ЦЗ и ЦПЗ

Пиши в стихах мне письма, Не заполняй их смыслом, Не бойся пустоты. Мне присылай открытки, Храни в ладонях прытких Осколки теплоты. Звони когда захочешь, Хоть днем, хоть поздней ночью. Срывай свои замки. Не думай ради бога, Не смейся надо мною. Не замечай обид. Напейся со мной в волю, Желай меня до боли. Не смей. Меня. Любить.

Аарон был уверен, что он к этому готов. Томас точно уйдет, и никуда от этого не денешься. Тем более, когда стало известно о трансфере Чемберса из бедного Саутгемптона. Аарон знал, готовился морально, настраивался и, казалось, совершенно не страдал по этому поводу. Да и по какому поводу, скажите на милость, страдать? Между ними практически ничего такого и не было. Просто они были немного ближе, чем ко всем остальным. Просто когда становилось совсем уж херово, Томас приходил и делал жизнь выносимей. Смеялся, тыкал пальцем в совсем уж здоровую ногу и спрашивал, больно ли. Приносил дурацкие фильмы и бельгийский шоколад, выбрасывал в мусор роновские экономические журналы, аргументируя это тем, что валлиец и так уже слишком умный. Прижимал за плечи к спинке дивана и целовал. Целовался Томас странно. Медленно, вдумчиво, сильно, но как будто осознанно. Не отдаваясь полностью, не слетая с катушек, забирая себе без остатка. Аарон даже несколько раз решался для себя не отдавать инициативу, не отдавать победу в этой импровизированной борьбе, но так ни разу и не победил. С Томасом никогда не чувствовалось, снизу ты или сверху. Это был самый невероятный его феномен. Практически до последнего момента Аарон не понимал, в какой позиции он окажется в этот раз, придется ли ему отдавать себя или брать себе. И он, как будто решал, но оставалось ощущение, что Томас знал его решение до него самого. А ощущения редко обманывали валлийца. Кажется, папа когда-то говорил, что прабабка была предсказательницей. Наверное, это правда. Аарон никогда не замечал особое отношение Томаса к себе на тренировках или во время игр, перед командой и тренерами. Он не чувствовал, но потом, смотря фотографии на официальном сайте, не верил своим глазам: Вермален постоянно пялился на него. Смотрел так спокойно, с улыбкой и какой-то уверенностью то ли в Аароне, то ли в себе, то ли в своих правах на Ремси, то ли просто так. То ли это все мерещилось не в меру восприимчивому валлийцу. Но теперь это и неважно. Несмотря на очевидность ситуации, слова Томаса об уходе ударили куда-то в солнечное сплетение. Глупое «открылся» мелькнуло в голове. Пора завязывать с просмотром боксерских поединков. Вермален тогда ушел почти без слов. И Аарон принял его уход как должное. Ему казалось, что он даже ни капли не изменился. Хотя взгляды товарищей по команде явно говорили об обратном. - Эй, не скучай, - Джек сильно бьет по плечу. Джек все делает сильно: любит сильно, ненавидит сильно, презирает сильно, борется сильно, тренируется сильно. И ободряюще хлопает по плечу чуть не до хруста. - Я не скучаю, - быстро выговаривает Аарон, тут же осекаясь. Черт! Спалился. Нужно было с непониманием переспросить, по ком он, собственно должен скучать. Джек, кажется, прочел все мысли Аарона, понимающе ухмыльнулся и ушел. В этот момент он выглядел раза в два старше себя обычного, то есть лет на двадцать. Аарон уверенно заявил, что не скучает, а ночью понял, что наврал. Очень хотелось позвонить и спросить равнодушно о том, как доехал, как устроился, как приняли, как дела, как здоровье. Интересно, а он скучает? Скорее всего, да. Лучше бы они вовремя начали думать о последствиях. Лучше бы они хоть когда-то о них думали. Хотя… тогда не было бы вообще ничего. И разве это лучше? Они почти перестали общаться. Наверное, чтобы побыстрее привыкнуть. Привыкнуть все не удавалось, но они упорно старались. Калум оказался забавным мальчишкой. Открытым и искренним, уверенным в себе и честным. По-подростковому простым и по-футбольному умным. Он любит хорошую музыку и улыбается в поцелуи. Лихорадочно гладит шею и плечи и совсем теряется, растворяется в Аароне. Это непривычно, но крайне приятно. Джек смеется, что у Ремси какое-то особое отношение к центральным защитникам, и предлагает попробовать Пера. Аарон не рискует – Микель в гневе страшен, тем более, капитан. Интересно, остановится ли проклятье капитана в Арсенале на испанце, или все же нет? Не хочется загадывать наперед, но кровь предсказательницы в венах не оставляет покоя и остается надежда, что все способности с поколениями выветрились. От Томаса осталось пара футболок и СМСки на день рождения. Но ведь это еще не все. В таких историях не бывает хэппи энда просто потому, что они никогда не заканчиваются.