Блики на гранях сапфира

"- Уже проснулась, - её уединение нарушают. Этот человек уже заходил сюда. Его имя Гальбаторикс. За ним интересно наблюдать. Его движения приятны глазу, тогда как маленький и толстый сопровождающий, мнущийся в дверях, дёргается так, словно не уверен точно, в какую сторону сгибаются руки и ноги, и пробует разные варианты. Гальбаторикс умеет говорить и его хочется слушать, в отличие от безымянной женщины, которая постоянно лопочет что-то невнятное, помогая ей облачаться по утрам в одни одежды, а на ночь в другие. Те, что предлагается носить утром не такие удобные. Она хотела отказаться от них, но женщина проявила беспокойство и громко бормотала, пока Арья не согласилась, лишь бы не утруждать свой слух и дальше этим лепетом. О том, что её зовут Арья, тоже поведал Гальбаторикс. Ещё он сказал, что она потеряла память и доставила ему множество проблем. Но злости Арья в нём не замечает. Скорее азарт и любопытство. Это интригует. - Твоя магия имеет удивительный цвет весенней листвы. Она редко у кого обладает собственным неповторимым оттенком. Я встречал такое только у нескольких магов. Как-нибудь я познакомлю тебя с ними, - смысл речей Гальбаторикса Арье не всегда удаётся уловить, но она очень старается, так как интуитивно чувствует, что это важно. - У Эрагона магия искрится льдом, у его брата Муртага вспыхивает пламенем, в этом последний больше похож на отца. У меня есть несколько предположений касательно того, почему магия приобретает определённый цвет. И я хотел бы проверить свои мысли на практике. Ты поможешь мне? - Гальбаторикс вопросительно смотрит на неё, и Арья не уверена, что точно знает, чего он хочет, но на всякий случай кивает. - Прекрасно, мне нравится твоя сговорчивость. Следуй за мной, - он учтиво подаёт ей руку, Арья принимает её и поднимается с кровати, на которой просидела весь вчерашний день, пытаясь вспомнить кто она такая, что здесь делает и где вообще это здесь. Вместо этого память поведала ей о том, что из-за длительного влияния солнечного света темный аметист бледнеет, что бывают бабочки, у которых одна сторона тела полностью мужская, а другая — женская, а танцы в высшем свете отличаются однообразием. - Я подпишу их после, - непререкаемым тоном произносит Гальбаторикс толстому, который всё ещё мельтешит у двери, и они долго куда-то идут. Арья старательно запоминает дорогу. Пустота в мыслях отчаянно жаждет чем-нибудь себя заполнить. Ниши в стенах тонут во тьме, в которой прячутся огромные каменные фигуры. Одни сидят на троне с чашами в руках, другие готовятся к сражению, занося над головой меч, третьи сгорбились под непосильной ношей, и лица их искажены мукой. Но вот провожатый останавливается и отпускает её руку, которую до этого сжимал в своей. Рядом с ними стоит ещё один незнакомый человек в тёмной одежде, и смотрит мрачно и зло. - Арья, это Муртаг, я говорил тебе о нём, - она не знает, как нужно себя вести, поэтому просто молчит. - Несмотря на то, что вы довольно долго испытывали моё терпение, милость моя не знает границ, и я решил щедро вас одарить, в надежде получить взамен преданную службу, - Арья вслушивается в приятное звучание его голоса, не обращая внимания на суть. Когда мрачный человек подходит к постаменту, на котором лежат два больших драгоценных камня, она приближается следом. Зелёный камень ей нравится больше, цвет приятней для взора. Муртаг протягивает руку к алому, предпочитая изумруду рубин". Эрагон ещё какое-то время шарит по простыням в поисках камня, и только потом окончательно просыпается. В последнее время его сны зажили своей собственной жизнью, показывая иногда такое, что он ещё долго не мог прийти в себя. Возможно, виной всему предстоящие события. Эрагон чувствовал, что, как и перед любой торжественной церемонией, его берёт в плен постыдное волнение. Он никогда не любил