Колени.

Твоя четырехэтажка напротив сводит меня с ума. Этот балкон, заваленный старыми воспоминаниями и уставленный цветами, азалиями, вроде, или что там выращивает твоя мать... Эти железные прутья решетки, в которые я вцепляюсь взглядом, эта въевшаяся грязь на деревянной раме, ее уже не отмыть ничем, не вывести, словно мои грязные, неправильные мысли о тебе. Эта ржавчина на железной крыше. Телефонные провода гудят, как натянутые струны. Слышишь? Слышишь? Твоя четырехэтажка напротив сводит меня с ума. Ты сводишь меня с ума. Когда я как законченный извращенец вглядываюсь в твои окна, высматривая знакомый силуэт сквозь полупрозрачную тюль. Ненавижу занавески, из-за них я не могу рассмотреть каждый сантиметр твоего загорелого тела. Почему ты всегда переодеваешься у окна? Интересно, ты знаешь, что я на тебя смотрю? Мы лишь однажды до этого встречались взглядами. Помнишь? Помнишь? Это была наша первая встреча. Ты вешал белье на веревку, как всегда сводя с ума меня бронзовым бархатом своей обнаженной по пояс кожи. Мокрые черные волосы, растрепанные непослушные вихры. Скуластый настолько, что резал меня без ножа. Вздувшиеся на руках вены, в них хотелось вгрызаться зубами, слизывать языком капельки крови, по вкусу точно напоминающие пряный глинтвейн, и целовать, целовать, целовать... Я сразу понял, что пропал. Успел отпихнуть Алису и сам свалился в эту кроличью нору. Тогда ты заметил меня: сидящего в кресле, занимающем почти все пространство балкона, в дурацкой домашней майке с надписью Italy Zone, пьющего спрайт из горла литровой бутылки и постоянного поправляющего медового цвета волосы, выбивающиеся из хвоста. Противоестественно бледного в сравнении с тобой. Ты вежливо кивнул, а мое сердце остановилось. Точно помню, что остановилось. Сегодня я снова сижу в этом кресле; кутаясь в огромный свитер, причмокивая от совершенного вкуса горячего шотландского меда и от твоего совершенного тела, словно бы вылепленного из осеннего солнца. Ты лишь взмахнул рукой, а я уже буквально сползаю на пол. Видишь? Видишь? Твоя четырехэтажка сводит меня с ума. Ты сводишь меня с ума. Я так хочу чувствовать твои жесткие, потрескавшиеся от ветра губы на своих ключицах, так хочу стонать от боли и наслаждения, когда ты коленом грубо раздвинешь мне ноги. Хочу запускать холодные пальцы в воронье крыло волос, спускаться ласками на широкую спину и царапать до тонких саднящих ран. Сжимать упругие ягодицы, выгибаться в спине до болезненного хруста, лишь бы подставлять как можно больше тела для поцелуев. Твоих поцелуев. Я бы выполнил любое твое желание. Самое пошлое, грязное, постыдное. Я бы краснел, но выполнял, смущался и разгрызал свою нижнюю губу до кровавого месива, отводил глаза, но все равно бы вставал на колени, называл тебя Господином, поддавался каждому слову. Ты не знаешь моего имени, но я уже в твоей власти. А я даже и не знаю, грустно это, или забавно. Я стал бы для тебя кем угодно. Рабом ли, возлюбленным ли, портовой шлюхой - кем угодно. Любое твое желание. Любой каприз. Страсть ради страсти может быть и враг истинных чувств, но один взгляд на твои плечи и вот я уже готов сползать к твоим ногам, целовать обязательно острые колени. Опускаться с тобой на кроваво-золотой ковер опавших листьев, вздрагивать, касаясь холодной земли лопатками и стонать от блаженства. Ты - словно вкус яблок в карамели. И ты сводишь меня с ума. Твоя четырехэтажка смеется хлопающей дверью подъезда, издевается надо мной, ведь я не могу войти. Да и вошел бы, но что сказать?

Привет. Я хочу тебя.

Хочу с той самой минуты, когда впервые увидел. Возьми меня - грубо, жестко, со всей своей необузданной испанской страстью, неподвластной пониманию моей сдержанной, польской натуре. Хотя о какой сдержанности идет речь... Ломай меня, истязай как захочешь, называй любыми словами, хотя, если честно, я настолько низко пал в своих собственных глазах, что вряд ли ты удивишь меня хоть одним ругательством. Сбей с меня спесь. Ударь. Делай что хочешь, только лишь прикасайся. Если для того, чтобы ты был рядом, придется терпеть брезгливые удары гомофоба по лицу и по ребрам, я справлюсь, я выдержу, приступай, ну же, чего ты ждешь. Я уверен, что ты не любишь мужчин, я видел, как твою комнату покидает вереница прекрасных женщин, с выточенной фигурой и абсолютно точно вкусно пахнущих. А я-то что? Всего лишь сумасшедший из соседнего дома, больше всего на свете жаждущий целовать твои обязательно острые колени.