Прощай!

Какой бы ни был человек, злым или добрым, счастливым или печальным, любимым или кинутым, для нас всех один конец дороги. Неважно, вельможа ты или простой человек, даже если ты царь или сам Бог, у всех один конец. Смерть. А какая она? Какой имеет вкус расправа? Что означает умереть без сожаления? Как человек не может ни о чем не жалеть в своей жизни? Каждый, я просто уверенна, хотел бы отмотать стрелки часов на какой-то определенный промежуток времени, чтобы изменить свою биографию, свою судьбу, однако твоё слово ничего не решает в борьбе со Смертью. Как странно… Ведь человек прекрасно знает, что должен умереть рано или поздно… Всему приходит конец, как и истории, которую я вам сейчас расскажу и что оставила глубокий след в сердце одного юноши. Честно признаюсь, это было так давно, никто уже и не помнит ее точно. Я ведь говорила, ничто не вечно, даже память. Но дело обстояло как-то так… - Мери! Мери! Ты меня слушаешь? В большом парке, что был покрыт сумерками. В парке, где пробегал шаловливый ветерок и подгонял жухлые осенние листья, на лавочке сидели двое подростков, одни-одинешеньки, хотя, почему же одни? Они были друг у друга, и большего им было не надо. Их было всего двое. Девушка с золотистыми волосами, алыми губами и яркими зелеными глазами. И парень, чьи волосы были чернее самой смоли, в сочетании с небесно-голубыми глазами, вокруг зрачков которых красовалась зеленоватая звезда. Он был хорошо собой! И сам это прекрасно знал. Но не было ещё ни одного человека, как Мери, который бы так же будоражила его жалкое существование. Среди сотни людей лишь она для него выделялась каким-то перламутровым светом. Наверно, так видят свою вторую половинку, находя её из многих одинаковых лиц. Из столь похожих внешне людей и столь разных внутри. Хотя на мой взгляд это глупо! Сколько не встречаю людей, лишь единицы по своему индивидуальны. Нет, я не спорю, все мы разные, но поддаются большинство одним и тем же порокам, от чего их собственные эмоции, чувства и даже внешность теряет былую красоту и чистоту. Мы все грешны. Каждый из нас уже погряз в каком-то из пороков, в зависти или, к примеру, в гордыне. И я не вижу ничего в этом такого, ведь мы люди, а не ангелы, но и демонами становиться нельзя. А в основном в наше время люди такими и стали. - Лен, прости, замечталась! – на её губах засияла улыбка, такая ослепительная и светлая, будто солнышко. Парень с порозовевшими щеками отвернулся от её улыбающегося личика и что-то пробурчал о погоде. - Что? - она слегка наклонила голову, заглядывая в его отворачивающиеся красное от неловкости лицо. - Лен, а ты покраснел! - её забила мелкая дрожь, и вот, уже спустя минуту, она не сдержалась и засмеялась звонким и таким заразительным смехом, что парень, сначала поворчав, тоже начал смеяться. Они были так счастливы и так сильно верили, что у них все будет хорошо, что даже не замечали, как срок их совместного прибывания подходил к столь неминуемому концу. - Ты уверенна, что дойдешь одна? Уже темно, сейчас не безопасно! - его холодные ладони держали её за кисти. Она с нежностью в глазах смотрела на его сомневающееся мужественное лицо. В ней трепыхалось столько чувств, что их можно было сравнить с птичкой в клетке, которая так отчаянно рвется к свободе и которая так отчаянно хочет взлететь в небо. Вот только Мери не нужна никакая свобода и уж ей тем более не нужно небо. Ведь рядом с ней, рука в руку, стоит и её свобода, и её небо, что прекраснее всех небес во Вселенной. Его побелевшие от мороза руки, его чуть подрагивающие губы и брови, что сейчас решительно сдвинуты на переносице. Чуть красные щеки и волосы, что трепал резкий северный ветер. Она все в нем любила, от кончиков волос до сердца, что сейчас билось чаще обычного. - Нет. Правда, не стоит. Ты весь уже продрог! Иди домой, я, как приду, тебе сразу же напишу. Обещаю! - она разжимает стиснутые ладони, притянув к себе, утыкается ему шею. Вдыхает едва уловимый в таком резком ветре запах одеколона и, быстро отстраняясь, вприпрыжку подбегает к