23 октября 2587 года от Рождества Христова
«…конспирология в наши неспокойные времена пользуется бешеной популярностью, однако нельзя не отрицать, что дыма без огня не бывает. Недавний религиозный бунт на Проционе ознаменовался оживлением подпольных аукционов и черного рынка в целом. Как сообщают правоохранители из разных секторов галактики, за последний галактический год (среднее арифметическое от длительности года на цивилизованных планетах Млечного пути, равное ста восьми земным годам – прим. автора), среди распроданных интеллектуальных активов оказались последняя модель радиационной защиты для военных крейсеров, формулы температуростойких сплавов, а также частично – 3D-схемы тахионного двигателя разработки «Транси-Корп». Отметим, что активная работа над последним велась именно на мятежном Проционе…»Передовица The Independent от 19 октября 2587 года
— Прежде, чем мы отправимся на твое первое задание, запомни, мелкий: вселенная – жуткое место, здесь болтают лишнего даже покойники. Чтобы разговорить человека, у тебя есть примерно семь минут: заглянуть в его память и вынести вердикт – в противном случае либо вылетят в трубу все усилия, либо его душа попадет не в те руки. А рекордсмены по выносливости – эдар-су. Они могут находиться на грани до полутора часов, но вряд ли тебе попадется хоть один такой экземпляр. — А эдар-су разве здесь водятся? — Что здесь только не водится, радость моя! На дворе стояло 21 ноября 1709 года по местному летоисчислению. До первого полета землян в космос оставалось больше двух столетий, а Рональд Нокс, зеленый и наивный выпускник Академии Жнецов, стоял на проходной в Лондонском филиале «Несущих смерть» и слушал про тонкости сбора душ инопланетян. Всё по отраслевым стандартам, будь они прокляты: с сомнительного вида рекомендательными бумагами на руках – тут до сих пор пользовались бумагой, боже правый! – и указаниями получить еще какие-то указания на месте. Перед отбытием на практику ему на уши навешали столько лапши, что та уже волочилась по земле: лучшие специалисты, ответственное начальство, самый низкий уровень ЧП на рабочих местах, а вездесущая бюрократия – с кем не бывает. Но встретили его не лучшие специалисты и не ответственное начальство, а какой-то душевнобольной с байками о пришельцах на отсталой планете. — Грелль Сатклифф, твой наставник, — представился он, демонстративно поправляя копну длинных рыжих волос. День 21 ноября 1709 года от Рождества Христова воистину стал началом конца нормальной жизни. Грелль Сатклифф начал их общение с того, что предложил вдоволь насмотреться. В его и без того резком голосе сквозила еще и сплошная самоуверенность: «Посмотри на меня, богоподобного, а потом поговорим!» Но Рональд в упор глядел на него не от большого восхищения. Ему еще только предстояло свыкнуться с тем, что теперь большую часть времени под боком будет находиться горящая психбольница в миниатюре. К такому в Академии не готовят. Скорее всего, у Грелля Сатклиффа было какое-то расстройство личности, подумал он тогда. Не настолько серьезное, чтобы отстранять его от работы, но вносящее определенные коррективы… вообще во всё. Мужчина он или женщина, Сатклифф затруднялся ответить, поэтому для пущего удобства нашел пограничное состояние. Никто не предупредил, что пограничным состоянием будут красный цвет и акулья улыбка. Зубы у Грелля Сатклиффа были обточены так, что хоть сырое мясо ими полосуй. Когда это невиданное существо начало рассказывать ему про суть работы жнеца, Рональду показалось, будто его не души косить отправили, а, по меньшей мере, на войну. Господин наставник от большой скуки просто обожали драматизировать. Всё изменилось довольно скоро по меркам бессмертных. О том, с чем он столкнулся, в Академии тоже не предупредили. И хотя подразумевалось, что даже в отсталых мирах высокоразвитые цивилизации ведут дела, причем нечистые, но так нагло торговать душами на черном рынке получается далеко не везде и не всегда. Земля в этом плане оказалась просто криминальным раем – и сюда его отправили работать! Неудивительно, что жнецы здесь сплошь чокнутые, а Грелль Сатклифф – особенно. После той стычки с ригелианцами Рональд чудом отчитывался начальству, стоя на своих двоих. Он пока очень смутно представлял, зачем ригелианцам человеческие души – в конце концов, эти еще только докапывались до фундамента вселенной и вряд ли придумали применение пятимерной развертке разума. Однако ригелианцы вполне могли знать, кому ее сбагрить за хорошую плату. Вселенная – воистину страшное место. В ней продается всё, даже душа. — …и именно душа – самый ходовой товар, Ронни, — ворчал Грелль Сатклифф, придерживая у скулы пакет со льдом. Какая дикость… Всего стандартных полчаса назад у них бы всё получилось, всего стандартных полчаса назад они бы добросили ригелианцев и вышли бы на заказчика, но будь проклято начальство с его недовыполненными планами. Ригелианцы лежали трупами по всему подвалу, жнецы из оперативного отдела, даже не просмотрев толком их воспоминания, закрывали дела, а Уильям Т. Спирс – и кто только додумался назначить его начальником? – стоял в углу и шепотом что-то втолковывал Сатклиффу. — Когда же настанет конец твоей дутой дипломатии? Может быть, когда они сожрут меня? – прокричал тогда Сатклифф. Его и без того резкий голос ввинчивался прямо в мозг, но Рональд изо всех сил делал вид, что ничего не слышит. Что ничего не понял – тоже делал вид на всякий случай. Хотя, конечно же, понял всё. С тех пор у него больше не получалось воспринимать работу как рутину, а своего наставника он и вовсе начал называть сэром. А еще продолжал коллекционировать вопросы. Вопросы. Вопросы без ответов, а всё, на что находились ответы, порождало новые вопросы. 