***
- Кайл, Кайл, Ка-а-айл! – отчаянно тарабанит в дверь Картман. Рыжеволосый парнишка с испугу роняет поднос с чаем и печенюшками на пол, но все же приближается к двери и осторожно открывает ее, опасливо выглядывая внезапного гостя. - Ники Минаж хочет мою задницу! – скороговоркой произносит Эрик и, отпихнув испуганного еврея, взбирается по лестнице на второй этаж и баррикадируется в шкафу у Кайла. Тот в свою очередь гневно матерится и так же быстро поднимается в свою комнату, ибо слышит за спиной душераздирающие крики певицы, и тоже запирается в шкафу на защёлку. Далее раздаются гневливые вопли, содержание которых сводится к следующему: «Нужен жир!» - Какого хуя тут происходит, жиртрест? - А ты как думаешь? Посмотри на её жопу. Посмотри на мою жопу. Чувствуешь разницу? - Блять, - вздыхает Кайл. – Ты бьёшь всё её рекорды. Короче, мы в полной заднице. - Что-то сегодня все на пятых точках помешаны! - Выходи из шкафа, Эрик! – орёт Ники Минаж. - Ты не Том Круз! - Нам нужно всего лишь переждать. До завтра, ибо турне намечается, и она его уж точно не пропустит из-за какого-то жира. - Странно, что ты так принижаешь свой жир. - У меня кость широкая, идиот, - пожимает плечами Картман, устав от тупости еврея.***
Спустя час Два парня сидят в тесной каморке, и лица их находятся на расстоянии всего пары сантиметров. Один из них, тот, что пополнее и извращённей, облизывается, глядя на губы еврея. Тот же, потупив взгляд своих зелёных глаз, сдавленно произносит: - Ну и долго мне ещё тут с тобой торчать? Неловкость от отсутствия свободного места способствует тому, что его голос слегка дрожит. - А ты против? – ухмыльнувшись, вопросом на вопрос отвечает Картман, заметив изменившееся настроение Кайла. Кайл, чуть приоткрыв дверцу и взглянув на происходящее снаружи - а именно: на Ники Минаж, беснующуюся от нехватки драгоценного жира – вздыхает и говорит: - Мне, знаешь ли, как-то не улыбается так долго тут… - То есть, ты хочешь сказать, что нам надо как-то убить время? – хитро прищурившись и перебив таким образом Кайла, мурлычет Картман. - Я… Нет, что ты имеешь в виду?.. Но рыжему снова не дают договорить. Брофловски вдруг замечает, что тут ужасно жарко, когда чужие руки оказываются на его щеках и принимаются нежно поглаживать их, так изучающе и властно, словно делали это не один раз. Слова застревают у него в горле, когда пальцы Эрика надавливают на его пухлые губы, а хриплый голос шепчет: - Чем займёмся, Ка-айл? Мурашки, бегающие по спине и рукам, приятно щекочут кожу, и Кайл, вглядываясь в темноте в лицо своего одноклассника, забывает, как дышать. Потому что в карих глазах мелькает какой-то незнакомый огонёк: не коварства или насмешки, а чего-то такого, что Картману попросту не свойственно. Обожание. «Я думал, он так только на себя в зеркало смотрит,» - проскальзывает мимолётная мысль в рыжеволосой голове. - Ты мой маленький монстрик, - шепчет голос Картмана, такой знакомый и незнакомый в этот миг. Не верится, что этот жирный расист и поклонник Гитлера может так ласково обращаться к кому бы то ни было. – Мой милый Ка-айл… Кончики их носов соприкасаются, и Эрик принимается умилительно теряться своим о щёки и лоб Кайла, откровенно и шумно вдыхая запах его кожи. Пальцы тем временем добираются до огненных кудряшек, сжимают их и пропускают сквозь себя снова и снова. Кайл, всё ещё не до конца веря в происходящее, окидывает затуманенным взглядом своего соблазнителя и заливается краской, стыдясь приятного напряжения внизу живота. Причмокивающие звуки окончательно вводят Брофловски в ступор: Картман приникает к его шее, и его язык скользит к ключице, в то время как проворные руки принимаются за пуговицы рубашки. Вскоре она соскальзывает с острых плеч, и парень остаётся в майке. Картман покрывает лицо своего еврея поцелуями, пока что дразняще избегая губ. Он хочет, чтобы