дороге. - Мери! Стой! - девушку догоняют и, подняв весьма грубо за подбородок, впиваются страстным поцелуем. Таким горячим, что столь пасмурная погода превращается в жаркие тропики, а губы начинают пылать под сорок градусов. Мери слегка отстранено отвечает, скорее не из-за того, что ей неприятно, а скорее от того, что этот порыв был очень неожиданным для неё, но уже через секунду она закрывает глаза, приобнимет Лена за плечи и поддается всем телом в его сильные и надежные руки. Её ресницы подрагивали, а его руки все крепче обвивали ее талию. Наконец-то они оторвались друг от друга с лихорадочным блеском в глазах. Ещё минуту они глупо стояли и, улыбаясь друг другу, смотрели в любимые глаза. Лен снял со своей шеи шарф и аккуратно завязал на Мери, заботливо поправил шапку и, чмокнув в щечку, прошептал на ушко: - Будь осторожна! Он двинулся по тротуару, засунув руки в карманы джинс, а девушка с золотистыми волосами молча, держа ладошку на месте поцелуя, с розовеющими то ли от неловкости, то ли от холода щечками смотрела вслед его удаляющийся фигуре. Если бы она знала, что это был их последний разговор, если бы она знала, что это был их последний поцелуй, который гранича с безумием, пленял их, она бы запомнила всё до мельчайших подробностей, от выражений его лица до родинки под ухом. Но судьба никогда не предупреждает о поворотах. Не сумел вписаться в него, значит, ты слетел с тропы, значит, твоё время безысходно вышло. Мери долго наблюдала за Леном, и, когда его синяя куртка скрылась в переулке, она провела пальчиками по щеке, нежно улыбнулась и, подходя к дороге, огляделась по сторонам. Машин, на удивление, не было, хотя поздно вечером, когда уже зашло солнце и начинает появляться месяц, тут стоит оживленное движение. Ещё раз убедившись, что все в порядке, девушка прытко перебежала дорогу и завернула в темный переулок, чтобы сократить путь до дома. Она думала: «Поскорее бы прийти и услышать его голос. Как он добрался? Не случилось ли чего?» Но кто же знал, что это будет её и его раковой ошибкой?! Её в том, что сюда пошла, его в том, что отпустил её одну. Девушка ничего не замечала и, уткнувшись носиком в шарф, смотрела на данный ей его новый адрес. Они встречались уже два года, такой теплой и невинной любви просто не существовало на свете. Он обращался с ней как с фарфоровой куколкой, что может разбиться. Она с ним - как с оберегом, не выпускала и крепко в него верила. Недавно Лен поступил в университет и съехал от своих родителей. Снял простую квартирку. Мери же оставалось проучится ещё год в старшей школе, так получилось, что её любимый был старше на год, но это им совершенно не мешало, а скорее наоборот. Мери твердо знала, что может на него положится, а он твердо решил ей всегда помогать. Она шла по темному переулку, ничего не замечая и весело напевала себе под нос песенку. Ещё секунда, и что-то откинуло девушку в сторону. Она ударилась об стенку дома и, простонав от боли, съехала на землю. Стоило ей поднять глаза, как сердце рухнуло куда-то в район живота, в горле стало сухо, она даже не могла закричать. Всё, что получилось у Мери это только открыть рот в немом крике. Напротив неё стоял человек, он просто ужасал. На его лице отражалось безумие, глаза были по-страшному расширены, а губы раздвинуты в жутком оскале. Неподалеку от него что-то валялось. Вся земля вокруг тени была испачкана кровью. Это была женщина, хотя она уже мало на нее походила. Её, видно, когда-то рыжие кудри стали бордово-черного оттенка, лицо было всё исцарапано так, что напоминало какое-то месиво. Одна глазница пустовала, создавая темное пятно в этом подобии лица, а вырванный глаз валялся неподалеку от тела. Её руки были отброшены в сторону. Там же были какие-то куски плоти, похоже, органы. Нож, что держал мужчина, был весь покрыт кровью. Мери подалась назад, но бежать было некуда. Стена. Закричать не получалось. Так напугана, что не может даже пискнуть. Он все с той же улыбкой, если так её можно назвать, приближался к девушке. Она мотала головой и чуть всхлипывала, и, только