находиться в толпе, когда на тебя устремлены сотни глаз. Ещё хуже дела обстояли с публичными выступлениями. Ладони сразу становились влажными, пальцы начинали нервно дрожать, и постепенно эта дрожь охватывала его целиком и полностью, горло пересыхало, и юноша застывал на месте, будучи не в силах ни пошевелиться, ни произнести хоть пару слов приветствия. Так что балы, которые предусматривали и большое скопление людей, и торжественные речи, одним своим упоминанием ввергали Эрагона в безграничную панику. "Посмертная маска и та обладает более выразительной гаммой эмоций, чем твоё лицо. Что такого поведал тебе Гальбаторикс, что вот уже несколько дней ты бродишь по своему особняку с похоронным видом и раздаёшь слугам указания так, будто завещаешь последнюю волю?" - язвительно прокомментировала дракониха. "Бал, Сапфира! Бал в мою честь!", - поделился Эрагон частью переживаний. Прискорбно, но не смертельно. Куда хуже было совсем другое, но эти мысли юноша гнал прочь, опасаясь вполне оправданного гнева Сапфиры. "И всего-то? Не знала, что подобная мелочь способна выбить почву из-под ног моего Всадника". На это Эрагон ничего не ответил и поспешил уединиться в библиотеке. Здесь книг почти не было, большинство полок пустовало, но едва ли юноша обратил на это внимание. Увиденное во дворце Гальбаторикса потрясло его воображение. Перевернуло все представления о морали, добропорядочности и справедливости. Души драконов в вечном рабстве у человека! Вот истинная причина, из-за которой Орден был уничтожен в угоду чужой алчности, а целые народы были вынуждены покинуть свои земли и скрываться, в лесах или под землёй! Это всё на одной чаше весов. А на другой... эхо голоса короля ещё звучало в разуме юноши:"Только могущество элдунари способно контролировать огромную империю, а без них она взбунтуется, и каждый вельможа, в чьи жилы закралась хоть капля благородной крови, возомнит себя хозяином какого-нибудь клочка земли. Люди вцепятся друг другу в глотки, и Алагейзия разорвётся на маленькие королевства, как одеяло на лоскуты. И тогда угнетённые расы вновь вернутся, чтобы подчинить, захватить и установить свои правила в землях, которые из-за разобщённости не смогут дать отпор. Эльфы и гномы, ургалы и раззаки, коты-оборотни и драконы. Все они во многом превосходят людей: в продолжительности жизни, в способности сражаться или в умении колдовать. И тогда уже люди окажутся в положении прислуги. Порабощать или быть порабощённым. Какой выбор верен? Мира нет и быть не может. Орден? А что тебе известно об Ордене? Когда ты родился, он уже не существовал. А я видел его рассвет, и обеспечил падение. Я знаю о нём всё. И это знание и побудило меня сделать то, что я сделал. Думаешь, став Всадниками, мы сравнялись с эльфами? Нет, Эрагон. Они за всё существование своей расы впитали магии больше, чем можно себе представить. Зёрна силы драконов пали на благодатную почву, и плоды, произросшие из неё, ты не в силах даже вообразить. Даже самый утомленный, израненный, источенный болезнями эльфийский Всадник превосходил Всадника-человека. Они диктовали миру свои правила так же, как и мы диктуем сейчас свои. С той лишь разницей, что тогда была выгода для них, а теперь - для нас. Я знаю, в замке Морзана сохранилась "Домиа абр вирда". Я приказал уничтожить этот зародыш возможного бунта до последней книги, но твой отец всегда был своеволен. В ней говорится об идеальном государстве, в котором все расы жили в дружбе, а столица Иллирия была прекраснейшей из городов. Скажи мне, Эрагон, ты сам в это веришь? В то, что та власть не брала налогов, заботилась о каждом нищем и никого не угнетала? Это недостижимый идеал. И в те времена одни народы притесняли другие. Просто сейчас силы поменялись, и вздыхают о прежних временах лишь те, кто раньше обладал властью, а теперь сам оказался в шкуре