[:При́зренный:]

_______ Я сидел в кресле в кабинете Германии. Все там бывали, так что описывать его я не вижу смысла – окно, стол, кресло, шкафы, полные книг. Что ещё нужно для счастья работы? Ну да, комп и вафля, но и это добро также присутствовало. Что я там делал? Так я вам и сказал! Между прочим, об этом я распространяться не обязан – это наша государственная тайна! Вот! (Так, попросите Венгрию не волноваться, это не то, о чем она подумала. И не это. И не это также. Мы вообще-то делами занимаемся. Так, бесполезно, вызовите ей скорую!) (Да, и Японию пусть захватят) С Германией дела иметь одновременно и легко и сложно. Приходиться быть четким и пунктуальным, всё выполнять в сроки и с полной отдачей. Он требует этого нещадно, но зато, взамен поступает так же, на него всегда можно положиться, он разумно относится к делам, своевременно решает проблемы, не позволяя им перерастать в катастрофу. Он блестяще решает вопросы, но по мне, он чересчур прямолинеен и консервативен, не любит рисковать и действовать по наитию. И, да, в последнее время он выглядит неважно, похоже, не высыпается. Черный телефон на столе требует внимания чересчур часто, это меня раздражает, но поделать я ничего не могу, лишь пытаюсь сосредоточить всё своё внимание на разговоре. Точнее, монологе. Он слушает меня внимательно, при этом изучая какие-то документы, хмурится и трёт виски. Помнится, я назвал его нянькой - мелковато, тут больше термин «курица-наседка» подойдёт. Мало ему было Италии, так теперь весь Евросоюз из ямы вытягивает, понимая, что вязнет ногами в этом дерьме, что его самого в яму эту быстрее затянут… Похвально, он не смирился с этой мыслью, и, здраво не отвергая её в перспективе, делает всё возможное чтобы предотвратить… неизбежное, на мой взгляд. Впрочем, мне легко говорить, я сколько хочешь долларов напечатать смогу, и мой внешний долг, над которым Россия посмеивается – это фигня. В очередной раз немец взял и положил трубку. Интересно, по какому критерию он определяет, когда звонок можно проигнорировать, а когда лучше поговорить? Судя по его невозмутимому и уверенному виду, он совсем не совершает при этом ошибок. - Я тебя слушаю, - немецкая речь заставила вздрогнуть. Черт, наблюдая за тем, как он работает, я не заметил, как задумался и оборвал свой монолог. - Да, сейчас, - я очень устал лишь оттого, что видел, как он измотан. Да, ему сейчас не до любовных приключений, выспаться бы. Фак! Я же обещал себе не задумываться на эту тему. Вот именно в этот момент и повезло мне встретиться со своим суженным. Дверь резко распахнулась, и я услышал протестующий лепет секретаря, который, судя по всему, грубо проигнорировали. В кабинет ворвался мужчина, принеся с собой шума больше, чем требуется. Скользнув по мне глазами ярко-красного цвета, он, не проронив ни слова приветствия, и не дожидаясь дозволения, решительно пересёк кабинет и плюхнул на бумаги Людвига свои – целую стопку, высотой сантиметров двадцать пять. - Это всё. Доволен? – раздался голос с хрипотцой, явно раздраженный, - Или ещё чего изволите, Ваше Сиятельство? Германия поднял на него глаза. - Ты думаешь, что ещё с чем-нибудь справишься, Гилберт? - О! Конечно, - Байльдшмидт поправил съехавшие на нос очки с прямоугольными стёклами в тонкой золотистой оправе. Впервые я видел его в очках. - Ты можешь пользоваться мною, как пожелаешь, – было произнесено таким тоном, что стало понятно, насколько это саркастичный отказ. Да, это был братец Германии, Пруссия, освобожденный нами от государственного бремени. У него нет долгов, ему не нужны кредиты, войска; у него нет как такового начальника, ну, кроме брата, и то, он ему не указ. Райская жизнь, правда? Они перекинулись ещё парочкой слов, а я ненадолго закрыл глаза. Что-то я совсем вымотался в этой Европе, пора и честь знать. Братья переругивались. Ну что с них взять, семья же... Тут главное, не лезть, а то больше всех достанется. Семейные дрязги, они такие – в них посторонние чаще всего крайними оказываются. А потом во мне что-то переклинило. Я открыл резко глаза и стал смотреть пристально на альбиноса, не желая упустить ни детали. Странно, раньше же мы с ним неплохо общались, особенно во время войны за независимость, он меня в военном деле сильно подтянул, а с тех пор, как страну потерял, совсем внимания не обращает. Дуется? Да ну, разве может этот парень на кого-то долго обижаться? Молодой, горячий, без проблем и без комплексов. Сердце яростно стукнуло, одобрительно отмечая