11 августа 2183 года от Рождества Христова диспетчер Лондонского департамента «Несущие смерть» Рональд Нокс задал своему наставнику один-единственный вопрос: зачем? – и запустил катализатор своих дальнейших бед. Вместо ответа он оказался на развороченном недавней войной пустыре и в полном замешательстве. Смертью оттуда, конечно, разило за версту, хотя последние бои отгремели с полгода назад. Они пропетляли между грудами битого камня и нашли вход в подвал под обвалившимися ступенями. Сэр Сатклифф уверенно нырнул под деревянный брус и силой потащил Рональда за собой. Каково же было его удивление, когда в подвале оказался еще один ход под землю. Сырой и темный спуск вел достаточно глубоко, чтобы сбиться со счета на десятом лестничном пролете. Когда он резко оборвался, Рональд, стоя на гудящих от долгой ходьбы ногах, обнаружил себя перед массивной стальной дверью. Сэр Сатклифф достал из кармана магнитный ключ и отпер ее. По глазам больно резанул тусклый свет от ртутных ламп: за дверью большая захламленная комната с низким потолком. Вопрос: почему нельзя было пройти сюда другим путем? На первый взгляд здесь царил бардак ради бардака, но стоило присмотреться, и взгляд начинал цепляться за списанное оборудование из Департамента, простейшие рабочие инструменты, оружие, детали, произведенные явно не на Земле, и целые горы исписанной бумаги. Сколько ни силился, он не мог сообразить, к чему приурочена эта симфония абсурда. Каждый предмет, находившийся здесь, никак не был связан с лежащими вокруг другими, а с работой жнеца – и вовсе при сумасшедшей доле воображения. В дальнем углу комнаты находился пыльный книжный шкаф. Рональд с опаской прошлепал по пыльному металлическому полу и заглянул сквозь стеклянную дверцу: книги, похожие на лабораторные журналы, справочники по анатомии, работы по философии, иностранные языки, машиностроение, история, астрофизика – всё с Земли, ничего старше двадцать первого века. — Добро пожаловать, — торжественно возвестил сэр Сатклифф и сдернул покрывало с внушительных размеров стола, который на поверку оказался новеньким проектором пятимерного прогнозирования. – Здесь у нас центр наблюдения за нелегальной миграцией. — Чего? – очумело выкрикнул Рональд. — Если коротко, то это превышение служебных полномочий, — беззаботно ответил сэр Сатклифф и плюхнулся в ветхое кресло возле проектора. – Местным жнецам не положено таким заниматься, но я считаю, что это полный бред. Под его пальцами матовая поверхность проектора ожила и засияла синим неоном. До самого потолка вытянулась пятимерная развертка самого стола. Рональд уже успел позабыть, что так выглядит стандартная процедура диагностики прибора. Вопрос: откуда здесь такая техника? В целях безопасность даже Центральному управлению не разрешали заниматься пятимерным прогнозированием – просто присылали выкладки сверху. Сэр Сатклифф придвинул ногой еще одно кресло, достал из-под стола бутылку с янтарной жидкостью. Пара давно стоявших там же стаканов покрылась пылью, и ему оставалось только дунуть в них и протереть краем своего излюбленного красного пальто. Рональд поморщился – то ли от царившей здесь антисанитарии, то ли от несвойственного сэру Сатклиффу обращения с любимыми вещами. Тем временем тот разлил по стаканам какой-то янтарный напиток и, протянув один ему, пригласил сесть. — Видишь ли, Ронни, — продолжал сэр Сатклифф, — если вселенная – безумное место, в котором даже мертвые треплют языками, то на этой планете просто эпицентр безумия. Космическая эра на Земле официально стартовала в двадцатом веке, но на самом деле всякое отребье околачивалось тут, чтобы не соврать, уже около ста миллионов лет. Вон тот преобразователь материи, — он указал на бесформенную груду металла, в котором едва ли узнавался элегантный шпиль преобразователя, — я еще лет триста назад выменял на временное убежище у парочки проныр с Бетельгейзе. Рональд пригубил того странного напитка и закашлялся. Горло обожгло крепким алкоголем. – Скотч. Странно, что ты до сих пор не пробовал, — ухмыльнулся наставник и залпом осушил стакан. – Словом, только на своем веку, — добавил он, — я помню две волны миграции. Медом им тут помазано или как – до сих пор не пойму, но факты налицо: вся эта шушера постоянно скрывается среди людей и, как правило, редко умирает своей смертью. Живых существ во вселенной несметное количество, и даже самая совершенная система прогнозирования не дает стопроцентной точности. Легко упустить миллион-другой каких-нибудь беженцев. А куча нигде не числящихся душ – прекрасный повод поживиться для наших старых знакомых. Очень кстати Рональду в очередной раз припомнились увещевания из Академии, дескать, ваша работа – всего лишь формальность, ничего опасного. Вернуться бы туда после всего случившегося и рассказать про эти формальности. Желательно еще и декана поколотить. Исходя из того, что рассказывал сэр Сатклифф, после выхода землян в космос лишних душ слегка поубавилось, но толковый учет как не вели тогда, так не ведут и теперь. Никаких официальных статистик, никаких исследований, ничего! Одному богу известно, что за сумасшествие творится прямо у них под носом. …и Спирс до сих пор называет это дипломатией. — Струхнул что ли? – ухмыльнулся сэр Сатклифф и осушил стакан. — Да, есть немного… — Ничего, привыкнешь. В конце концов, не на каждом же шагу у тебя из рук будут выдирать души. — А у вас такое часто бывало? — Пару раз за последние пять лет. — И… — Рональд замялся в страхе задать глупый вопрос. – Какие они? Я еще ни разу не видел их собственными глазами, а говорят разное. — Они-то? – сэр Сатклифф выудил неведомо откуда потрепанный лабораторный журнал. – Раз ты их не встречал, хорошо прячутся – раз. Безумно красивые – два. Жестокие – три. Тягостное молчание. Сэру Сатклиффу явно неприятно об этом говорить. — Сэр Сатклифф… — осторожно начал Рональд. — Я хотел спросить еще кое-что. Если всё так, как вы говорите, то почему никто не принимает меры? — Ты задаешь правильные вопросы, — сэр Сатклифф демонстративно зевнул и сделал в журнале пару пометок. – Во-первых, на местах очень любят оправдываться. Уильям считает, что у нас не хватает рабочих рук. Я не вполне с ним согласен, но кто я такой, чтобы спорить с начальством? – он раздраженно хмыкнул. – Разработка методики наблюдения, обучение персонала, прочая мишура – для всего этого нужно время и немало сил. А пока мы сидим и ковыряем в носу, на Землю сыплются инопланетные звездолеты. Многие из них легко обнаруживают люди, остальные – наша головная боль в перспективе. А еще есть, как ты выразился, они. Перемирие очень хрупкое, и Центральное Управление предпочитает не лезть на рожон. — Оставлять им неучтенные души? Это же трусость! – сам того не ожидая, выпалил Рональд. — И служебная халатность. Но готов ли ты ввязаться в войну, если мы открыто перейдем кому-нибудь из них дорогу? Вопрос был риторический. В учебниках истории смерть – всего лишь статистика, а возможной частью статистики он едва ли хотел стать. И все-таки… — Правильно молчишь. Значит, вас хоть чему-то научили. — А кто мешает нарушить перемирие им? Сэр Сатклифф откинулся на спинку кресла и поболтал в стакане остатки своего пойла. Тяжело вздохнул. Потер лоб. — Они пока что ничего толком не знают