"Recurrence"

"Do I wanna know If this feeling flows both ways? Sad to see you go Was sort of hoping that you'd stay Baby we both know That the nights were mainly made for saying things That you can't say tomorrow day" "Хочу ли знать, Взаимное ли это чувство? Я расстроился, увидев, что ты уходишь, Вроде как надеялся, что ты останешься. Крошка, мы оба знаем, Что ночи созданы в основном для того, чтобы говорить вещи, Которые нельзя сказать назавтра" Arctic Monkeys - "Do I Wanna Know?"

      Прошлое порой может быть еще более запутанным и неясным, чем будущее. Ниточки, которые тянутся к родным краям и путаются в огромный пестрый клубок, связывают нас по рукам и ногам, стоит лишь ноге ступить на перрон. Попытки разобраться приводят лишь к большей сумятице и рождают новые вопросы, на которые больше некому ответить. И, вроде бы, все идет своим чередом, все логично и правильно. Но остается ощущение, что кто-то нас жестоко обманул, и дом, где жила семья по соседству, с которой вы обменивались поздравлениями в Рождество, уже снесли и построили на его месте новый, любимая кондитерская детства стала филиалом местного банка, а учителя, которые когда-то журили за невыученный урок, совсем постарели или ушли в мир иной. Как только вышло, что весь старый мир, который законсервировался в янтаре нашей памяти, так быстро изменился до неузнаваемости?       Карл Футли, приглаживая выбившуюся из прически прядь рыжих волос, лишь устало вздохнул. Он вернулся в Шелтеред Шрабс всего два дня назад, навестить приболевшую мать. По телефону Джинджер расписала ситуацию достаточно красочно, представив маму чуть ли не на смертном одре, но на деле Лоис лишь сломала бедро. Перелом это, конечно же, достаточно серьезная травма, но от него не умирают.       Сестрица, естественно, извинилась, что ввела Карла в заблуждение, но была довольна. Раньше она сетовала на то, что с работой он совсем забыл о семье, которая месяцами его не видела. Даже на Дне Благодарения Карл появлялся не каждый год, будучи то на студии в Лос-Анджелесе, то на вечеринке в Майами, явка на которой была обязательной опять же по долгу службы. Мистер Футли был слишком хорош в своем ремесле, чтобы иметь власть над собственным расписанием. Киноиндустрия всегда достаточно ревнива к своим любимчикам и не желает ни с кем их делить.       За свой нынешний успех Карл мог лишь поблагодарить Дэвида Крауна, молодого режиссера, с которым они познакомились на какой-то вечеринке в Калифорнии. Футли тогда, бросив к чертям собачьим учебу в родном городе, собрал все имеющиеся у него деньги, взял еще немного взаймы у Худси, с лояльностью отнесшегося к таким душевным метаниям лучшего друга, и отправился автостопом по Америке. У него не было конкретного плана и маршрута, он просто спрашивал, куда едет добрый самаритянин, решивший помочь худосочному молодому человеку в мешковатой футболке и потертых джинсах, и без капризов ехал в том же направлении. Попутчики ему попадались разные, но один дальнобойщик подбросил Карла до Вегаса, а оттуда в Калифорнию было рукой подать. И вот, оказавшись вместе с какой-то горячей пляжной красоткой в клубе, Футли встретил человека, кардинально изменившего его жизнь.       Началось все с того, что Дэвид, будучи тогда навеселе, попытался приударить за пассией Карла, за что закономерно получил в морду. Пока парни мутузили друг друга, ощущая себя благородными рыцарями, дама сердца упорхнула к какому-то черному на колени в лаундж-зону. Карл и Дейв тогда решили, что у них нет причин ссориться, и заказали по стаканчику. Слово за слово, шот за шотом, к середине ночи они уже были чуть ли не лучшими друзьями, коими, впрочем, остались и несколько лет спустя.       Девида в то время назначили режиссером низкобюджетного комедийного сериала, а Краун, в качестве протянутой руки помощи, предложил Карлу выбрать актеров. Проект изначально был провальный и безнадежный, нужный лишь для того, чтобы было, что крутить по утрам в субботу, когда все нормальные люди либо спят, либо неспособны воспринимать шуток с экранов телевизоров. Никто не боялся, что Футли напортачит, потому что сделать сериал хуже, чем он был изначально, было практически невозможно.       