, колени. Нахмурившись, девушка попыталась вспомнить, куда в порыве страсти прошлой ночи могли улететь ее вещи. Так ничего и не найдя (что странно – не съели же они их), она прокралась к массивному дубовому шкафу, открыла дверь и выхватила первое, что попалось на глаза – длинную черную рубаху, в которую тут же запахнулась как в халат и прошла к двери. Стук меж тем повторился вновь, становясь все требовательней. У самой двери девушка застыла, оттягивая мучительные секунды до встречи с кем бы то ни было, протянула руку к ручке в форме головы льва и резко потянула на себя. В коридоре оказалось куда светлей, чем в опочивальне, поэтому солнечный свет тут же выбил слезу из глаз и заставил зажмуриться. - Госпожа, вам письмо. Отмечено, как срочное. Вам вообще известно, который сейчас час? - громкий, ворчливый голос Пьера Софи узнала бы везде. Этот старый пень вырастил ее, заменяя и отца, погибшего на войне, и мать – мерзкую шлюху, сбежавшую и бросившую ее чуть боле 10 лет назад. Сдержанно улыбнувшись, София выхватила из рук слуги конверт – продолговатый, цвета слоновой кости и весьма приятный на ощупь. - Почему без гербовой печати? Кто доставил его? – девушка тут же убрала письмо в карман рубахи, решив прочесть сразу, как только останется одна. - Доставили ночью, Госпожа. В то время вы были явно..заняты, и я решил, что дело подождет до утра. - Благодарю, Пьер, ты свободен, - заливаясь краской от неоднозначного намека пожилого слуги и язвительных ноток, скользивших в его голосе, девушка кивнула, добавив, - и не забудь зайти на рынок купить свежего мяса и овощей. Будь добр, сделай это прямо сейчас. - Слушаюсь. *** Дождавшись, пока шаркающий звук не исчезнет в конце коридора, Софи заглянула обратно в комнату, но увидев Тома все в том же бездвижном положении, решила пойти на кухню, где она смогла бы перекусить и за чашкой свежезаваренного кофе прочесть то загадочное письмо, что сейчас лежало у нее в кармане. Забрав непослушные вьющиеся волосы в хвост, она привычным движением смахнула челку с глаз и пустилась на поиски чего-либо мало-мальски съедобного. Выдвинув все шкафы по очереди, девушка с неудовольствием отметила лишь наличие пустых банок и мешочков с крупами, безжалостно погрызенных мышами. Со вздохом она задвинула последний ящик, понимая, что придется ждать, пока Пьер сходит на рынок и вернется оттуда с продуктами, что может произойти в лучшем случае ближе к вечеру, если учесть старческую нерасторопность пожилого слуги. Резко выпрямившись Софи вдруг ощутила, как сильные руки обвили ее за талию. Вскрикнув от неожиданности, она резко развернулась, упираясь взглядом в широкую грудь Тома, в то время как сам он наклонился и коснулся губами ее шеи, хитро улыбаясь и тихо шепча: - Испугалась? - Нисколько! – девушка лишь фыркнула и попыталась оттолкнуть его. Строить из себя капризную недотрогу – ее любимое занятие, позволяющее менять ухажеров как перчатки. Ни один не выдерживал и недели, столкнувшись с настоящим ураганом разноречивых чувств и прихотей, выдаваемых ей одна за другой. Никто, кроме него. Еще плотнее прижимаясь, Том заставил Софию пятиться. Упершись спиной в край стола, она вздрогнула, чувствуя себя в ловушке и нервно сглотнула, глядя в омут прозрачных светлых глаз своего избранника. В тихом омуте черти водятся – кажется, так говорят? Можно было смело заявить, что эта крылатая фраза как нельзя лучше характеризует Тома. Любезный и галантный со всеми, он лишь иногда дает волю своим внутренним бесам. Но когда это происходит, Софи целиком оказывалась в его власти, теряя контроль над всем – мыслями, действиями. Над самой собой. Воспоминания о прошлой ночи вновь вспыхнули в голове, заставляя теплу расползаться внизу живота. Не разжимая сильных рук, он рывком усадил свою избранницу на стол, коленом раздвинув ее ноги и встав между них. - Где этот старый черт? – от его хриплого низкого голоса мурашки ползут по спине. - Пьер отправился на рынок, но скоро вернется. С продуктами. Ты наверняка голоден, не так ли? - Знаю я, как он ходит, - ухмыляется, касаясь рукой губ девушки и обводя их большим пальцем, - несколько часов у нас с тобой точно есть. Произнося эти слова, Том медленно скользил пальцами по стройному женскому телу, забираясь под прохладный шелк ткани. Вдруг, руки его что-то нащупали и он, удивленно приподняв брови, извлек из нагрудного кармана рубашки конверт. Тихо выругавшись, Софи выхватила его из рук мужчины и прижала к себе. Ей почему то вдруг показалось важным, чтобы именно она вскрыла его и прочла содержимое. Нехорошее предчувствие подкралось к ней, накрепко сцепив скользкие лапки на горле девушки , отчего той стало трудно дышать. Жар, не так давно охвативший ее тело, спал, и она, уперлась ладонями в грудь Тома, слегка толкнув, желая тем самым высвободиться из его объятий. Томас попытался удержать ее, но получив в ответ лишь ледяной взгляд, охладил свой пыл. Молодому мужчине оставалось только уступить и он, недовольно хмыкнув, убрал руки с края стола. Проскользнув мимо Тома, Софи зябко поежилась, боле не ощущая рядом с собой горячего мужского тела, и запахнулась в расстегнутую рубаху. Опустившись на деревянный табурет и подтянув ногу к подбородку, она достала конверт из кармана дрожащими от волнения и любопытства руками и надорвала край. Томасу оставалось лишь молча следить за манипуляциями девушки, дабы по реакции ее понять, какую новость ей расскажет этот чертов клочок бумаги, оторвавший их двоих от ставшего бы в последствие весьма приятным совместного времяпрепровождения. Вот, Софи разрывает наконец желтоватый лист плотной бумаги, вот морщит свой прелестный носик, выделявший ее из рядов кукольных однотипных лиц девушек их окружения: небольшая горбинка добавляла шарма ее лицу, обрамленному густой копной черных, как смоль, волос, при свете солнца отливавших глубокой синевой. Она нетерпеливо закусила губу, в то время как глаза ее бегло заскользили по чернильным строчкам. Вдруг, пальцы Софи с силой сжали края бумаги, а на спокойном прежде лице отразилась смесь ужаса и отчаяния. - О, нет, Боже, только не это, - тихо зашептала она, выронив из дрожащих рук письмо, подскочив с места и, ничего и никого не замечая вокруг себя, выбежала из кухни. Звук громко хлопнувшей двери заставил Томаса вздрогнуть и выйти из состояния оцепенения, в которое его вогнала разыгравшаяся перед ним в считанные секунды сцена. Ничего не понимая, мужчина подошел к столу, наклонился и пальцами подцепил с пола смятые листы бумаги. Взгляд его при этом тут же наткнулся на надпись, испещренную кучей уродливых завитушек. Она гласила – «Извещение о смерти».