о наших возможностях. Как и мы об их. Бросаться в драку очертя голову – так себе предприятие. — Откуда такая уверенность? — Можешь назвать это предчувствием. Ага, легко говорить о предчувствии, когда под боком стоит проектор пятимерного прогнозирования. Рональд ухмыльнулся и опрокинул стакан следом. Вопрос… вопрос… нужно задать самый главный вопрос. — Какой вам прок со всего этого? – Рональд обвел рукой захламленную комнату и испытующе уставился на сэра Сатклиффа. Вряд ли на него это подействует, но показать свою решительность не помешает. — У меня свои мотивы, — резко ответил он и осушил еще один стакан. – Кто владеет информацией, владеет миром. В каком-то смысле я самый могущественный человек на Земле. — В таком случае зачем же вы решили поделить лавры со мной? — Потому что мне скучно в одиночестве, а тебе будет весело поиграть в шпионов, — простодушно признался сэр Сатклифф. Рональд и спорить не посмел. Что-что, а скуку он не переносил. — А еще ты дурак, — добавил он. – Но если дать твоей дури нужный вектор, заживем, припеваючи. Ты дурак, Ронни. Так-то. Еще в тот злосчастный день нужно было делать ноги, но дурак – он и в Африке дурак. За всей этой подковерной возней и секретами от начальства он быстро забыл, за кого его держит сэр Сатклифф, но очередной форс-мажор быстренько ему напомнил. Эта ночь обещала ему немного здорового крепкого сна носом в приборный стол, но вот он еле стоит на ногах и буравит осоловелым взглядом гигантское кострище. Шервудский лес приказал долго жить: вековые дубы, столпами подпиравшие небо, как скосило; в жухлой траве на опушке то и дело жалобно хрустели под ботинками щепки; вдалеке, почти на горизонте, по ночному небу растекалось алое пожарище – настолько внушительное, будто солнце встало среди ночи. Рональд принюхался и скривился: в воздухе витал удушливый запах гари. Он мысленно костерил мироздание, решившее уронить на Землю звездолет прямо во время его дежурства. Стоило ему поудобнее устроиться в кресле и прикорнуть, как получите-распишитесь! — Эх, опять не та обувка, — донесся раздраженный вскрик позади. Из обтекаемого брюха ховеркара на влажную взрытую землю ступила нога в красном ботинке на шпильке. За ним в тускло-оранжевый свет пожарища выплыла долговязая фигура в красном плаще. Сэр Сатклифф тоже был не в лучшем расположении духа и наверняка одевался впопыхах. Интересно, как ему удалось сбежать от мистера Спирса?.. — Славно полыхает, — обозвался Рональд и зевнул в шарф. Яркое мерцание огня немного разогнало дремоту, но настроения ни капли не прибавило. – Будем надеяться, что в таком аду все передохли. — Ага, надейся. Сэр Сатклифф нервно поправил волосы и перекинул через плечо внушительного размера бензопилу. Такое грубое оружие подчас едва вписывалось в его образ жеманного модника трудноопределимого пола, но еще меньше в него вписывались ненормальная жестокость и витиеватые ругательства, в ассортименте изрыгаемые им в порыве чувств. Он гордо величал себя леди, — Рональд до сих пор не улавливал, насколько серьезно тот повредился рассудком, — но спорить о его половой принадлежности предпочитали разве что такие же ненормальные, как он сам. С сэром Сатклиффом шутки плохи: если в этой буйной голове что-нибудь закоротит, можно с легкостью не досчитаться конечностей. Шпильки увязли в земле особенно глубоко, и он, еще разок грязно выругавшись, с остервенением сломал их о ближайший валун. — Вечно у нас всё не как у людей, — проворчал он. – А теперь еще раз перескажи, что ты услышал, только не «Сэр, все временные оси уехали в пизду на лыжах», а нормальным языком. — Но мы ведь ждали звездолет только послезавтра! — Плюс-минус пара дней роли не играет. — Ладно, — смирился Рональд. Если к такому был готов сэр Сатклифф, это совсем не означало, что готовы были все остальные. – В час ноль четыре по Гринвичу, — принялся докладывать он, — орбитальная станция «Генезис-8» засекла с солнечно-синхронной орбиты неопознанный объект, приближавшийся из-за колец Сатурна. Через семь секунд объект пересек орбиту Луны. В центральной диспетчерской космофлота уверовали в бога и дружно перекрестились, потому что в мгновение ока весь ОЗК оказался обесточен. Подача энергии возобновилась через семнадцать секунд после падения объекта на Землю. — Как и в прошлый раз, — задумчиво проговорил сэр Сатклифф. – Любят эти суки с помпой на голову падать. Если бы кое-кто не облажался с пятимерными картами, эти суки бы не свалились как снег на голову! Короче говоря, на сэра Сатклиффа он еще ни разу в жизни так не злился. — Что будем делать? — Там наверняка уже марширует солдатня вместе с учеными, — рассуждал про себя сэр Сатклифф. — Сначала отправим поспать лишнюю публику. Поспать… да, он и сам бы не отказался поспать. Желательно на мягкой подушке и под стеганым одеялом, но сейчас даже багажник ховеркара выглядел заманчиво. Ей-богу, после сегодняшнего он срастется с диваном на ближайшую неделю! Рональд снял очки и потер глаза. Ворох хлама в багажнике, который сэр Сатклифф почему-то величал рабочим снаряжением, совсем не вселял боевого настроя. Несколько стандартных Кос Смерти про запас, гравитационные компенсаторы, стелс-плащи, резиновые калоши, резиновые перчатки, респираторы и даже газовые гранаты – всё на всякий случай. Венчали эту гору хлама бобина оголенного медного провода и переносной инверторный генератор. С тем же эффектом можно пойти поколотить их каменными дубинками… — Делаем так, — скомандовал сэр Сатклифф и, воткнув в землю свою бензопилу, принялся собирать волосы на затылке в тугой пучок. – У них там наверняка куда ни плюнь – попадешь в кучу точной электроники. Я отвлекаю, ты обезвреживаешь. И никаких смертей, Ронни! Нам не нужен лишний шум. Сэр Сатклифф уселся на бревно и приладил к подошвам вусмерть убитых ботинок гравитационные компенсаторы. Они совсем не были рассчитаны на такую обувь и скорее походили на две небольшие наковальни на ремешках – одним словом, пока люди оптимизируют хоть что-нибудь, они с сэром Сатклиффом успеют уйти на покой. Оба. Рональд тяжело вздохнул. Перед глазами проплыл весь прошлый месяц – самый страшный в его жизни. Все начиналось, как водится, со слова. Сэр Сатклифф разбудил среди ночи развеселым воплем: — Поздравляю, Ронни, скоро ты их увидишь. По его подсчетам через месяц на Шервудский лес упадет звездолет с нелегалами… прелестно. А наутро он притащил защитный костюм, больше похожий на космический скафандр, и кусок древнего, как сама Англия, провода. — Вы ограбили