Кто бы мог подумать, что низкорослая мулатка, которую Карл увидел в массовке в соседнем павильоне, окажется золотым билетом в Голливуд? Джина Сальварес, ставшая главной героиней сериала «На побегушках», в котором излагается история ассистентки престарелого актера с дрянным характером, понравилась зрителям. Рейтинги шоу подскочили до небес за считанный месяц, и вот его уже крутили в прайм-тайм, а фанаты с нетерпением ждали новые серии. После пары номинаций на Эмми многие думали, что это лишь разовая удача, но Краун затеял съемку детективного мини-сериала, в котором подборкой актеров снова озадачил Карла. И, как оказалось, у последнего определенно был к этому талант - детектив Бейтс, немного неряшливый, но трудолюбивый, был отлично сыгран Максом МакГили, найденным в небольшом театре в Филадельфии. Такими темпами, спустя пару лет и несколько успешных проектов молодой мистер Футли прослыл чуть ли не гениальным директором по кастингу, который мотается по городам Америки, точно перекати-поле, в поисках свежих лиц, способных полюбиться миллионам.       Дейв скрепя сердце отпустил Карла к матери, но лишь при условии, что через неделю его верный кастинг-директор непременно вернется - канал готовил крупный проект. Драматический сериал, который должен был стать сенсацией – сценаристы поработали на славу, герои были прописаны на редкость удачно. Директора канала еще выбирали режиссера, но все шло к тому, что им станет Девид Краун. А коли так, то и для Карла намечалась работенка.       После ночного перелета из Калифорнии, Футли не чувствовал ног от усталости. Его самолет из-за сильного ливня задержался на два часа, во время полета он тревожно дремал, но проснулся окончательно разбитым. Даже солнце не вышло, чтобы поприветствовать блудного сына Коннектикута. И Карл, не заезжая домой, сразу отправился к матери в больницу на такси, про себя отмечая, что заплатит за поездку втридорога, но мгновенно пренебрегая этой мыслью.       Когда он добрался до больницы, в которой его добрая мать и отчим работали, на пороге его встретила Джинджер. Старшая сестра не менялась с годами, в свои почти тридцать лет она не сильно отличалась от себя самой в годы их детства – такая же рыжая милая девчонка, пусть и с заострившимися скулами и немного раздавшаяся в бедрах после родов. Кутаясь в шерстяной кардиган, она стояла под козырьком, переминаясь с ноги на ногу и глядя по сторонам. Стоило Карлу выйти из такси, она широко улыбнулась и дождалась, пока он подойдет ближе, чтобы крепко обнять. Шумно выдохнув от нахлынувших чувств, сестра сказала:       - Я так рада, что ты наконец-то здесь, голливудский воротила.       Карл улыбнулся и сжал ее в объятьях крепче, позволяя положить голову на свое плечо. В старшей школе он быстро вытянулся, отчего на спине остались растяжки. Но подростку они даже нравились – его всегда привлекало что-то необычное, даже уродливое. А когда он вырос, перестал обращать на белые полосы внимание. По сравнению с Карлом Джинджер казалась обманчиво низкой.       - Как она? – поинтересовался брат, когда они шагали по коридорам отделения. Ориентироваться в этих стенах им двоим было предельно просто, ведь половина детства прошла в больнице.       - Лучше. Уже шутит, что еще нам фору даст в танце живота, - прыснув в кулак, сказала Джинджер, - Она так обрадовалась, узнав, что ты приедешь. Как и мы все. Подумать только, десять месяцев!       Взъерошив волосы, Карл виновато улыбнулся. Он остановился рядом с небольшим павильончиком, в котором продавали цветы и шарики, взял для матери скромный букет белых астр. Больница регулярно выручала за счет этой лавочки достаточно денег, потому что многие забывали купить что-нибудь больному заранее.       - Сама же знаешь, я был занят. Ты же видела, по телевизору сейчас крутят «Черные камелии»?       