История одного преступления

Ее безумная улыбка, казалось, освещала мне путь в саму глубь непроглядной тьмы. В тот момент я был готов сделать абсолютно все, что велят ее уста и все то, что пожелает моя погрязшая в грехах черная душа, вне зависимости от того, будет ли это законно или же нет. А этот сумасшедший огонек в глубине ее голубых, бездонных глазах будто передался мне воздушно капельным путем, пробуждая во мне тайные желания. Все разумное, что приходило ко мне в голову, было забраковано и выкинуто в мусорные корзины с наименованиями «скучное» и «серое». И вместе с тем, желание разукрасить этот скучный, монотонный город в ярко-алый, который со временем станет грязно-бурым, все больше и больше возрастало и, вырываясь из глубин моего сознания, стало практически неуправляемым. Я помню до сих пор лицо своей первой жертвы – ей была красивая высокая брюнетка с темно-карими глазами и родинкой под правым глазом. Наверняка у нее было много поклонников. Но своими действиями я лишил их предмета их воздыхания. Я до сих пор помню ее исказившееся в гримасе боли бледное лицо и ее слипшиеся, длинные не накрашенные ресницы из-за выступивших слез. Она тогда, кажется, хотела позвать к себе на помощь. Оно и не удивительно, ведь наверно не очень приятно, когда тебя пытаются убить, хотя я в этом точно не уверен – меня еще никто не пытался убить. Да и место где мы находились, было в тридцати метрах от парка, что сейчас просто кишил жизнью. Но эта ее глупая затея сразу была обречена на провал – с перерезанным горлом особо-то не покричишь. Хах. Это было настолько забавно наблюдать за ее тщетными попытками спасти свою никчемную жизнь. Она отчаянно хваталась за располосованное горло трясущимися руками, пытаясь то ли остановить кровь, то ли каким-либо волшебным образом исцелить свою рану, что у нее ужасно получалось. Хотя правильнее будет сказать - совсем не получалось. Кровь, что словно вода из родника, била ключом из артерии окрасила ее в алый, сделав более прекрасной. В тот момент понял одну истину – я творец. Творец, что делает этот бренный мир более прекрасным. Но в тот момент, когда мое первое «творенье» перестало подавать хоть какие-нибудь признаки жизни, я решил, что стоит и другим «подарить» эти превосходные мгновения непревзойденной красоты. Кровь. Кровь. Кровь. Кровь. О, если бы кто-нибудь знал, сколько теплой, густой крови я пролил всего за одну ночь! Это была ночь, когда я, взяв на себя роль косметического хирурга, преображал прохожих с помощью острого лезвия. Я их окрашивал в алый цвет, что течет у них по венам. В тот момент я не думал абсолютно ни о чем. Кровавый рассвет, возвестив горожан о начале нового дня, наполнился криками страха. И именно во время восхождения алого солнца, под испуганные крики и сирены скорой помощи и копов я убил свою музу, что до самого своего последнего вздоха хищно улыбалась, а голубые глаза не теряли свой сумасшедший огонек – словно показывая, что это было слишком предсказуемо. Что это еще не конец. Что это только начало, что это только предисловие большой истории, где я явно не выйду победителем. Из ее уст я так и не услышал ни единого крика. Лишь только тихий, слегка хрипловатый смех. Выступивший пот на лбу некрасиво слепил ее красивую густую челку, которую аккуратно поправил, чтобы не портить всю красоту и насыщенность моего произведения. Когда же ее дыхание слишком прерывистое перестало слышаться и ее глаза стали похожи на обычные дешевые стекляшки, лишь тогда я понял свое одиночество. И я встал, сжимая покрепче «бабочку» в своей руке, пошел заполнить эту глубокую черную дыру внутри своей души, орошая землю в мой любимый цвет, с безумной улыбкой на лице, что будет освещать мне путь в самые непроглядные уголки тьмы.