побеждённого. И поверь мне, Эрагон, безвинные драконьи души, томящиеся в неволе, в своё время погубили столько других безвинных душ, что тебе и не снилось". Эрагон схватился за голову. Что правда, а что ложь? За что бороться? Чему верить? И кому станет лучше от кровопролитного восстания со сменой власти, о котором когда-то мечтал Муртаг, кроме элдунари давно умерших драконов? И самое главное, как сказать Сапфире, что Гальбаторикс возжелал подарить своему слуге невероятное могущество, но для этого самому Эрагону придётся держать в подчинении разум её собратьев? На письмо с приглашением на бал для лорда-Всадника, Эрагон ответил согласием уверенным росчерком пера. Собственно, оно едва ли требовалось. Король ясно дал понять, что желает его видеть на предстоящем торжестве, которое проводилось впервые за несколько лет, пока Его Величество был занят неотложными делами. Эрагон горько усмехнулся. Действительно, какие могут быть увеселения, когда ещё не все драконы покорены. На смену Тароку, наотрез отказавшемуся заниматься обучением молодого господина никто так и не явился, и юноша был предоставлен сам себе. В запасе оставались десять дней, за которые необходимо было от корки до корки изучить всё про особый бальный этикет, чтобы придворные дамы не морщили носы при виде столь неуклюжего милорда. Соберётся весь высший свет, и нужно постараться не обеспечить себе политическую смерть. "Белый с серебром очень тебе идёт, а синий подходит к глазам, то есть к глазу, нет, ты не выглядишь глупо в этой одежде, не тереби рукава, так сейчас модно", - уверенно распоряжалась Сапфира, размахивая хвостом, как дирижер палочкой. Эрагон смиренно стоял в центре комнаты, а вокруг него стайкой вились слуги, поправляя всякие, не очень значительные на взгляд самого юноши, детали. В конце концов, какая разница, что концы шнуровки на рукавах располагаются не на одинаковом расстоянии друг от друга, ведь даже он со своим драконьим зрением не сразу это заметил. Но Сапфира утверждала, что сплетницы заметят всё и без всякой магии, а потому: «Твой внешний вид должен быть идеален, не три щеку, пожалуйста». Эрагон даже в шутку предложил найти в отцовском доме ещё пару книжечек про эльфийскую красоту, на что Сапфира, ранее настроенная к подобным вещам крайне отрицательно, вдруг нездорово оживилась, велев немедленно свести с лица прыщи, усмирить волосы и отбелить зубы. После этого юноша зарёкся вообще что-либо говорить до конца этой экзекуции. А когда был приведен в божеский вид, малодушно сожалел, что ему досталась дракониха, а не дракон. Четвёрка белых лошадей помчалась к дворцу с наступлением вечера. "Успокойся, это всего лишь танцы. Почтишь своим вниманием нескольких человеческих самок, подёргаешься под унылую музыку и будешь свободен", - дракониха нисколько не волновалась. "Легко тебе говорить", - нервно отозвался Всадник. - "А если я пообещаю леди танец и к концу вечера позабуду? Мне же никогда этого не простят". Сапфира только отмахнулась: "Я тебе напомню". Но Эрагона это не успокоило: "А если и ты забудешь?" "Тогда записывай", - обиделась собеседница. Дорога заняла так мало времени, что Эрагон даже не успел собраться с мыслями, как карета уже остановилась. Вокруг дворца царило необычайное оживление. Больше всего сейчас юноше хотелось только повернуться и бежать отсюда как можно быстрее. "Куда теперь?" - в панике спросил он у Сапфиры. "Для начала нужно выйти из этой телеги, а потом можно потеряться в толпе, которая сейчас штурмует парадный вход". Выполнив эти ценные указания, Эрагон поплёлся уже знакомой ему дорогой. Ещё ни одно посещение сего шедевра архитектуры не обернулось для него ничем приятным, и юноша переживал, что и этот раз не станет исключением. В глазах рябило от пёстрых нарядов собравшейся аристократии. Гомон голосов и метания прислуги дезориентировали. Эрагон даже