Джинджер кивнула. Она смотрела все, к чему ее неугомонный братец успел приложить руку. Они вместе с Дэрреном сидели на диване в гостиной, предварительно запасаясь попкорном, и включали телевизор. Время от времени они сидели втроем, с дочерью, но обычно во время трансляции девочка уже спала наверху.       Вся семья жутко гордилась достижениями Карла, потому что, откровенно говоря, никто не ожидал, что с таким характером он сможет добиться карьерных высот. Конечно, сомнений в умственных способностях младшенького ни у кого не было, но с мальчиком с первой же поры было непросто. Вспомнить хотя бы среднюю школу, когда Лоис едва ли не поселилась в кабинете директора из-за бесконечных проступков сына.       Она, увидев обоих своих детей в своей палате, радостно улыбнулась и протянула руки, чтобы обнять Карла. Ее лицо обвисло еще больше, чем он помнил, и это казалось жуткой странностью, но он лишь расцеловал женщину в обе щеки и присел на стул, рядом с кроватью.       - Наконец-то ты вернулся домой, мой мальчик, - сентиментально протянула Лоис, смахнув слезу и немного размазав подводку у краешка глаза, - Мы все заждались тебя.       Карлу оставалось лишь сдержанно улыбаться и отвечать на вопросы любопытной матери. Встреча с ней затянулась. Джинджер сначала сидела вместе с семьей, но затем ей позвонил Дэррен и сказал, что их дочку нужно отвезти в садик, а его машина не заводится. Извиняясь, она оставила маму и брата наедине, и они проговорили еще час.       Это окончательно вымотало и без того уставшего Карла, поэтому он, взглянув на часы, поспешил распрощаться с Лоис, оставив ей букет и обещание поужинать в кругу семьи. Все, о чем мечтал утомленный путник – это кровать, в которую можно рухнуть поваленным дубом и проспать целую вечность. Но реальность была такова, что ключей отчего дома или от дома сестры у Карла не было, а вся его родня разбежалась по своим будничным делам, что было достаточно недальновидно.       Все, что оставалось Футли – это доплестись до ближайшего кафе и заказать себе ударную порцию кофе, заодно подключиться к Сети и проверить почтовый ящик на предмет срочных сообщений. Откровенно говоря, Карл мечтал увидеть письмо от Девида, в котором он умоляет его скорее приехать и приступить к работе, потому что полтора часа допросов матери были лишь затравкой перед семейным ужином, на котором все, кому не лень, будут пытаться узнать побольше о его работе и личной жизни, которой, фактически, и не было вовсе.       Карл был успешен в своем деле, но вечные кастинги и поездки из штата в штат не способствовали созданию крепкой ячейки общества. Были интрижки, конечно же, ведь Футли обладал достаточно приятной внешностью и в свои двадцать шесть смотрелся сущим мальчишкой, пусть и с небольшой щетиной. Но с тех времен, как он стал частью мира шоу-бизнеса, времени на серьезные романы катастрофически не хватало. Даже с Худси Карл стал видеться очень редко – лучший друг переехал в Майами и уже несколько лет как жил там со своей хорошенькой девушкой в съемной квартире, временами забирая неугомонных племянников к себе на выходные, пока их неугомонная же мамаша третировала подкаблучника-мужа в гольф-клубе.       Когда Футли рухнул на мягкий диванчик в углу забегаловки и прикрыл глаза, мир показался ему не таким жестоким. Но голос, который вывел его из дремоты, убеждал в обратном.       - Добрый день, сэр. Вы определились с заказом?       Карл вздрогнул и тут же открыл глаза. Перед ним в форме стоял официант с идеальными чертами лица, даже слишком аккуратными, чтобы принадлежать мужчине. Его светлые волосы были уложены на классический манер, а темные брови говорили о породе. Белоснежная кожа, острейшие высокие скулы, прямой нос, высокий лоб, капризный острый подбородок – все детали пазла складывались воедино.       - Не может быть, - лукаво улыбнулся Карл, оглядывая с головы до ног персонал, - Глазам своим не верю, что все настолько плохо, Гриплинг.       Лицо Блейка, и без того бледное, стало белым как мел. Плечи безнадежно опустились, а губы сжались ниткой – он пытался не показать своих чувств, но было невероятно тяжело скрыть десятибалльный шторм, родившийся в штиле.