эту мысль. Разве он мне не идеально подходит? Нет, правда, для него ни кризиса, ни политики не существует, он живёт себе, никого не трогает, ни о чём не волнуется, и ничего ни от кого не ждёт. Ему ничего не надо - а это то, что надо мне. Бинго! Это мой личный Джек Пот! А страсти, между тем, накалялись. Германия уже повысил тон, а после, ухватив брата за плечо, резко и грубо наклонил к столу, на меня не просто внимания не обращали, обо мне забыли. Что, я от Канады неприметностью заразился, что ли? Впрочем, данное положение дел меня устраивало, и я с интересом наблюдал за пруссом, уже строя предположения о способах завоевания его сердца. Конечно, нашёлся тот, кто это заметил и весь боевой настрой мне испортил. Что-то желтое взметнулось к потолку, сделало над немецкими головами два круга и устремилось… ко мне! Яростно чирикнув, некая тварь, лишь позже опознанная как птица, уселась на мой нос и со всей ярости долбанула своим клювом мне в глаз, и остался бы герой без зрения, если бы не толстые стекла очков. (Боже, будь благословлен Техас!). Зажмурившись и вскрикнув от неожиданности, я, махнув рукой, скинул её с лица, но желтая бестия не унялась, она тут же вцепилась в мои волосы длинными коготками и, оглушительно хлопая своими мелкими крыльями, стала больно клевать меня в макушку. - Угомони своего вальдшнепа! – прикрикнул Людвиг. - Пру! Успокойся! Птица, недовольно пискнув, забилась у меня на голове, но улететь не смогла, только больно дергала пряди, видимо запутавшись в волосах, и Гилберт подошёл, чтобы собственноручно снять её с моей головы. В этот момент я простил канарейке все её выкрутасы. - Тс! Янки! Не дёргайся! Пальцы у него горячие, они нежно обхватили маленькое пернатое тельце и потянули на себя. Да, о птице он позаботился, а обо мне нет. Дернул так, что слёзы на глазах выступили. - Ай! – всхлипнул я. - Терпи, ковбой, шерифом будешь. Ксе-се-се-се. - А? - Вот и всё, мой хороший, – проворковал прусс, и я просто почувствовал, как заливаюсь румянцем. Откуда мне тогда было знать, что это Гилберт совсем не для меня сказал? Он отодвинулся от кресла, подкинув птицу в воздух. Она, расправив крылья, сделала круг и пронеслась у меня перед носом, заставив резко откинуться назад и вжаться в кресло, но большей агрессии не проявила, и, усевшись альбиносу на плечо, горделиво нахохлилась, уставившись в мою сторону злобными черными глазками. Я прямо ждал от неё пресловутого жеста лапкой: «я слежу за тобой», но обошлось без спецэффектов. - Ладно. Проку от тебя всё равно нет, одни неприятности. Иди, куда собирался. - ОКеюшки, Запад. - Гилберт, ты что вечером делаешь? – волнующий меня вопрос сам сорвался с губ, но Пруссия даже не замедлил шаг. - Ха-ха! С Брагинским трахаюсь, – рассмеялся он, покидая помещение. Изумлению моему не была предела. Он же пошутил? Германия сочувственно протянул мне черный гребень, но я отказался, потрепал себя по голове и сморщился. В ладони оказался приличный такой клок моих блондинистых волос. - Вот дрянь! – я посмотрел жалобно на Людвига и спросил, - У тебя перекиси нет случаем? Тот мягко улыбнулся – похоже, возиться с олухами было не просто его хобби, а любимейшее занятие – порылся у себя в столе, достал ватные тампоны, смочил спиртом и – всё-таки уберите Венгрию от экрана –самолично начал обрабатывать мою бедную головушку, спасая героя от всяких нехороших последствий. Я зашипел – жжет! - Он это... про Россию… что, правда что ли? - Да издевается просто, не бери в голову. У него дурацкое чувство юмора. - Значит пошутил… Как пошло, на его вульгарные слова в тот момент даже тело отреагировало, и, о стыд, в паху всё ожило. Пруссия, всего за какие-то пять минут, просто помаячив перед глазами, вызвал у меня жуткое влечение. Зазорно признаться, но на его последние слова у меня всё внутри сжалось от страха: что едва найдя, я уже потерял. Ведь, опять же, поперёк чьих-то отношений я вставать не хотел. - Прости за эту сцену. С ним иначе нельзя, он же кроме силы, ничего больше не признаёт. - Ничего, я со своим старшеньким братцем и похлеще сценки устраивал. Вот так вот состоялась моя первая встреча со светлым, как я надеялся, будущим. _______ America: в прошлый раз вы меня спалили перед АфроБоссом, так что издеваться над текстом попрошу в другом месте. Estonia: Эй! Это нарушение свободы слова! America: А мне по(…выпилено модератором)й! Шишки из-за ваших длинных языков я собирать не намерен. ______ Комментарии отключены пользователем *Вафля - Vi-Fi, десу