музей? — спросил тогда Рональд и вполне ожидаемо получил в ответ глубокомысленное молчание. Сначала Сэр Сатклифф разобрал костюм по винтику и снова собрал, а потом заставил Рональда проделать то же самое и, краем глаза наблюдая за процессом, начал счищать с провода изоляцию. Путем проб и ошибок они выяснили, что костюм напичкан точной электроникой и, как следствие, защищен от излучения мыслимых и немыслимых спектров, а аварийная система жизнеобеспечения в нем работает на все той же электронике, но запускается механически через барометр в шлеме. После коротких раздумий – а принимать важные решения он привык быстро – сэр Сатклифф, традиционно чертыхаясь, зачехлил Рональда в этот самый костюм, со словами «Если что пойдет не так – вопи» надел резиновые перчатки и хорошенько отходил его по спине оголенным проводом под напряжением. Видимо, в век беспроводной передачи энергии разработчики даже в бреду не могли додуматься до того, что их детище кто-нибудь додумается хлестать допотопными проводами, поэтому вся электроника ожидаемо приказала долго жить, а Рональд по закону жанра остался на ногах и очень скоро понял, что вопить через каждые пять минут – не выход. Спустя четыре часа, за которые сэр Сатклифф успел выпить чаю, сделать маникюр, поругаться по видеофону с каким-то холеным типом и дочитать «Государство» Платона, Рональд почувствовал легкое недомогание. Все дела сразу же пошли к чертям, и тот уселся напротив, внимательно наблюдая за происходящим. То ли стекло шлема запотело, то ли перед глазами начало плыть, но последнее, что Рональду запомнилось, — час ночи по Гринвичу. Когда он пришел в себя – все еще в «скафандре» – было без двадцати четыре. Первая мысль, пришедшая в его затуманенный кислородным голоданием рассудок, звучала не вполне цензурно и была адресована сэру Сатклиффу. Последний молча выслушал его тираду, буркнул что-то вроде «Теперь точно никто не отбросит копыта» и тут же уселся за пятимерную модель Шервудского леса. Потом были спецификации кораблей, карты астероидных орбит, распутывание треклятых проводов, подгонка расчетов и прослушивание секретных частот – бесконечное прослушивание секретных частот на куче земных и парочке инопланетных языков. Одним словом – безумие. Рональд запихнул подальше совсем некстати проснувшуюся привычку драматизировать – с кем поведешься, от того наберешься – и тоже приладил к ботинкам гравитационные компенсаторы. Каменный век, ни дать ни взять… Помнится, в их первую вылазку он сдуру ляпнул, дескать, зачем им гравитационные компенсаторы, если есть другие пути. Сэр Сатклифф сначала побагровел, потом позеленел, а после, белый, как стена, выписал ему смачную затрещину, больше похожую на удар кувалдой. Уже позже до Рональда дошло, что продвижение к месту жатвы дает преимущество в разведке местности, а мгновенную телепортацию придумали лентяи и чокнутые суицидники. И хотя сэр Сатклифф на первый взгляд казался именно чокнутым суицидником, стоило признать, что в его словах есть рациональное зерно. Зашуршала зеркально-гладкая ткань стелс-плаща, и он почти исчез из поля зрения. Проверили связь – все работало. Рональд надел очки. — Хватит спать, – крикнул он. – Натягивай респиратор и вперед за орденами. Двигаемся с подветренной стороны. И то правда: зачем дышать дымом, если им можно не дышать? Сэр Сатклифф предусмотрел даже это. Они сорвались с места и помчались сквозь лес – непривычно медленно из-за тяжелого снаряжения на плечах. Обзор вскоре заволокло густым дымом. Огарки деревьев мелькали перед глазами как смутные тени, и сэр Сатклифф лавировал меж поваленных сучьев подобно Гермесу в своих крылатых сандалиях. Лес медленно погибал в языках пламени: все чаще на пути встречались курящиеся останки деревьев — огонь безжалостно пожрал все, чего не коснулось грузное брюхо звездолета, и пошел буянить дальше — к опушке. По всей округе разносились крики людей, гудение моторов и плеск воды – как будто бригада пожарных хоть чем-то поможет в этой разрухе. Вода… что ж, вода им только на руку. Что они прибыли на место, Рональд понял по мельтешению прожекторов впереди. Деревья с этой стороны хоть и покосились под натиском ударной волны, но все еще стояли плотной стеной. Иногда продираться через нее приходилось согнувшись в три погибели. — Они сюда целый батальон пригнали, — послышался прямо над головой приглушенный респиратором голос. – Как будто с неба упало яйцо птеродактиля! Что бы там ни думал сэр Сатклифф, его слова оказались не так уж далеки от правды. Во вспаханном кратере покоился, ни дать ни взять, стометровый ланцет: гладкий, как полированное лезвие, без единого сварочного шва или заклепки, и очень узкий – скорее всего, двухпалубный. Прочный переливчатый металл на первый взгляд не пострадал от входа в земную атмосферу и остался практически целым после падения; смотрись в него, как в зеркало, – лишь помни, что такого сплава в этих краях не существует. По периметру яблоку негде было упасть из-за боевых орудий и вооруженных до зубов солдат, а вокруг звездолета неуклюже топтались ученые в защитных костюмах, похожие на человечка с логотипа «Мишлен». Все они боялись того, чего не знали, и Рональд был близок к тому, чтобы впасть в панику с ними за компанию. — Ну как, Ронни? – донеслось уже сверху. Он завертел головой в надежде обнаружить сэра Сатклиффа, но нескоро сообразил, что искать следует на ближайшем дереве. И когда он только успел? Тот сидел среди ветвей расколотого надвое дуба. Место было довольно открытое, но и стелс-плащ невооруженным глазом не увидишь. Рональд взобрался наверх и пристроился рядом. Сэр Сатклифф лениво рассматривал корабль – настолько лениво, будто каждый день такое видит, – и болтал ногами. Ботинки с обломанными каблуками до боли напоминали шутовские калоши. — Никогда таких не видел, — полушепотом признался Рональд. Внизу, туда же, откуда они пришли, промаршировал вооруженный отряд. — Эту рухлядь, — сэр Сатклифф ткнул пальцем в сторону корабля, — списали, когда тебя еще в проекте не было. Черт его знает, может где-то еще и осталась парочка экземпляров, но сейчас на таких уже никто не летает. — А почему этот корабль предпочли новым моделям? — Ей-богу, Ронни, я на телепата похож? — Нет, а жаль. — Жаль. Они замолчали в ожидании. Скоро должен был пойти дождь. С десятиметровой высоты открывался сносный обзор на взрытую проплешину. Корабль пропахал своим раскаленным носом не один километр леса, прежде чем закончился тормозной путь, и теперь здесь нескоро