      Последняя встреча давних врагов пришлась на конец ноября. Промозглая погода была под стать паршивому самочувствию обоих – Карл задыхался в родном городе, Блейк брезгливо кривил губы, глядя на свою старшую сестру, сюсюкающую с мерзким мужиком, старше ее самой на десять лет. Таким образом, Кортни тоже устраивала своего рода побег из приевшейся за последние годы бедности - ее жених, а ныне муж, был достаточно богат, чтобы обеспечить всей их семье безбедное существование. Синяки, остающиеся после его побоев, Кортни умело замазывала тональными кремами и прикрывала роскошными, наглухо закрытыми нарядами. Их мать лишь сдержанно кивала, нахваливая зятя на светских раутах – «Какой же Джонатан чудесный человек! С ним наша семья переживает свой второй расцвет». Как оказалось, Блейк был единственным Гриплингом, которому было тошно в обществе расчудесного Джонатана. Потому-то он и остался в доме, который его семья купила у Футли еще несколько лет назад, в гордом одиночестве, пока остальное семейство счастливо кутило в Аспене.       Увидев во дворе чью-то фигуру, Блейк насторожился – он никогда не мог похвастаться большим количеством друзей, даже в безбедном детстве, не говоря уже об отрочестве, полном экономии и самоограничений. Предположив, что это может быть грабитель, Гриплинг достал из чулана старую ракетку для сквоша, сетка на которой уже много лет назад порвалась, но рукоять была сделана из прочного металла. Аккуратными шажками он дошел до двора и притаился, пытаясь получше рассмотреть незваного гостя.       Тот же, не приближаясь даже к дому, сел за собачьей конурой с облетевшей краской, и вытянул длинные ноги. Его лица не было видно за маленьким деревянным домиком, но судя по кроссовкам, чужак был достаточно молод, или хотел таковым казаться.       Блейк тихо подкрался к будке и что есть сил ударил по ней ракеткой, закричав:       - Пошел вон отсюда! Прочь!       Откровенно говоря, Гриплинг рассчитывал на то, что незнакомец испугается шума и побежит наутек от такого чудовищного грохота. Только вот незнакомцем он не оказался, и убегать не стал.       - Ау! Твою мать… - завыл Карл, схватившись за уши. Он приник к будке, когда Блейк начал колотить по ней ракеткой, и, будучи атакован звуковой волной, смог лишь болезненно морщиться от звона в ушах.       Как оказалось, Футли забрел во двор в ностальгическом порыве последний раз взглянуть на дом, где он провел свои детские годы. Собранная сумка уже ждала дома, а оправдательная записка для матери еще не была написана, но понемногу формировалась в голове в качестве обрывочных фраз. Карл был временами чудовищно сентиментальным, пусть он и не желал этого признавать, и тот раз лишь подтвердил это снова.       Блейк пригласил старого врага в дом, который когда-то тому принадлежал, и начал хлопотать на кухне, как много лет назад хлопотала Лоис, пытаясь напоить гостей чаем и накормить чем-нибудь вкусненьким. Карл не возражал. Он сидел за столом молча, такой угловатый и высокий, что даже не верилось, что не так давно он с легкостью помещался в той будке Монстра в полный рост и вместе с Худси строил в ней планы и хранил банку с глазом в формалине. Временами парень тарабанил пальцами по столу, разглядывая не слишком-то изменившийся со времен его младшей школы интерьер.       Поглядывая искоса на Карла в сияющий бок хромированного чайника, вот-вот щелкнувшего кнопкой, Блейк отметил про себя, что демон его детства стал намного опаснее: если раньше он был лишь маленьким изобретательным трикси, способным напакостить по мелочи, то через пару лет он вполне мог бы претендовать на роль обольстителя. Арсенал Карла был на удивление богат: родившись в простой семье, где никто не мог похвастать неземной красотой, младший сын значительно выделялся какой-то особой притягательностью, едва ли не животным магнетизмом. Сам Футли не знал, что способен вскружить голову любой девице, какой только пожелает, стоит ему лишь взглянуть на нее из-под ресниц прищуренных зеленых глаз. Не глаза, а погибель, Бермуды в масштабе лица. Широкий излом бровей нужен был Карлу, чтобы с долей иронии хмуриться и театрально удивляться – артистизм невероятной природы, притягивающая магия смугловатого лица, обрамленного медью тяжелых волос.       