Любимый немец

Ты в плаще, и дым сигаретный. Дождь, и мокрый асфальт Берлина. Лица словно теней портреты, Храм готический - там квартира.

Ничто не спасало от хлестких капель дождя. Хрупкое девичье тело, укрытое от холода лишь тонкой курткой, дрожало. Пепельные, почти что седые волосы слиплись в сосульки и пристали к телу. По ним за шиворот стекала холодная дождевая вода. В этом году в Берлине очень холодная и дождливая осень. Девушка остановилась перед дверьми старого здания, явно некогда принадлежавшего католической, или лютеранской церкви, ныне наверняка используемому как склад. Храм божий потрясал своей красотой и мрачной торжественностью готического стиля. Вздох. У Рихарда весьма необычный вкус, и места для свиданий он выбирает странные. Но как можно не прийти? Как можно пропустить приглашение на встречу с любимым человеком, да еще и в такое время, когда живешь как на пожаре, и не знаешь, будешь ли жив завтра? Она не знала, а потому и пришла. Храм встретил её еще большим холодом и прямо-таки могильной сыростью. Девушка дрожит еще сильнее, оглядывается, и не видит своего мужчину. Неужели, не пришел? Или все же раскрыл и сдал? Тогда, тут должна быть засада. Да, засада. Ведь именно так поступают с иностранными шпионами, от них избавляются. Лейтенант Мэри Айден лишь выполняла приказ своего командования. Согласно данным, гаупштурмфюрер Рихард Тиер владел ценной информацией, и американке надо было лишь её получить. Втереться в доверие. Втереться-то втерлась, а оттереться не могла. Она влюбилась в этого жестокого, немного безумного мужчину с вишневыми волосами. А он, кадется, влюбился в неё. А если и правда раскрыл? Что тогда? Страх цепкими коготками хватает сердце девушки и сжигает. Нервы натянуты до предела. Еще немного, и... В последний момент, когда Мэри была готова уже ращрыдаться от безысходности, её обняли. В нос ударил знакомый, такой родной запах сигарет и хереса. - Замерзла? - с тревого спрашивает мужчина, растирая ее ледяные плечи. - Идем наверх, там тепло. И он ведет её на второй этаж, переоборудованый под жилище. Там и правда тепло, светло, а на полу лежит большой спальный мешок. У Мэри дрожат руки и слипаются глаза. - Разденься и ложишь, иначе заболеешь, - и она подчиняется. Мокрые куртка, фуражка, мундир, брюки и сапоги находят свое место около камина. Не менее мокрая черная блузка примостилась на кресле, а на полу устроились кружевные чулки. На девушке только трусики и бюстгальтер, но стесняться нечего. Она уже подарила Рихарду свою невинность, он видел её тело. Мощные руки обвивают её талию, спиной он чувствует горячее сильное тело. Так хорошо... Спокойно... Так хочется спать. - Отдохни, мешок с костями, - нежный шепот рядом с ухом. - Нам некуда торопиться. Мэри закрывает глаза, и уносится в мир грез, где её немецкий капитан танцует с ней вальс. Там красивое светлое будущее, без войны и свастик. Там есть лишь Он и Она. Прикосновение чужих губ выводит из дремы. Жарко до невозможности, а тело ломит. Что-то явно не так. На лоб ложится мягкий прохладный мокрый платок. - Все же, заболела. Ну, ничего, ты у меня долго болеть не будешь, - ей показалось, или Рихард при этих словах содрогнулся? Наверное, она просто бредит. Да, точно, это просто бред из-за жара. Грубые ладони скользят по нежному телу, казалось бы, сотканному из дыма. Маленькие девичьи ладошки оглаживают мускулистые плечи, ей это нравится. - Лежи, я сам всё сделаю, Эрика, - шепот прямо в ухо. Мэри вздрагивает. Как бы ей хотелось, чтобы Рихард точно так же шептал её настоящее имя, а не это, подставное. Эрика Хоффман. Ей это имя не нравилось с самого начала. Мужчина и женщина возвращаются в изначальную позу на боку, прижавшись друг к другу. Мэри чувствует, как её ногу что-то поднимает, трусики скользят вниз, а в её тело входит кое-что твердое и горячее. Тело отзывается восторженным трепетом, становится жарче. Между ног особенно жарко и мокро, а чужие руки с упоением сжимают её небольшую грудь. И тогба с губ срывается первый стон. Волшебно. Ей кажется, или она слышит от своего мужчины сдавленный всхлип? Наверное, кажется. Или это был такой стон? Да, скорее всего, именно так. Она и сама уже не сдерживается. - Ты прекрасна, Мэри. Это же твое настоящее имя? - слова отдаются горечью на языке. Девушка спит, и не слышит его. Это и к лучшему, нй незачем знать, что случит ся дальше. Рихард шумно втягивает носом воздух и застегивает последнюю пуговицу форменного плаща. Кажется, глаза можно скрыть под фуражкой, чтобы никто и ничто не видел его слез. Мужчины же не плачут. А приказ есть приказ. Пять патронов в барабане, одного нет. Русская рулетка. Гауптштурмфюрер обязан исполнять приказы. А ведь так не хочется этого делать! Но, к сожалению, такова судьба. Напоследок он решил сыграть в русскую рулетку. А вдруг, повезет? Пистолет у виска любимой женщины. Она похожа на ангела, когда спит. Кто бы знал, что у ангела есть крылья белоголового орла, а над головой нимб из пятидесяти белых звезд? За это она и поплатится, если ей не повезет. Любят эти американцы лезть туда, куда не следует. Последнее прикосновение к теплым губам, и палец нажимает на курок. Глухой хлопок, во все стороны летят алые солоноватые брызги крови. Не повезло. Рихард закрывает лицо руками и размазывает по щекам попавшую на него кровь. Все равно смоется слезами, которые текут неконтролируемым потоком. Это слишком тяжело. Её рука все еще теплая, и такая мягкая. Ему всегда нравилась нежность её кожи. Нравилась она вся. Новый щелчок предохранителя. Повезет, или нет? - Ничего не бойся, я буду рядом с тобой, - звучит полный решимости голос. Ствол пистолета зажат между зубов, палец давит на курок. Выстрел, еще кровь, второе тело падает рядом с трупом шпионки. Невероятно повезло. Мужчина с вишневыми волосами со скучающим видом слушал некое подобие командира. И так ясно, зачем он, и еще пять человек здесь. Чтобы умереть на благо Америки. И что же за люди в отряде? Мальчишка, клерк, свин, гориллообразный одноглазик, и... Рихарда словно током прошибло. Эти глаза, эти волосы, эти чувственные губы...Он точно где-то встречал эту женщину. Но, где? В прошлой жизни?