что-нибудь вырастет: почва под жаром трения почти расплавилась. Где чертовы пожарники, когда они так нужны? — Когда всё здесь разведаем, корабль надо будет спрятать, — задумчиво заговорил сэр Сатклифф. — Ты подыскал нам ангар? Рональд тяжело вздохнул и уронил подбородок на руки. Значит, именно этот корабль. — Все схвачено, сэр Сатклифф. Только… не нравится мне вся эта затея. А про себя подумал: что еще они обнаружат на корабле, прежде чем сэр Сатклифф расскажет, что происходит? — Я знаю, что у тебя много вопросов, — отстраненно сказал тот, продолжая сверлить взглядом корабль. – Обещаю, что отвечу на них все, как только разберемся с нынешними проблемами. И одна такая уже назревала – все еще не было дождя. — Сэр Сатклифф, вы не ошиблись? – спросил Рональд, указывая пальцем в небо. — Нет, — сухо сказал тот. — У нас еще есть время. Дальше они ждали молча. Он все бы променял на праздную болтовню, лишь бы не оставаться наедине со своими мыслями. Уж слишком хорошо знал, кто летает на таких кораблях. Возможно, хваленой дипломатии Центрального Управления сегодня ночью настанет конец. Люди слонялись вокруг звездолета подобно муравьям – вымеривали, постукивали, пилили, но люка до сих пор никто не обнаружил. Периметр, как подушка булавками, был утыкан тяжелыми орудиями, наведенными на звездолет; как будто они смогут что-то предпринять, случись… нечто. Одним словом – все ждали угрозы изнутри периметра, и никто даже не подозревал, что она придет извне. Сэр Сатклифф широко зевнул, прикрыв рот ладонью. Беспечно, будто происходящее – самая банальная случайность во вселенной. — Надень респиратор, — велел он. Но дождя все еще не было. — Но… — Надевай. Рональд нахлобучил на себя громоздкую кислородную маску и тихо проклял того придурка, который придумал сначала газовое оружие, а потом средства защиты от него. Под резиновой прокладкой нещадно зудело лицо, а обзорное стекло запотело изнутри от резкого перепада температуры, но лучше, наставлял его сэр Сатклифф, потерпеть зуд и переждать, когда спадет конденсат, чем потом шататься пьяной вошью и ловить красочные приходы. Внизу зарождалась невнятная суматоха. Человечки «Мишлен» забегали, замахали руками, заругались. До слуха донеслось немногое, но Рональд сразу сообразил, что люк все-таки нащупали. По рытвине с юга на площадку протащился грузовик с лазерным буром в прицепе. Как по-человечески – сломать, чтобы открыть. Где же дождь? Рональд проверил газовые гранаты, потуже затянул ремни дыхательной маски на затылке и взвалил на правое плечо бобину, а на левое – генератор. И вдруг услышал тихое «кап-кап» среди листвы. — Пора, — скомандовал сэр Сатклифф и исчез. Мимо наводчиков промелькнула шустрая фигура в красном, и громыхнул выстрел. Кучка людей, работавших вокруг звездолета, ощетинилась карманными дезинтеграторами, а по периметру зашевелились едва различимые силуэты снайперов в маскировочных костюмах. Долговязая фигура в красном, чуть покачивая бедрами, выплелась навстречу снайперам и разве что грудью не уперлась в дезинтегратор. Сумасшедший, он даже не пытался прятаться. По отряду пробежался ропот недоумения. — Мэм, пожалуйста, покиньте эту территорию. Дождь усилился. Рональд едва не покатился со смеху. Через переговорное устройство было слышно всё. «Мэм» поправила длинные рыжие волосы и заговорила певучим тенором: — Может быть, сопроводите даму в нужном направлении? Кажется, чарующий магнетизм сэра Сатклиффа (в котором на сто процентов был уверен разве что он сам) на военных особого впечатления не произвел. Но следовало отдать ему должное – дурачка он корчил мастерски: если бы снайперы стояли к нему лицом, Рональд бы руку дал на отсечение – эти ребята близки к тому, чтобы покрутить пальцами у висков. Сэр Сатклифф сделал пару шагов и деланно споткнулся. Брякнуло оружие. — Сэр, пожалуйста, не приближайтесь, здесь опасно. Тот пропустил мимо ушей резкую смену собственного пола и демонстративно зевнул. — Кому как не мне знать об этом? Еще один сигнал. Рональд запустил гранату. Еще одну. И еще одну. Над площадкой заклубился серый газ. Поднялся крик, и из газового облака донеслась череда выстрелов. В груди у Рональда похолодело; стреляли там, где он в последний раз видел сэра Сатклиффа, и оставалось только надеяться, что прыткости у него не меньше, чем бахвальства, но стоило ему мысленно оплакать предполагаемую кончину своего наставника, как из облака донесся окрик: — Ронни, за работу, мать твою! Внизу гремела какофония из выстрелов, громкой ругани и криков боли. Рональд включил гравитационные компенсаторы на полную мощность и перепрыгнул на соседнее дерево, разматывая провод. Когда они только планировали этот набег, сэр Сатклифф сказал, что провод нужно протянуть над площадкой, а потом просто сбросить его на мокрую землю. Проще сказать, чем сделать. Пока Рональд скакал по деревьям, как мартышка, внизу громыхнуло что-то особенно мощное. — Не обращай внимания, действуй, — донеслось из наушника. И он действовал. Пару раз провод зацепился за ветки и чуть не оборвался, пару раз над головой свистели выстрелы дезинтегратора. После сегодняшней ночи Рональд обязательно даст себе обещание больше никогда не связываться с сэром Сатклиффом! Наверное. Если они уйдут отсюда на своих двоих. Провода едва хватило. Теперь Рональд спустился на землю, устроился под поваленным деревом и отсоединил конец провода от бобины. По расчетам, оставалось около минуты, прежде чем рассеется газ, и он подключил провод к генератору. — Сэр Сатклифф, — буркнул он в микрофон, — почти готово. — Хорошо, — едва выдохнул тот. В облаке творилось какое-то светопреставление: грохотало, стрекотало, горело. Рональд скинул гравитационные компенсаторы, достал из рюкзака за спиной резиновые калоши и перчатки, надел их на всякий случай. — На счет три, — сказал он в микрофон, вставляя ключ в электростартер. — Раз, два, три. Раздался треск – и среди изобилия звуков остался только шум дождя. Рональд с опаской зашагал в сторону облака. Спустя десяток шагов что-то тронуло его за ногу. В респираторе резко стало жарко, а под одеждой невыносимо холодно. Рональд ощупал ногой влажную землю и, поняв, что это, двинулся вперед. Всего лишь сухая ветка перекатилась. — Сэр Сатклифф! – позвал он. — Да здесь я, здесь! Слева донеслись пыхтение и хруст. — В следующий раз ты пойдешь! – раздраженно проворчал он. — Полно вам, сэр Сатклифф, я не умею так развлекаться. Газ рассеивался достаточно быстро, чтобы спустя минуту Рональд смог рассмотреть хоть