За мешковатыми робами так легко спрятать сильные икры, широкие плечи, мыщцы и жилы. И если девчонки в округе даже не догадывались о том, по кому они могли бы ночами реветь в подушку, чтобы утром глаза были опухшими и болезненно красными, то Блейк знал наверняка – Карл обладает потенциалом и в скором времени станет всеобщей усладой для глаз. Где-то через полгода после события того вечера так и произошло – Футли открыл для себя нечто невероятное и грандиозное, когда после трех разных остановок у дороги его пожирали глазами три разные симпатичные официантки, настойчиво рекомендующие «фирменный десерт». Где-то между безразмерной толстовкой с символикой группы «Slayer» и простым белым хлопком футболки, где-то между Кентукки и Оклахомой, где-то между старой и новой жизнью.       - И что же ты собираешься делать дальше? – учтиво поинтересовался Блейк, ставя перед гостем нелепо роскошную фарфоровую чашку на блюдце и тарелку с дешевым черствым печеньем, отдаленно похожим на Oreo.       - Даже будь у меня план, я не стал бы делиться им с кем-то вроде тебя, Блейки-бой, - елейным тоном протянул Карл, откровенно издеваясь. Старую вражду, которая лишь стала острее в старшей школе, было не так-то просто забыть. Превратившись в подростков, Гриплинг и Футли не смогли обойтись без старого-доброго мордобоя и неприкрытой агрессии. Поводы были пустяковыми, но кровь кипела и пенилась, а гордость требовала мщения. И обычно, победа была не за разорившимся золотым мальчиком, но это не значило, что можно опустить руки.       - Так грубо, Футли, и так в твоем духе. Уверен, город вздохнет спокойно по твоему отъезду, надеюсь, перманентному, - спокойным глубоким голосом произнес Блейк, придерживая одной рукой блюдце и поднося второй чашку ко рту. Этот сервиз Гриплинг младший с огромным трудом спрятал у Уинстона, который был только рад помочь своему любимцу, взращенному под его крылом.       Блейк знал, что как бы Футли не бахвалился, реплика для него вышла достаточно обидной и задевающей за живое.       - Тебя самого не тошнит от той манерности, с которой ты говоришь? Меня, лично, постоянно от нее тянет блевать. Создается впечатление, что родители оставили тебя в корзинке на пороге офиса телеканала ВВС, - Карл лишь распалялся все больше и больше, сам того не замечая, - Бросай свои хреновы замашки лорда. Лорды не закупаются в Wall-Mart.       От такой наглости Гриплинг опешил и забыл даже, как дышать. Финансовые трудности, которая его семья уже несколько лет как испытывала, порождали острое ощущение диссонанс: образование, хобби, привычки и даже манера речи остались прежними, в то время, как условия жизни разительно изменились. И это больно ранило самолюбие Блейка каждый раз, когда ему хотелось отужинать морепродуктами, а денег едва хватало на консервы с крохотными рыбешками в жирном масле. Если годы спустя остальной мир забыл о том, что когда-то Гриплинги гребли деньги лопатой, то Футли никогда не упускал возможности пройтись по больной мозоли еще разок, чтобы убедиться в том, что это все еще болезненная тема.       - Пошел вон, - дрожащим голосом просипел Блейк, ставя с дрязгом чашку на блюдце, - Живо, вон!       Карл лишь улыбнулся, оскалив ряд белых зубов. Он победил. На прощание он растоптал хваленое самообладание Блейка, заставив того едва ли не визжать от негодования.       