Дорога уносит вдаль...

Дорога уносит вдаль, мимо проносятся огни окон, магазинов, люди и другие машины. Дорога уносит вдаль. Наверное, в самый последний раз. Знаешь, Мелло, я редко о чём-либо сожалел. И вот настал момент, когда мне жаль чего-то, что я не успел, да и не успею теперь сделать. Это четвёртый раз, когда я о чём-то жалею. Я не рассказывал тебе, хотя, может и стоило. Я никогда не сожалел о мёртвых воробьях, бабочках меж оконных стёкол, мои сожаления были несколько глобальней, по моим скромным меркам. Кому-то они могут показаться просто ерундой, но те три раза, что я о чём-то сожалел, жгут на сердце рубцами. И когда я только начал думать такими фразами? Совсем на меня не похоже. Но перед смертью можно себе позволить такое, да? Первый раз я сожалел о том, что отпустил маму. Как сейчас помню, что это было тридцать первое января. Она собиралась в магазин за продуктами. "Должна же я испечь пирог маленькому имениннику на завтра?" - спрашивала она, аккуратно вытаскивая полы своего пальто из моих кулаков. А я плакал и не хотел отпускать. Уж и не вспомнить теперь, как она меня уговорила, но я отпустил её, о чём сожалею и в чём раскаиваюсь. На следующий день, в день моего шестилетия, меня уже увозили из родного дома к дальним родственникам, мама попала под машину. Родственникам не нужен был лишний рот, а потому, наскоро меня обняв и утешив, отправили в приют и забыли. Я не возражал, лишь сожалел о том, что отпустил маму, и тихо плакал ночами. Второй раз был через восемь лет. Ты ушёл из приюта, не сказав мне ни слова. Помнишь, Мелло, мы тогда поссорились из-за какой-то ерунды, а когда я утром пришёл мириться, то нашёл лишь клочок бумажки с надписью "Я ушёл из приюта. Мелло". Тогда было горько, больно и одиноко. Но в этот раз я не плакал, вырос и не считал это действенным, просто ушёл за тобой. Да и вообще не люблю и не любил никогда разводить слюни. Стоп. А чем я сейчас занимаюсь? Как раз-таки их разведением. Хм, неприятное открытие. Но должен же я высказаться, пусть и мысленно! Третий раз был спустя ещё три года. Я жалел, да и до сих пор жалею, как и обо всём предыдущем. Жалел о том, что меня не было рядом, когда ты, Михаэль, нажимал на кнопку детонатора, когда пытался найти выход, когда тебя придавило упавшей балкой. А сильнее всего я сожалел тогда, когда отрывал от тебя прилипший респиратор. Ту сторону, на которую упала балка, так к нему присмолило, что отдирался он с мясом. Запах стоял отвратительный, вид был ещё хуже, сожаление душило. И вот сейчас я снова сожалею. Сожалею о том, что многого не сказал из того, что должен был. Об этом я, пожалуй жалею больше всего. Вот сейчас дорога уносит меня вдаль, и я осознаю, что этот раз последний. Неожиданно ясно приходит осознание того, что живым я не выберусь. Вот сейчас последний раз достаю сигарету из пачки, последний раз вспоминаю твои улыбки. Такие редкие, но такие искренние. Да, сегодня я умру, так и не сказав тебе всего того, что хотел. Не признаюсь в любви, не получу удар и вопрос: "Пришёл в себя?!". В себя я уже не смог бы придти, а потому лучше умереть, пока я тебя не потерял. Дорога уносит вдаль. Этот раз последний. Мой путь кончается просто до обидного быстро, пусть я и не особо удивлён. Никогда не верил в то, что доживу хотя бы до двадцати пяти. Надеюсь, ТАМ мы с тобой встретимся, Михаэль Кель. Вот только молю всех богов, чтобы не скоро. Поживи ещё лет сорок-пятьдесят. За себя и за меня. Хорошо?