что-нибудь перед своим носом. Люди мирно раскинулись по всей площадке: кто где упал, там и отключился. Кое-где раздавались постанывания, кое-где – посвистывания, но никакое лишнее движение или звук не нарушали эту гармонию. Разве что сэр Сатклифф, внезапно придавленный к земле тяжело экипированной тушей солдата. — Что ж, половину работы за нас сделали, — сообщил он и выдернул ногу из-под чужого тела. Плечо его багровело ожогом – луч дезинтегратора прожег одежду и укусил кожу. Рана могла быть и серьезнее, стреляй солдат в упор, но Рональд попадал под раздачу достаточно часто, чтобы уяснить – даже таким, как они, человеческое оружие может доставить ощутимое неудобство: через час-полтора, когда рана почти затянется, сэр Сатклифф будет чесаться как блохастый пес, а когда затянется совсем, в ближайшие сутки на плече будет красоваться самый натуральный шрам. Тот брезгливо оглядел себя – грязного, в прожженном плаще и с раненым плечом – и в глазах его промелькнула тень испуга. — У мистера Спирса будут вопросы. — Придется немного перекантоваться у Гробовщика, — отмахнулся сэр Сатклифф. – Пошли. Обсуждать его отношения с начальством было себе дороже. И хотя в кого ни плюнь, тот скажет, что они уже черт-те сколько лет вместе, один Рональд догадывался, что не все так радужно. Сначала он списывал это на то, что слишком много времени проводит в обществе сэра Сатклиффа и пэотому знает всю подноготную, но потом пришел к выводу, что стоит лишь внимательнее присмотреться – иногда к мистеру Спирсу и его образу неприступной скалы, а иногда к тому, как ломает комедию сэр Сатклифф – и сразу понять, что дурачат друг друга оба. Один из ревности, а второй… что творится у него в голове, Рональд все-таки едва-едва соображает. До люка пришлось добираться по внушительным колдобинам – запекшаяся земля похрустывала под ногами как песочное печенье. — Гляди-ка, да они нам просто ковровую дорожку простелили! – вдруг вскрикнул сэр Сатклифф. Рональд присмотрелся к кораблю и заметил, что от фюзеляжа отслоился лист обшивки – совсем тонкий, будто пленка с ламинированной поверхности. — Вы так говорите, будто мы сами бы не нашли, — удивился Рональд. — Не с нашим доисторическим оборудованием. Эти колымаги, Ронни, раньше использовали для перевозки ценных грузов. Их входные люки в целях безопасности маскировали так, что ищи-свищи. Можно сказать, что ты стал свидетелем чуда. — И даже вы не знали, где люк? — Я тебе больше скажу – люди тоже ткнули пальцем в небо. Сэр Сатклифф потянул на себя отслоившийся кусок обшивки – та странным образом легко поддалась. — Смотри и учись, — велел он. Ага, каждый день я шатаюсь по таким звездолетам, подумал про себя Рональд. — Тонкий слой металла и диффузионная сварка, чтобы найти было трудно, а открыть извне легко – мера предосторожности на случай, если погибнет экипаж. В исправном состоянии верхняя обшивка сползает сама при определенной частоте колебаний. История знает случаи, когда корабли открывали даже с помощью музыки. Под верхним слоем бронированная обшивка люка и замок с паролем. Обычно пароль стандартный для всех кораблей серии, отправитель или получатель может изменить его по своему усмотрению, но так как основные языки вселенной претерпели сильные изменения, а мы имеем дело с техникой из очень изолированного мира, пароль – всего лишь формальность. — И вы знаете пароль? – осторожно поинтересовался Рональд. — Очень давно присутствовал при вскрытии. Если не повезет, придумаем что-нибудь еще. Под верхним слоем обшивки неоново-синим светом зажглась сенсорная панель с набором шипастых закорючек. Язык Рональду не был знаком. — Ортодоксы чертовы, — раздраженно прошипел сэр Сатклифф и быстро набрал на панели комбинацию знаков. Панель погасла, из-под люка донесся свист – выравнивалось давление во входном шлюзе. Сэр Сатклифф победоносно улыбнулся. — Ну-с, Ронни, добро пожаловать в ад, — торжественно пропел он. – Хватай оружие и смотри в оба. Но Рональд искренне надеялся, что экипаж корабля почил с миром. Сэр Сатклифф водрузил Косу Смерти себе на плечо. Оставалось надеяться, что сегодня она не понадобится. Изнутри звездолет отчего-то казался крупнее, чем снаружи: коридоры палуб, залитые тусклым аварийным светом, тонули в дымном мареве. Напропалую работала система охлаждения – переборки покрылись коркой инея, в коридоре пахло озоном. Просторно – можно без стеснений идти плечом к плечу. Сэр Сатклифф уверенно свернул налево от входного шлюза. — Разделимся, — шепнул он. – Я разведаю каюты и грузовой отсек, а ты ступай в рубку. Смотри в оба – мы не знаем, сколько душ летело на корабле. Рональд двинулся направо. Под потолком гигантскими червями тянулись трубы, назначения которым он не знал. Быть может, до падения звездолет и был воплощением изящества – судя по рассказам, эти ублюдки знали толк в эстетике, – но целехонькая наружная обшивка совершенно не гарантировала целехонького внутреннего убранства. Под ноги то и дело попадали осколки сенсорных экранов, световых панелей, листы декоративной обшивки, детали из ремонтных шкафов и личные вещи экипажа. Рональд присмотрелся к последним, и внутри заскребло от иррационального отвращения: одинаковая одежда, утилитарный дизайн приборов – всё настолько логично и настолько под копирку, будто принадлежали не живым существам, а машинам. Дальше по коридору замаячил зияющий проем в кают-компанию: некоторые световые панели в нем не треснули от удара, и Рональд не смог не задержаться чуть дольше, чем того требовала разведка. Серебристо-серое убранство кают-компании в неровном свете ламп навевало спокойствие и дремоту. И хотя последнее он списал на хронический недосып, остальное, если бы не обстоятельства, заставило бы его с удовольствием устроиться в обитом бархатом кресле, сыграть за широким овальным столом в шахматы, посмотреть старое кино на голографической панели, поизучать вычурный серебристый узор на темно-синей переборке. Да, все-таки эти ублюдки знали толк в эстетике. На фоне разбросанных в коридоре вещей это вызывало еще больше вопросов. В конце коридора маячила дверь с надписью на том чудовищном языке. Рональд нащупал в кармане куртки портативный переводчик и просканировал табличку. «Командная рубка». Он огляделся назад и только сейчас заметил, что на полу под грудой обломков были разметки на том же языке. Такой маленький корабль – и такое внимание к деталям. Автоматическая дверь не работала. Наверное, механизм отказал после падения. В переборке у двери оказалась пустая ниша, а