Грипплинг резко встал со стула, неожиданно ощущая в себе невероятный прилив сил, и небезуспешно начал толкать Карла в сторону двери. И как бы Футли не радовался собственной злой выходке, он был вынужден делать шаги назад под таким сильным напором.       - Злой паршивец! Мерзавец! Катись к черту из моего дома и из моего города, никто здесь даже не вспомнит о твоем существовании! Жалкая душонка, - в исступлении кричал Блейк, прижав Футли прямо к входной двери. Он максимально близко придвинулся к Карлу, буравя взглядом шальные глаза лучшего врага, чтобы покрепче их на прощание запомнить. Запомнить, где у него вскочили темные веснушки, на что похож его запах, с какой частотой его грудь вздымается на вдохе под очередной бесконечной робой. И, не давая времени на передышку ни себе, ни Карлу, Блейк отчаянно поцеловал Футли, чтобы не о чем было жалеть после того, как он уедет в неизвестном направлении в бессрочное путешествие без цели и пункта назначения. Гриплинг жалел, что ему не хватало смелости решиться на это безумство раньше, и в то же время радовался, что какой бы ни была ответная реакция, это уже не сыграет никакой роли.       Держи друзей близко, а врагов еще ближе. Ближе некуда.       - И даже не думай возвращаться, сукин сын, - в запале, понизив голос, сказал Блейк, прежде чем выставить Футли из дома и демонстративно громко хлопнув дверью. Самый эффектный жест во всей их истории, ни дать, ни взять.

      Уперев руки в бока, Гриплинг молчал, никак не отвечая на слова Карла. Было заметно, что он в смятении, но Блейк старательно держал марку и пытался оставаться хладнокровным. Сам же Футли лишь положил меню перед собой и спросил вкрадчивым голосом:       - У вас в заведении принято быть таким угрюмым? Кажется, сегодня тебе не видать чаевых, Блейки-бой. А судя по тому, что ты вообще здесь работаешь, то ты явно в них нуждаешься.       Грипплинг закусил губу, сдерживая себя из последних сил, чтобы не врезать старому врагу. Но работа ему действительно была необходима для элементарного существования.       - Если вы не определились с заказом, сэр, - сделав на этом слове слишком сильный акцент, продолжил Блейк, - То я подойду к вам позже.       - Обещаешь, что обслужишь? – лукаво спросил Футли, склонив голову на бок, - Возьми пару кружек американо и присаживайся.       Машинально сделав пометки в блокноте, Блейк с недоверием посмотрел на свободное место напротив Карла. С одной стороны, ему было любопытно узнать о том, какого черта его старый враг вернулся в родной город и уж тем паче – как он узнал, где Гриплинг работает. С другой – воспоминания прошлых лет ставили обоих в неловкое положение, ведь на прощанье Футли получил пинок под тощий зад и неправильный поцелуй на дорожку.       - Нам не положено, - неуверенно сказал Блейк, и Карл услышал в голосе собеседника сомнения, которые сиюминутно пресек в своей обыкновенной манере.       - Не ломайся. Подумаешь, посидишь пятнадцать минут здесь, потом снова пойдешь столики протирать. Мир не перестанет вертеться, пока мы болтаем.       Рыжего искусителя прервал выразительный взгляд и громкий кашель тучной женщины за прилавком. Предположительно, это была хозяйка кафе, и она была не в восторге от того, что ее мальчик на побегушках филонил.       - Мэм, уверяю вас, я оставлю хорошие чаевые, когда уйду. Не откажите в любезности одолжить вашего гарсона ненадолго? – обаянию Карла можно было лишь позавидовать.       Если до его прихода девицы из старшей школы гоняли Блейка туда-сюда за молочными коктейлями и хихикали ему в след, обсуждая, какой он хорошенький, то сейчас все их внимание было приковано к Карлу, обладавшему меньшей кукольной красотой и большей харизмой.       Получив от женщины, тоже попавшей в плен очарования рыжего посетителя, благословляющий кивок, Блейк быстро налил им по кружке паршивого кофе и сел напротив Футли, за это время успевшего заговорщически подмигнуть девчонкам-кокеткам.       - А ведь раньше за свидание хоть с одной из них я готов был продать свою коллекцию гильз времен Второй мировой, - задумчиво произнес Карл, щедро сыпля сахар в кружку.       - Раньше девчонки тащились от другого типа: качки на машинах без верха и с ящиком пива в багажнике. Ты опережал веяния, хах, - усмехнулся Гриплинг, делая небольшой глоток и морщась от дрянного вкуса, - Зато теперь – только посмотри вокруг. Любая женщина, в возрасте от тринадцати до шестидесяти трех, от тебя без ума. Это определенно успех. И шанс отыграться.       Улыбка Карла вышла какой-то неестественной и снисходительной. Блейк не помнил, чтобы за ним такая водилась во времена их детства и юности. Профессиональный навык, определенно.       - Меня такие игры не интересуют. Найти себе женщину – значит осесть где-то и вести себя как взрослый человек. Это диаметрально противоположно моим планам. Да и сама работа такая, что оставляет много поводов для ревности.       Блейк понимающе кивнул, плавно откидываясь назад. Он знал, кем работал Карл. Знал, также, и о его успешных проектах, парочке скандальных интрижек с актрисками, которых он сделал востребованными, и, конечно же, о том, что в Шелтеред Шрабс мистер Футли был редким гостем. Именно причина приезда и волновала ум Гриплинга, но у того не хватало наглости спросить это.       - Как погляжу, Блейки-бой, сам ты не обделен женским вниманием, - продолжал Карл, - Впрочем, как и всегда. Да только что в этом толку?       Туше, мистер Футли. Победа за вами, без сомнений.       Грипплинг собрал все самообладание, что у него было, лишь бы оставаться внешне невозмутимым и не дать оппоненту ни единого повода уколоть его еще больней. Конечно же, Карл помнил, на чем они остановились в прошлый раз. И не преминул возможностью освежить память Блейка.       - Ты можешь ехидствовать сколько душе угодно. Я уже не мальчишка, и спокойно это переживу – улыбнулся Грипплинг, демонстрируя идеальную улыбку кинозвезды.       - Не сомневаюсь. Вероятно, пока меня не было, ты успел пережить много приключений на свою задницу, - шутки принимали опасный оборот, но оборона Блейка еще не была сломлена, - Мне просто любопытно, почему мы на самом деле столько лет воевали.После нашего экстравагантного прощания, у меня было много времени на переосмысление всего того, что происходило. Неужели все эти годы ты был так в меня влюблен?       Едва заметно Блейк вздрогнул, но на его лице не дрогнул ни один мускул. Выдержка лорда, лицо кино-дивы. Даже убогая форма на ладной фигуре сидела благородно. Даже на эмали дешевой кружки бледные тонкие пальцы смотрелись роскошно.       - Смешно думать, что из-за одного поцелуя, который был рассчитан на то, чтобы унизить тебя и заставить больше никогда ко мне не приближаться, ты раздул такую историю. Это так на тебя похоже, Футли. Не удивлюсь, тебе бы даже хотелось верить в то, что когда-то я тебя любил. Мысль о том, что тебя любил хоть кто-то, была бы для тебя спасением. Ведь эти вечные скитания по городам штатов и невозможность остановиться – все это неспроста, - Блейк победно вздернул подбородок, прежде чем сказать главное, - Ты так боишься, что никто о тебе не вспомнит, что сам запрещаешь себе давать волю чувствам.       Карл ничего не ответил. Он буравил взглядом столешницу, испещренную царапинами, так похожий на себя-ребенка, оставшегося в тени проблем старшей сестры и отчаянно жаждущего внимания. Теперь все взгляды были прикованы к нему. Да что толку?       - Ты же вспоминал, - спокойно сказал Футли, посмотрев Блейку прямо в глаза. И того словно ударило током от этого взгляда, в котором прятался и страх, и тоска, и одинокая боль прошлых лет, которую никто никогда не видел за бесконечной улыбкой с ямочками на щеках и коварным огонькам во времена проказ и шалостей.       - Я никогда тебе об этом не скажу, Карл.       