когда он подошел уже совсем близко, у Мери прорезался голос. - Помог… - её резко схватили за волосы и закрыли рот ладонью. Перед глазами девушки пролетела вся жизнь. Пролетело все то время, что она потратила. Даже те моменты, которые мы забываем со временем. К примеру, собственные первые шаги. Вот честно признайтесь, вы многое помните, когда были ещё совсем малышами? Я вот, лично, нет, и, к сожалению, я помню лишь одну печаль. Убийца приставил холодное лезвие к щеке Мери, провел по ней, слегка надавливая, от чего появился порез, из которого медленно потекла кровь. Глаза девушки расширились от ужаса. Всё её тело заколотило от страха, мелкая дрожь переросла в настоящую тряску. - Пожалуйста, отпустите! - это было единственное, что она произнесла прежде, чем лезвие прошлось по руке, а затем резкий рывок, от чего кости затрещали. Последовал крик, девушке казалось, будто её разрывают, хотя, пожалуй, так оно и было. Слезы от боли, от своей беспомощности. Алая кровь капала на тротуар, окрашивая его более свежим оттенком красного. Более свежим вкусом Смерти. Ведь именно на смертном одре встречается столь далекое Инь и Ян. Мери попробовала подняться, но её пинком откинули назад. Он медленным шагом чуть отошел поодаль и вынул топор, с которого все еще стекала красная жидкость. Девушка мысленно попрощалась со всем светом. Она чувствовала, что это конец её столь малого пути. Но, как и говорилось ранее, мы не выбираем когда умереть, Смерть решает сама, когда к нам прийти. Иногда люди живут до ста лет, не ведая печали, а иногда душа пятнадцатилетнего ребенка старее двухсотлетнего трупа. Мужчина с безумной улыбкой подошел к Мери и занес над ней топор. Она зажмурила глаза, представляя в голове всё самое дорогое. Самым дорогим для неё был Лен, тот, которого она знала так давно и к кому её чувства оставались неизменны все эти годы. Наверно, вот такая она, любовь. Крепче стали, надежнее крепости, нежнее рассвета. Но вместо того, чтобы сразу избавить её от мучения, он с размаху ударил по ноге, отрубив её. Мери закричала во все горло. Казалось, лучше умереть, чем плутать в этих муках. Сейчас она сама была согласна умереть. Всего на некоторое время, она сама хотела попрощаться с жизнью, настолько сильно было это чувство, которое разрывало ее на части. Она не пыталась убежать от судьбы. Зачем? Она все ровно нагонит! От судьбы не убежишь. Не зря ведь так говорят! Убийца рассмеялся, стоило лишь пролиться новым алым рекам, и стоило Мери лишь сжать губы от нестерпимых и распирающий противоречивых чувств. Это был смех безумца. Смех человека, что погряз во мраке. Его разум и душа целиком принадлежали Аду. Его забавляла боль, ненависть и ужас, он будто питался ими и наслаждался, как любимой едой. Казалось, что он ничего не ест, кроме этих эмоций. Настолько устрашающе было быть поглощенным тьмой. Зря люди считают, что свет всегда поборет тьму. Это ложь! Чистая и просто наглая ложь. Свет меркнет в тени, пропадая или исчезая насовсем. Свет меркнет в этом мраке, что окружает нас за каждым поворотом, лишь поэтому мы грешны. Лишь поэтому существуют соблазны, против которых нет сил идти. Его соблазн - жажда крови. Крови себе подобных. Таков его порок. Такова была суть его существования. Мери попробовала зажать уцелевшей рукой рану теперь уже отсутствующей ноги, чтобы хоть как-то приостановить поток крови. Она сейчас думала о нем. Сколько он ей улыбок подарил, сколько моментов счастья и просто глупых никчемных бесед. Она помнила всё до мельчайших подробностей. Все их встречи и разлуки, что рвали сердце сильнее пришедшего на её ногу удара. Она была рада, что он был. И она уверенна, он тоже был рад, что она была. Мери не хотела уходить, не сказав ему всего одно слово, столь грустное, но столь необходимое в данной ситуации. Она хранила в себе эти чувства так долго. Нет, не подумайте, что она хотела сказать ему слово «Люблю». Это слово более значимое и более нужное сейчас. Чтобы у него не осталось глупых, несусветных надежд. Чтобы он мог шагать дальше, с гордо поднятой