на полу под ней – куча беспорядочно разбросанных инструментов. Рональд выудил из нее лом и просунул между створками. Дверь долго не поддавалась, разве что жутко скрежетало в рубке. Рональд на мгновение остановился и инстинктивно нащупал свою Косу Смерти. Скрежет прекратился так же быстро, как и начался. Немного погодя, Рональд выдохнул с облегчением и налег на лом с новой силой. Заскрежетало снова, но на этот раз створки немного раздвинулись. В тонкий прорез едва входила ладонь. Рональд заглянул в него, но увидел только набивший оскомину тусклый аварийный свет и бесформенный кусок металла, впечатанный в дверь. — Ну и тряхнуло вас, ребята, — невесело буркнул он и столкнул железяку ломом. В грохоте почти потонуло мягкое шипение движущих механизмов. Дверь открылась. Рональд надежнее перехватил Косу Смерти и, оглянувшись по сторонам, шагнул в рубку. Здесь царил первозданный хаос. Раскуроченный пульт навигатора, вывороченное из пола кресло капитана, вогнутые внутрь иллюминаторы – из чего же они сделаны, если не разбились при падении? Из чего сделан корпус, если внешне корабль казался целым, а внутри будто разворочен взрывом? Падали носом вниз, лениво рассуждал про себя Рональд, и экипаж, если он весь находился в рубке, просто могло размазать по переборкам. Но на переборках следов не оказалось… В противовес коридорам, здесь было как в мартеновской печи. Система охлаждения не сработала, а фюзеляж разогрелся до немыслимой температуры, так что экипаж вполне мог сгореть задолго до удара. Рональд поймал себя на мысли, что перебирает возможные варианты их смерти. Он еще не видел ни одного мертвого тела, но с удовольствием хоронил всех, кого найдет позже. Обойдя небольшую округлую площадку вокруг капитанского кресла, он пару раз споткнулся об обломки чего-то, странно напоминавшего самые настоящие шпаги, но не слишком придал этому значение. Все еще ни одного трупа. В дальнем конце площадки, под самым центральным иллюминатором сгрудилась куча легких титановых пластин, микросхем и проводов. Рональд присмотрелся и заметил торчащую из-под нее руку. — А вот и первый клиент, — хмыкнул он. Как известно, надежда умирает последней, потому он отчаянно надеялся не столкнуться с экипажем корабля один на один. Раненные и ослабевшие, они все равно бы дали фору любому жнецу. Мертвецом оказался невысокий юноша с темными волосами и круглым лицом. Но даже в том, что он мертв, Рональд не был уверен, а потому на всякий случай связал его и решил дождаться сэра Сатклиффа. Дальнейшие поиски увенчались еще двумя трупами и лужей крови слева от двери: оба были точнейшими копиями первого, а кому принадлежала кровь, Рональд собирался выяснить после того, как свяжет и этих двоих. Четвертый огромной черной кляксой распластался под рухнувшим помостом у капитанского кресла. Чтобы перевернуть его на спину, пришлось попотеть – роста и массы в нем оказалось как в баскетболисте. А еще он точно был жив. Рональд опасливо перебрал складки свободного летного костюма и нащупал на животе теплое липкое пятно. Кровоточил глубокий порез меж двух нижних ребер. В глаза бросился багровый росчерк на щеке, оставленный разбитыми очками. — Чего? – взвыл Рональд. – С каких пор вы носите очки? Помимо царапины, которая так плохо затягивалась, вызывало диссонанс еще кое-что. Рональд присмотрелся внимательнее и понял: лицо. Таких лиц среди них уже не найти. Лицо, совсем не тронутое генетическими манипуляциями, – строгое, далекое от совершенства по меркам его соплеменников, но живое – не как у выхолощенной куклы. Лекало для целого поколения. Вечно юная древность. Темные, давно не стриженые волосы выдавали в нем до невозможности занятого человека. Много грубого в чертах – тонкие намертво сжатые губы, короткие черные ресницы, массивная челюсть и высокий лоб, но вместе с тем брови вразлет и тонкий нос говорили о том, что скорее всего он родился еще во времена Великой экспансии. Надо же! Живое ископаемое, древняя реликвия. Почти наверняка такие, как он, уже давно перевелись. Такие лица не забываются, Рональд был уверен. Но отчего-то не мог вспомнить, где же видел этого мужчину. Время вокруг словно замедлило ход, потом остановилось вовсе и, наконец, пошло вспять; Рональд, ошарашенно рассматривая свою находку, видел и Эпоху расселения, и Великий раскол, и Темное время – а на фоне пожарищ и руин высился монументальный силуэт этого человека. В памяти то и дело всплывали имена, лица и события, свидетели которых давно отжили свое, но истинная догадка все равно ускользала. Возможно, к лучшему. Если на его голову и свалится еще больше священного ужаса, то пусть это случится в компании сэра Сатклиффа. Этот наверняка знает каждую физиономию здесь. Отчаянно захотелось услышать его визгливый нервный голос, но, сколько бы Рональд ни пытался с ним связаться, ответа не было. Из коридора так не вовремя донеслись гулкие шаги. Рональд притих и принялся искать взглядом свою Косу Смерти. И додумался же оставить ее на другом конце мостика! Выхода два: либо броситься за ней и наделать шума, либо сидеть тихо и уповать на то, что по его душу идут не выжившие члены экипажа. Иначе на похоронах сэр Сатклифф его засмеет! Эхо в коридоре искажало звук, и казалось, будто сюда марширует с десяток душ. Рональд уже не сомневался, что путь держат именно в командную рубку. Будь что будет – он осторожно отодвинул от себя тело, встал с колен и на цыпочках двинулся за оружием. Гул от шагов усиливался, и Рональд уже почти ухватился за Косу, как рубку сотряс развеселый голос: — Ронни, ты чего на связь не выходишь? Я уж думал, тебя тут на ноль помножи… Сэр Сатклифф не закончил – застыл на пороге, как вкопанный, и побледнел. — Ей-богу, так и поседеть можно! – огрызнулся Рональд. – Предупреждайте, что идете. Я тут уже придумал, что это вас на ноль помножили. Рональд с облегчением вздохнул и только сейчас заметил, куда смотрит сэр Сатклифф. Все вопросы о проблемах со связью отпали сами собой. — Вы его знаете? – настороженно спросил он. Зловещее молчание здорово ездило по нервам. Нескончаемая болтовня сэра Сатклиффа – как якорь, как маркер, как межевая линия: здесь заканчиваются серьезные испытания и начинается веселое безумие. Стоит лишиться этой опоры – и Рональда посещает болезненное осознание того, что ситуация патовая, а его по-дурацки бесстрашный наставник не знает, что делать. — Знаю, — тихо проговорил сэр Сатклифф. Он медленно спустился на площадку у капитанского кресла и присел на корточки возле мужчины. Двумя