не мог сказать, в какой части цитадели он сейчас находится, куда конкретно направляется, и кто тот человек, который его только что поприветствовал. Невольно внимание Всадника привлекли статуи в нишах, очень похожие на те, что не так давно привиделись во сне. Эрагон узнал этот коридор. Именно по нему шла девушка Арья вместе с королём. Так неужели это правда, и он теперь не единственный Всадник? Есть ещё как минимум двое: брат и неизвестная эльфийка, это если не считать Гальбаторикса, но последнего как-то не получалось приравнять ко всем остальным. Однако король ни о чём таком не упоминал ни в письме, ни в разговоре, а о Муртаге после пленения было ничего не слышно. Но с чего бы королю скрывать, что появились другие драконы и их наездники? Воссоздание подобия Ордена под своим чутким руководством и управление им - одно из самых сильных желаний Гальбаторикса. Да он бы тут же объявил об этом во всеуслышание, ещё больше укрепив свою власть. Никто в Урубаене не посмел бы даже попытаться навредить драконам и Всадникам, так как все здесь от лордов до крестьян принесли королю нерушимую клятву верности. Может, это действительно всего лишь грёзы? Статуи он мог заметить в прошлые визиты, за брата давно грызёт тревога, а девушка... Эрагон смутился. Девушки ему и раньше снились. - Я слышал, что на все двери в Урубаене наложены заклинания против скрипа, и что король лично занимался этим вопросом, заботясь о благополучии своих подданных, это правда? - раздался громкий возглас совсем рядом. Юноша заинтересованно покосился в ту сторону, откуда ему это послышалось. Какой-то суетливый господин с козлиной бородкой задал этот вопрос высокому полному человеку с седыми висками. Что тот ответил, юноше узнать было не суждено, так как толпа увлекла его за собой в огромную залу. Ни для кого не секрет, что Его Величество наслаждался мрачными цветами, так что не удивительно, что и зала была оформлена в соответствующих тонах. Тысячи свечей полыхали под потолком, позволяя разглядеть украшающие стены и потолок затейливые фрески, к созданию которых, без сомнения, приложили руки самые искусные мастера. Отсветы пламени блестели на угольно-чёрных плитах пола, которые, казалось, были созданы из изначальной тьмы, породившей мир, и возникало впечатление, что это далёкие звёзды выглянули из любопытства понаблюдать за жизнью, теплеющей под этими сводами, яркой и быстрой, как ослепительные вспышки. Люди, которые собрались здесь сейчас, не могли потеряться за наполненными тяжёлой работой бессмысленными серыми буднями, как крестьяне, они жили в роскоши, в славе и тревожили их совсем иные думы и заботы. Эрагон поклонился тому, кто был хозяином и этого зала, и людей в нём, и всей империи, после чего отступил в сторону, позволяя и другим поприветствовать короля. Бал традиционно открывался одним и тем же танцем, в котором должны принять участие все, даже если оставшийся вечер намереваются провести за вином или игрой. А это значит, что сейчас самое время пригласить на танец леди. Вот только ноги Эрагона никак не желали отрываться от пола, а из головы вылетели все заученные слова. Положение спас словно соткавшийся из воздуха танцмейстер, который ловко увлёк юношу за собой, и через несколько мгновений Эрагон уже подавал руку прелестной леди Селесте, проделавшей с благословения леди Лораны долгий путь из далёкого Фейнстера в Урубаен, чтобы обезопасить себя от разбушевавшихся повстанцев. Не смотря на то, что её город располагался на юге империи, Селеста была болезненно бледна. На взгляд Эрагона, ей можно было дать лет одиннадцать-двенадцать, не больше. Светло-русые локоны, золотящиеся в огнях многочисленных свечей, были собраны в высокую прическу, которая делала её головку несоразмерно большой, а на маленьком личике с узкими губами и острым носиком особенно выделялись голубые глаза, в