Недоступное небо

Мукуро всегда хотелось научится летать. Одно дело – иллюзии. В них можно сотворить всё что угодно. Хоть Годзиллу, хоть Занзаса а-ля Сейлор Мун. Другое дело то, что нельзя сделать самостоятельно, без иллюзий и выкидышей безумной фантазии братьев Райт. Это – полет. В детстве Мукуро летал во сне, чуть ли не каждую ночь. А глупые, меркантильные, не умеющие мечтать взрослые объясняли это тем, что он просто растет, отсюда и полеты во сне. Полеты давались когда как: то легко и свободно, то как говорится с полпинка. А точнее с полтора метров: чаще всего, прежде чем взлететь, Мукуро приходилось взбираться на какую-нибудь возвышенность. Но какой же безумный восторг дарил тот миг, когда ветер пружинил в грудь и тело наконец отрывалось от земли! Бескрайние просторы открывались юному летчику. Казалось, можно дотянуться до звезд… Но как правило, звенел будильник и маленький Рокудо Мукуро просыпался рожденным ползать. Точнее, передвигаться на своих двоих. А сейчас, после того как он наконец-таки приобрел способность летать, Мукуро вновь вынужден ползать! Мукуро кое-как влез на диван, разбежался и ухнул вниз, беспомощно взмахивая всеми конечностями. Казалось бы, диван – это вам не Эйфелева Башня, но падать тоже высоко. Мысленно приговаривая "Ита-та!" Мукуро снова взгромоздился на диван, игнорируя ухмыляющегося Хибари, сидящего в кресле напротив. -Давай, давай! – подначил его Кёя, — Лети, птыца-дебелица! Как назло, с триумфальным чириканьем пронесся под носом у Мукуро Хиберд. Рокудо злобно огрызнулся, разбежался по дивану и шлепнулся на ковер. -Эх, ты, кукурузник имени Хрущева! – издевательским тоном произнес Кёя, поднимаясь с кресла и подходя к распластанному на ковре Мукуро. Нагнулся, с легкостью поднял на руки дрожащее тело. "Только скажи что-нибудь, я тебя точно убью!!" – Мукуро уже был готов покусать Хибари с ног до головы. -Ну ты и… — Хибари подбирал слово, чтобы Рокудо не взорвался от злости. По глазам иллюзиониста было видно, что Хибари чисто повезло, что Мукуро сейчас, в данный момент ничего не может сделать с Кёей. Максимум вцепиться когтями в волосы или клюнуть в нос. –Летун! – закончил своё предложение Хибари. Да. Великий и ужасный Мукуро мучился в теле совы. Когда они с Хром сражались против Гло Ксиньи, чертов выскочка из Вайт Спелл ранил Мукуро в крыло. И теперь не мог нормально взлететь. Рана – царапина, но очень важная царапина, отвечающая непосредственно за полет. А Хибари лишь бы поиздеваться! "Засни только ночью!" – мстительно думал Мукуро, — "Обгажу! Честное совиное!!" Хибари погладил сову по взъерошенным перьям и пошел к окну. "Что… что он хочет…" – у Мукуро чуток скосились глаза. Хибари тем временем открыл окно и, выставив из окна дрожащего Рокудо, с самым невинным голосом спросил: -Может, если я тебя из окна выкину, тогда ты полетишь? -СБРЕНДИЛ?!! – полный ужаса визг наполнил тихую ночную улицу. Кёя снял номер в гостинице, на восемнадцатом этаже, так что ужас Мукуро был вполне оправдан. -Вау! – Хибари чуть тряхнул руками, отчего у Мукуро поджались лапы со страху, — Сова говорящая! Мукуро обернулся (благо голова и шея совы и не такое позволяет) и заорал: -Я тебе щас такое скажу, не рад будешь что на свет родился! Положь птичку на ковер, садист хренов! Помни, Гринпис следит за тобой!! -Не боюсь я твой Гринпис! – нараспев протянул Хибари, втягивая сову в комнату и подкидывая к люстре. -Полярная сова попала в Красную Книгу! – выдал ну самый железный аргумент Рокудо. -Да что ты? – Кёя прижал к груди трясущегося Мукуро, — А ты самец или самка? -Совсем идиот? Парень. – смущенно ответил Рокудо, придумывая, как он будет издеваться над Кёей, когда избавится от этого пернатого тела. -Да знаю я что ты парень! – Хибари подул на перья, — Я имею в виду сова, чьё тело ты занимаешь, самец или самка? -Откуда я знаю? – еще больше смутился Рокудо, стыдливо поджимая лапу, — Как начну яйца откладывать, позову! — потом сглотнул, когда Хибари почесал у него под горлом, и добавил шепотом: — Зоофил ты конченный! Хибари рассмеялся и посадил сову на диван. -Пойду позвоню в ветеринарную клинику. Меня беспокоит твою крыло. Рокудо проводил взглядом главу дисциплинарного комитета, вздохнул и снова пошел по дивану, покорять недоступное небо.