головой и такой же светлой улыбкой на лице. Ведь он свет, такой ослепляющий, что тени собственных пороков меркнут рядом с ним. Она чувствовала рядом с ним себя идеальной, а он - с ней. Они дополняли друг друга, как два разорванных на половинки листка. Чувствуя тоже самое, надеясь на одинаковое. Как же больно! Нет, не от удара ножа и топора, а от того, что этому не быть. Их мечтам не суждено сбыться! Вот такая вот судьба… Она жалела. Горько и сильно! Ей хотелось сейчас хотя бы в последний раз увидеть его улыбку, но она знала, что это будут слезы. Такие горькие, что мысль умереть становилась даже приятной. Она так хотела быть ему нужной, но сейчас она станет всего лишь обременительным грузом на его сердце. Его сердце… она любила его! Всего и без остатка, а особенно сердечко, что так было похоже на её. Как несправедливо, люди часто не видят свои половинки, проходят их, лишь бросив взгляд или вообще не посмотрев. И лишь единицы, что находят свою часть, становятся счастливы и неразлучны. И вот судьба поворачивает колесо, останавливая свой выбор на них. Меняя, разрушая всё, что было, на осколки хрупкого зеркала. Бросая чужие чувства на холодный, промокший под дождем асфальт. Наплевав на камень в сердце и комок в горле, что сдавливает и мешает человеку дышать. Сжимая горло, пока он не ослабнет, пока крик боли и само это чувство не смолкнет, хоть на чуть-чуть, на самую малость, но чтобы стало легче. Легче принять, забыться в тех же пороках и исчезнуть в черноте переулка. Но она не хотела, чтобы его свет мерк и таял, чтобы исчезал на ее глазах. Да! На её! Ведь даже там, она будет смотреть на него, такого родного и милого сердцу. Такого, которого во всем мире больше не сыщешь. Она хочет и дальше смотреть, как он улыбается и смеется. И пускай будет больно от того, что не ей, но она желает ему лишь счастья. Ведь искренне любит. Мужчина еще раз взмахнул топором. Мери подняла голову к небу, посмотрела на темный тучи и, улыбнувшись, прошептала: - Прощай... Лезвие прошлось по шее девушки, снова закапала кровь, но в этот раз не было крика. Лишь голова, упавшая на холодную землю, и слова, что уносил ветер.

***

Лена терзала тревога. Его мысли метались и кружились стаей. Мери не написала сообщение! Не позвонила! Ни-че-го! Это его пугало, ведь раньше любимая всегда оповещала его, чтобы он успокоился, чтобы он понял, что всё хорошо. Но сейчас его преследовала какая-то пустота, будто что-то важное утеряно. Это как со шкатулкой с секретом. Коробочка есть, а ключ утерян. И ты не можешь открыть, пытаешься взломать, но лишь получаешь неудачу в карман. Лен в растерянности поднимался по ступенькам в своем подъезде и, проходя мимо почтовых ящиков, остановился. Внутри что-то кольнуло. Он, не понимая, что делает, открыл свой ящичек и в недоумении уставился на посылку. На глазах почему-то появились слезы, он не знал, как их оправдать. Парень аккуратно взял посылку и, не раздумывая, раскрыл её. Внутри лежало сердце. Еще теплое, с капающей кровью. Сердце человека. Коробка с глухим звуком выпала из рук Лена, перед глазами почернело, слезы застыли в уголках глаз. Парень рухнул на холодный пол, поднес дрожащие руки к лицу и уставился на них. Слезы катились по щекам, падая на ладони. Его всхлипы переросли в громкий рев. - За что?!. ЗА ЧТО?! – было единственным, что он крикнул. Он закрыл ладонями лицо, пряча такие безутешные слезы. Ничто не могло залечить его рану. Парень плакал, пока боль не вылилась с соленой водой. В его сердце будто образовалась дыра размером с кратер вулкана, а то и больше. Он ничего не чувствовал. Он просто, будто во мраке, под гипнозом, шагал на улицу. Его что-то звало, просило выйти. Он встал, как вкопанный, посередине дороги. Он слушал, как ветер ерошит листву деревьев, как гудят машины неподалеку, как вопят маленькие дети, играющие на площадке, и сквозь всю эту суету он услышал её голос. Такой любимый и родной. И фразу от которой сжалось сердце. Ветер принес всего одну фразу, но для него она казалась целой повестью: «Прощай!» Вот, что он говорил.