которых притаился лёгкий испуг. Улыбка на лице этой девочки была какой-то вымученной. Во время танца Селеста несколько раз сбивалась с ритма, терялась и начинала крутить головой по сторонам, чтобы понять, какое движение нужно делать следующим. В её неловкости отчасти была и вина Эрагона, ведь леди ошибаются, в первую очередь, из-за невнимательности милордов. Когда музыка закончилась, юноша проводил Селесту к её сопровождающим и поспешил забиться в какой-нибудь укромный угол, хоть это и считалось недостойным поведением. Но ему просто жизненно необходимо было ощутить поддержку Сапфиры, а стоять столбом с невидящим взглядом, изображая ещё одну колонну, было глупо. Однако как только юноша посчитал, что нашёл достаточно уединённое место, оказалось, что его уже облюбовал высокий мужчина с огненно-рыжей, даже, можно сказать, красной шевелюрой, который подпирал спиной стену с выражением вселенской скуки на лице, ещё более бледном, чем у Селесты, и крутил в руках бокал с вином, к которому, судя по всему, ещё даже не притрагивался. Эрагон не знал его, как и почти всех на этом приёме, и уже собирался было уйти, но незнакомец ни на что не обращал внимания, а вновь возвращаться в толпу, так и не обменявшись с Сапфирой хоть парой фраз, не хотелось. Так что Эрагон устроился рядом, сложив руки на груди, словно пытаясь отгородиться от всего мира. "Тебя там ещё не растерзали эти жадные стервятники, мой дорогой брат?" - мгновенно откликнулась дракониха. "Почти, - буркнул Всадник, - это ужасно. Я пережил всего один танец, и не уверен, что меня хватит на что-то большее. А ведь впереди ещё ужин, на котором придётся развлекать всех светской беседой о погоде и стараться не перепутать при этом, какая вилка для какого блюда предназначается". "Не переживай", - мягко сказала Сапфира, - "ты со всем справишься, я верю в тебя". И у Эрагона немного потеплело на душе. - Ах, вот вы где, - раздался совсем рядом радостный до зубовного скрежета голос. Гальбаторикс не терзался никакими волнениями и пребывал в прекрасном расположении духа. - А я то всё думаю, куда это подевались два моих самых верных вассала, - король иронично приподнял бровь, - и что это за атмосфера всеобщего тлена и разложения? Грустить на балу столь же неуместно, как и веселиться на похоронах. Повелеваю вам немедленно присоединиться к остальным и веселиться до конца этого вечера! Эрагон обменялся с собратом по несчастью понимающим взглядом. - Партию? - робко предложил он, покосившись на столы, за которыми предавались увеселению милорды, разыгрывая миниатюрные сражения. Между некоторыми господами разгоралась нешуточная борьба. Рыжий смерил его взглядом, преисполненным отвращения, и юноша вспомнил, что забыл подобающим образом представиться. Но прежде чем он успел пожелать провалиться куда-нибудь под пол, его собеседник соизволил назваться сам и даже согласился с предложенным Эрагоном способом убить время. Имя было смутно знакомо, но где и когда ему довелось его слышать, юноша никак не мог вспомнить, мысль была на поверхности, но в последний момент коварно ускользала. Так или иначе, а до ужина он смог немного отвлечься, хотя к этому моменту на поле гордо красовался один лишь так и не поверженный король, в то время как у противника ещё оставались три воина и башня. Эрагон как раз рассеянно вертел фигурку своего последнего, только что убитого советника, весьма искусно вырезанную из кости, как позвали к столу. В итоге сошлись на ничью, и Всадник направился в трапезную. Муртага было не видно, как, впрочем, и таинственной девушки из снов, и Эрагон окончательно уверился, что свои ночные видения не стоит воспринимать всерьёз. Леди Селеста оказалась совсем рядом от него вместе со своей наставницей, и юноша поспешил поухаживать за дамами, подавая то, что они просили, неся какую-то чепуху про творчество одного малоизвестного