и Кайл проявил инициативу. - Мой милый стеснительный мальчик, - сладко шепчет Картман ему на ухо и, лизнув и укусив за мочку, пошло добавляет: - Покажи мне, какой у тебя острый язычок. Все праведные ругательства, которые надо бы сейчас озвучить, да и вообще адекватная реакция как таковая ускользают от него вкупе со здравым смыслом, и Кайл не может больше сконцентрироваться ни на чём другом, как на решении своей проблемы. Проблемы в виде набухшего бугорка в штанах. - Умница моя, - тихо и довольно произносит Эрик, когда видит высунутый язык Кайла, что тот послушно предоставляет своему «повелителю». Картман облизывает язык Кайла, а затем полностью вбирает его в свой рот, покусывая и имитируя жёсткий минет. Рыжий же обхватывает шею Эрика руками, теснее прижимая того к себе и обхватывая его талию ногами, чувствуя при этом, что жиртрест возбуждён не меньше его самого. Страстный поцелуй, переходящий то в нежные касания губами, то в яростные покусывания, заставляет обоих томно постанывать. Картман обхватывает ягодицы Кайла и откидывается назад, упираясь спиной в стену. Таким образом еврей оказывается сверху, устроившись на бёдрах шатена. Продолжая целоваться, они начинают постепенно избавляться от одежды друг друга, упиваясь этой ненормальной и жаркой близостью. Вот уже подле них валяется майка Кайла и кофта Картмана. В происходящее попросту не верится, но от этого все испытываемые ими ощущения ничуть не притупляются. Сильные руки поглаживают грудь Кайла, мимолётно задевая напрягшиеся соски. Его доселе прикрытые глаза в изумлении распахиваются, когда эти самые руки начинают возиться с молнией на его джинсах. Вскоре его член освобождают от обременительной ткани. Новизна ощущений делает своё дело. Мысли стремительно покидают его замутнённый наслаждением разум, и он, неосознанно двигая бёдрами навстречу, подставляется в ладонь Картмана, который, кажется, воодушевился своим занятием настолько, что создаётся впечатление, что дрочит не кому-то другому, а себе. Вид обнажённого Кайла, раскрасневшегося и такого покорного и доступного, способствует тому, что в трусах становится липко. - Может, поможешь мне снять это? – спрашивает он Брофловски, указывая на свои брюки. - Отсоси, - огрызается Кайл, понимая, какая ему будет отведена роль в их так называемом соитии. - Ладно, - соглашается Картман, не особенно раздумывая над ответом и с удовольствием подмечая, как у Кайла вытягивается лицо. - Нет, я… Но Кайл не договаривает. Он завороженно наблюдает за тем, как голова Картмана исчезает между его разведённых ног. Он, дрожа всем телом – то ли от страха, то ли от предвкушения – откидывает назад голову, но тут же приподнимает её, чтобы посмотреть на каштановый затылок. И вот язык Картмана скользит по всей длине его члена, задерживаясь на самой головке, уделяя ей особое внимание. Также Эрик не забывает энергично надрачивать правой рукой, левой при этом играясь с яйцами еврея. - Мммм, - прикусывает нижнюю губу Кайл, пытаясь сдержать рвущийся наружу стон. Картман стремительно набирает темп, обхватывая губами член Кайла и приближая того к развязке, как тут в их уединение врывается посторонняя. То есть, Ники Минаж, которая, застыв изваянием перед школьниками-извращенцами, решивших от нечего делать поразвлечься, откровенно пялится на них во все глаза, не зная, что сказать. В итоге говорит она первое, что приходит в голову: - Жир мне… Ну… Джерсийский гнев вовсю кипит по самое не балуй внутри Кайла, грозясь тотчас вырваться наружу. И это происходит, когда Картман отрывается от его члена и растерянно смотрит на Ники Минаж. В этот момент Брофловски поднимается на ноги и, даже не надев штаны, перевоплощается в джерсийского монстра, твёрдо решив стереть Ники Минаж с лица Земли. Мораль сей басни такова: не стой на пути чужого минета, если не хочешь огрести по первое число.