Невесомо вставая, Блейк поправил волосы аккуратным движением руки. Он оставил кружки и Карла, возвращаясь к своим прямым обязанностям под строгим взглядом начальницы в дурацкой шапочке для волос.       Футли же, проследив за тем, как спина Гриплинга исчезает за дверью на кухню, не стал ждать, и положил полтинник под одну из кружек. Затем он взял свои вещи и ушел, оставив девочек-старшеклассниц с парочкой пикантных тем для обсуждений. Блейк, зайдя на кухню, чтобы перевести дух, прислонился спиной к холодильнику и посмотрел, как их дородный повар шинкует морковь с особым профессионализмом. Он мельком взглянул на молодого человека, но на этом его внимание снова вернулось к разделочной доске.       Сам Гриплинг диву давался, как ему только хватило сил пережить этот разговор. Он вспоминал взгляд Карла, адресованный ему, и его пропитанные желчью фразочки, которые почему-то не звучали достаточно убедительно из уст уставшего путника, прихлебывавшего горький дешевый кофе. И вспоминал, каким было лицо Футли много лет назад, перед тем, как у его носа захлопнулась последняя дверь. Это было удивление, обида и паника брошенного ребенка. Какая жестокость.       - Все это время… - прошептал Блейк, шевеля губами. Но его шепот был слишком тихим, чтобы кто-то смог его разобрать.       - За работу, Гриплинг. Заказы сами себя не разнесут, - скрипучим голосом сказала старуха, заглянув на кухню и тряся артритной рукой с жуткими пожелтевшими ногтями и помятыми чеками.       Вдох, еще один, и смазливый официант с безупречными манерами и приятным смазливым личиком вернулся к работе, в шестой раз подходя к столику старшеклассниц. Они привычно заулыбались и даже немного пококетничали, пытаясь выяснить номерок своего кельнера. Или хотя бы его симпатичного друга, который так стремительно ушел.       Так и пронесся весь день, утомительный и бестолковый. Матильда, владелица заведения, с неохотой отслюнявила официантам их дневной заработок, поделив все чаевые поровну. Она весь день поглядывала на Гриплинга, но так ничего и не сказала – старая карга, вероятно, считала, что только щедрый чай спас его от выговора или даже увольнения. Сам же Блейк предпочел поскорее вернуться домой и, вероятно, выпить за ужином немного вина, которое Кортни прислала брату в качестве примирительного жеста год назад. Это было сухое белое Шато, которое бывший богач берег для особого случая – а может, просто не желал принимать подачек, оплаченных деньгами богатого домашнего тирана. Но возвращение, пусть и недолгое, Карла Футли, было достаточным поводом для трапезы, состоящей из дрянной дешевой лазаньи и дорогого изысканного вина.       И, заворачивая в сторону своего дома, Блейк приметил сгорбленный силуэт, сидящий на ступеньках. От промелькнувшей догадки, внутренности Гриплинга свело в сладостном щекочущем спазме. Подойдя ближе, молодой человек убедился окончательно в личности позднего гостя, караулившего хозяина дома уже битый час.       - Поздновато закончилась твоя смена, Блейки-бой… - бодро произнес Футли, вставая с холодных порожек и разминая затекшую спину.       Гриплинг лишь улыбнулся в шарф и приблизился вплотную. Почему-то, он был рад тому, что на пороге его ждал Карл, успевший замерзнуть и выпить банку пива, стоящую на перилах. Будто они вернулись с помощью машины времени на годы назад, будто никто никуда не уезжал и никакой вражды, царившей между ними столько лет, не существовало вовсе. Футли немного дернулся от удивления, когда его сдавили в крепких объятьях, но не отстранился. Ему осталось лишь закусить губы, когда он услышал спокойное и уверенное:       - С возвращением домой.       Прошлое порой может быть еще более запутанным и неясным, чем будущее. Но иногда в этом есть своя особая прелесть, которая, как букет вина, раскрывается постепенно, стоит лишь распробовать получше и посмаковать горечь, переходящую в мучительную сладость.