поэта. - Значит, вардены представляют такую большую угрозу? - поинтересовался Эрагон у своей недавней партнёрши, после того, как обсудил с лордом Ристхартом достоинства местной кухни. Ему действительно было интересно, так ли бесчинствуют повстанцы, как все об этом говорят. - В городе даже днём стало опасно появляться на улице, не то, что ночью. Я волнуюсь за матушку, она осталась там, - тихо вздохнула Селеста, после чего с неожиданной решимостью посмотрела юноше в глаза, - и я рада, что вы помогли усмирить тех, кто пытается разрушить нашу страну. - Я уверен, Его Величество не оставит это просто так. Вот увидите, леди, всё будет хорошо, и вы сможете спокойно вернуться домой, - Эрагон приложил все усилия, чтобы не поморщиться при напоминании о Кантосе. - Прошу вас, окажите мне любезность и расскажите о Фейнстере, мне никогда не доводилось там бывать. - Море, - едва слышно прошептала Селеста, вновь потупив взор. - Мы живём рядом с морем. Я не встречала ничего прекраснее. - Я встречал, - улыбнулся Эрагон и безбожно польстил, - вас, миледи. На щеках Селесты расцвёл лёгкий румянец, отчего её не очень приятное лицо стало неожиданно привлекательным. Столько внимания к одной девушке в обход других могло вызвать их неприязнь к нему, а следующий танец должен был состояться совсем скоро, поэтому Эрагон собрался с духом и представился бойкой молодой красавице, чем-то напоминающей Селену в молодости. Очаровательную леди звали Беччи, она беззаботно улыбалась, а в её лукавых карих глазах плескалось лишь беззаботное веселье. - Позвольте мне иметь удовольствие танцевать с вами, - галантно поклонился Эрагон, и девушка ответила согласием. Когда заиграл оркестр, она танцевала уверенно и плавно, не сбиваясь, и не путаясь в движениях. Так что на этот раз всё прошло гладко. В конце танца она сделала реверанс, опираясь на его руку, после чего Эрагон проводил Беччи к столу и подал ей воды и фруктов. Торжество подходило к концу, вернее, теперь можно было уйти, не нарушив правил приличия, чем Всадник немедленно и воспользовался. Однако так просто сбежать ему не позволили. - Уже уходишь, мой юный друг? - добродушно спросил Гальбаторикс. - Ваше Величество, я... Король взмахом руки остановил его на полуслове. - Я рад, что ты сумел хорошо провести сегодняшний вечер, отдохнуть и набраться сил, - от этих слов Эрагон чуть не позеленел. Он едва держался на ногах от усталости, не столько телесной, сколько духовной, и то, какое направление начал принимать разговор, ему совсем не нравилось. - Они тебе понадобятся, потому что я намерен поручить тебе одно очень важное дело. Эрагон обречённо посмотрел на своего короля. - Сапфира уже успела достаточно вырасти, так что небольшое магическое ускорение её развития не скажется на благополучии твоей драконихи. Тем более, ты займёшься этим сам, а могуществом, необходимым для сотворения этих чар, с тобой поделятся. "О нет! Речь идёт об Элдунари!", - Эрагон стиснул зубы, так как сбывались его худшие опасения, и поспешил очистить сознание. - Именно, - чуть прищурился Гальбаторикс, и Эрагон понял, что часть своих мыслей ему скрыть всё же не удалось. - А после того, как ты будешь во всеоружии, я предоставлю тебе возможность исполнить обещание, данное леди Селесте, и продолжить столь восхитившие её деяния по расправе над варденами и теми, кто их поддерживает. Это послужит хорошей проверкой всех твоих приобретённых навыков и умений. Не беспокойся, - хитро усмехнулся Гальбаторикс, - ты будешь под началом одного из лучших воинов империи. Вы с Дарзой уже нашли общий язык, не так ли? И вот тут Эрагон вспомнил, где слышал это имя. Когда он предположил, что магия шейдов сильнее, чем у других рас, король сказал, что Дарзе бы это польстило! "Господи, помоги, я буду убивать людей под началом шейда!" - Удачи, - пожелал на прощание Гальбаторикс.