пальцами он будто с отвращением отбросил с его лба прядь волос и пристально всмотрелся в лицо. — Откуда? — Из учебника истории, дубина. Сэра Сатклиффа все не отпускала оторопь, и даже оскорбление из его уст прозвучало неестественно. — Это Клод Фаустус, — продолжил он. Имя Рональду мало что сказало. – Крупная шишка, по мелочам в такую даль тащиться не станет. Рональд судорожно вспоминал последние новости. Особенно – Процион. По ту сторону баррикад затевают что-то крупное, а этого громилу могли прислать сюда, чтобы подкинуть в костер дровишек. В мозгу быстро оформилась идея добить его. Если этот Клод Фаустус – действительно такая крупная шишка, то проблем, когда он очухается, не оберешься. Но предложить выход он не успевает. — Ступай к ховеркару, — глухо проговорил сэр Сатклифф и ухватился за свою Косу. – Тащи сюда носилки и плазменные жгуты. С этих, — он махнул рукой в сторону троих совершенно одинаковых трупов, — мы уже ничего не сдоим, а дражайший сэр Фаустус еще успеет рассказать нам интересную сказочку. «Ну и вляпался же ты, Ронни». Воистину, меньше знаешь – крепче спишь. Эта мысль не оставляла его до самого ховеркара. Если этот Клод Фаустус – действительно такая крупная шишка, то оставалось только гадать, что за сведения они из него выудят и сколько после этого проживут. Бежать с ними к мистеру Спирсу? Тот, как любой вменяемый человек, сделает вид, что не слышал. Для всеобщего блага такой вариант подойдет, а мистер Спирс не из тех, кто любит превышать полномочия. Предать огласке? А кто поверит? Свои покрутят пальцем у виска, что им ни предоставь, а прогрессивная – обхохочешься! – общественность в суеверном ужасе бросятся молиться и причитать о конце света. Слишком много ответственности. Когда Рональд прибыл сюда, то воспринимал их с сэром Сатклиффом подковёрную возню как данность, привносящую в повседневную рутину немного перца. Это было столько лет назад, что уже и не упомнить. Почему же он так и остался беззаботным мальчишкой, а вызовы, которые бросала ему вселенная, вдруг стали настолько серьезными? — Жаль, что страусом не родился, — угрюмо хмыкнул он и забрался в багажник ховеркара. Да уж, страус хотя бы спрячет голову в песок. Добить этого Фаустуса и вернуться в подвал досыпать. Забыть. Какой заманчивый вариант. Дрожащими от волнения руками он зарылся в глубины багажника и только сейчас осознал, какой же там царит кавардак. Прямо-таки уменьшенная модель этой дурацкой вселенной. Мистер Спирс бы такого не допустил. Рональд застал его уже на посту начальника отдела, но сэр Сатклифф рассказывал, что и задолго до этого он был угрюмым перфекционистом. Окажись он сейчас здесь, Клод Фаустус, чтоб его духи поимели, уже отправился бы к праотцам: пара отточенных взмахов Косой Смерти, пара пометок в блокноте, безразличный взгляд на остывающий труп. Безразличный… Мистер Спирс был сторонним наблюдателем. Истинным жнецом. Ему было все равно, кто перед ним – он делал свою работу и не брал на себя больше, чем того требовала должностная инструкция. Кто знает, вдруг на это тоже нужна была доля мужества? Но Рональд, сколько ни пытался, так и не понял, в чем она заключается. Видать, тесное общение с сэром Сатклиффом слишком пагубно на него влияет. Быть может, его мужество в здравом смысле… Опасаться, просчитывать, не задавать лишних вопросов. Где та вероятность, в которой его наставником был Уильям Т. Спирс? В конце концов, он просто себя накручивает. В конце концов, все может закончиться хорошо. В конце концов… надо найти то, что просил сэр Сатклифф. Это может быть важно. Эта ночь может изменить всё. Рональд еле выудил на свет божий искомое и направился обратно. Раскисшая после дождя земля чавкала под ботинками. Будто в насмешку, из-за облаков высунулась луна. Треклятый звездолет под ее мертвым светом почти сиял, а вокруг него, словно гарнир вокруг главного блюда, беспорядочно лежали люди. Жаль, что не сгорел прямо по пути! Сейчас сэр Сатклифф спросит, не летал ли он за снаряжением в соседнюю галактику. …но рубка встретила его тишиной. Руки резко обессилели, и на пол посыпалась вся его поклажа. Сэр Сатклифф лежал там, где они нашли Клода Фаустуса. Последнего нигде не было. Судорожно соображая, Рональд сначала осмотрел округу. Три идентичных трупа под главным иллюминатором, куча обломков, под которой даже ребенок не спрячется… и зачем ему прятаться? Скорее всего, он тяжело ранен. Оказаться среди врагов в таком незавидном положении и добивать их, чтобы потом спокойно уйти и умереть под ближайшим деревом – чистой воды безумие. Бросив свои попытки обнаружить его, Рональд присел подле сэра Сатклиффа. Жив, но без сознания – хоть одна хорошая новость. На лбу красовалась живописная ссадина. Быть может, его приложили головой о переборку. Еще очнется и закатит драму, дескать, его божественное лицо испортил этот ничего не смыслящий в красоте дикарь. Сэр Сатклифф открыл глаза настолько неожиданно, будто собрался было умирать, но вдруг вспомнил, что не закончил какое-то дело. — Куда побежал Фаустус? Он вскочил, но удар о переборку не прошел для него бесследно – зашатавшись, он чуть не упал обратно. — Я не знаю, — признался Рональд. – Я вернулся, но его не было, а вы… а вы… Безумным взглядом сэр Сатклифф окинул командную рубку и схватился за голову то ли оттого, что боль все-таки его настигла, то ли от полного отчаяния. Рональд проклинал себя. Он хотел остаться здесь, но его просили… просили… чёрт! Теперь одному богу известно, во что все это выльется. — Этот мудак просто взял и встал! – заорал сэр Сатклифф. – Я думал, он при смерти! Ты представляешь, какая сволочь? Поток ругательств не иссякал еще минут пять. Рональду оставалось только удивляться его информативности. За это время он успел узнать следующее: Клод Фаустус был тяжело ранен, но в силах подняться на ноги; кроме того, оценив обстановку, он попытался сбежать, наткнулся на сопротивление и успешно его преодолел, а потом просто скрылся в неизвестном направлении и был проклят до седьмого колена, которого у него точно не будет, потому что при следующей встрече сэр Сатклифф обязательно оторвет ему причиндалы. — Итак, план «Б», — не терпящим возражений тоном сказал он, вдоволь наругавшись. – Ты занимаешься кораблем. Чтоб до рассвета тут не было ни следа. Людей и этих троих я беру на себя. Будем считать, что сюда упал метеорит. — А что?.. – начал Рональд, но его тут же перебили. — Нет времени, потом все расскажу. В этот раз Рональд и впрямь поверил, что времени у них нет.