Разговор на запретную тему.

      Мы возвращались домой в тот вечер, когда я вдруг заметила с другой стороны аллеи знакомую бежевую мантию. Из-под нее проглядывала фигура женщины, которая когда-то была моей сестрой. Без сомнения, это ее светло-каштановые волосы, это ее аляпистый шарфик!..       Я остановилась посреди дороги, замерла на мгновение, потянув тебя легонько за плечо, и ты обернулся, по привычке приподнимая бровь.       Ты спросил меня, в чем дело. А я молча всматривалась в знакомый силуэт, пока эта женщина не встретилась со мной взглядом. Нет, не она.        - Показалось,- выдохнула я, и мы пошли дальше. Ты успел проследить за моим взглядом. Ты понял, что произошло. Ты всегда понимал меня с полуслова.       Андромеда Блэк.       Когда мы трансгрессировали к дому, ты остановился и взял меня за руки.        - Сейчас мы уложим Драко в постель и поговорим об этом, - сказал ты.       Я посмотрела в твои серые глаза и тихо произнесла:        - Это запретная тема.        - Плевать я хотел на правила. Тебе нельзя все держать в себе!       Обожаю, когда ты говоришь так. Так выразительно, так властно, так вызывающе. Так, что мурашки по коже, так, что я сразу чувствую внизу живота приятную дрожь...        - Нарцисса! Ты меня слушаешь? - спросил ты.        - Нет, - говорю я с улыбкой и целую эти тонкие губы, что так часто складываются в саркастическую усмешку.       Несколько позже мы возвращаемся к этому разговору.       Сначала я не замечаю твоего присутствия, я сижу в алой гостиной, задумчиво потягивая вино, и протягиваю поближе к огню озябшие ноги.       Ты подходишь ко мне сзади, наклоняешься и шепчешь мне на ухо эти чудесные три слова:        - Ребенок наконец-то заснул.        - Слава Мерлину!       Ты садишься на диванчик рядом со мной и наполняешь свой бокал.        - Расскажи о ней. Говори все, что вспомнишь, все, что придет на ум.        - Я... Я не могу.        - Перестань, Цисс. Я требую.       За твоим шутливым тоном я замечаю настойчивость. Что ж. Лучше и правильнее подчиниться.       Собираюсь с мыслями, глотаю вино. Ты терпеливо ждешь, а я все не могу начать. Этикет врезался глубоко в мое подсознание, стал моей неотъемлемой частью, мне бывает трудно и неприятно выходить за его нормы. Но я сделаю это по твоей просьбе, милый. Наверное, ты прав, и мне станет легче, когда я выговорюсь.       Как будто прочитав мои мысли, ты мягко берешь меня за руку.        - Нарцисса. Забудь об этикете. Расскажи, какой была твоя сестра.       Мне кажется, что я еще не готова рассказывать, но слова вдруг начинают рваться наружу.        - Она была обычной... Она выглядела как обычная девушка-колдунья своего возраста. Издалека ее можно было перепутать с кем-нибудь еще.       Андромеда носила самые модные мантии, но нередко находились девушки, одетые в точности так же. Ее это раздражало. У Андромеды было в тысячу раз больше пар туфель, чем у нас с Беллатрикс, вместе взятых! А ведь ты знаешь, как я люблю покупать обувь.       У Андромеды была палочка из красного дерева с волосом единорога. Я до сих пор помню затейливый узор из крошечных стеклянных бусин, врезанных в рукоятку. Это был, несомненно, красивый орнамент, достойный богатой и знатной девушки, но до колик в животе обычный: цветы.       Андромеда читала всевозможные пестрые девчоночьи журнальчики и мечтала о большой и чистой любви, как в любовных романах и попсовых песенках. Мы с Беллатрикс никогда такими не были.       И Андромеда понимала это. Должно быть, она чувствовала себя одиноко. Сейчас я это знаю. А тогда я не задумывалась о подобных мелочах. Да, для меня чужие печали были мелочью. Несмотря на то, что я была для Меды гораздо ближе, чем Беллатрикс.       Пока мы с Беллой лазали по крышам и летали на метлах наперегонки, Андромеда раскладывала книги по цвету, а перья по размеру, наводя излишний порядок, делала макияж и прически, долго подбирала мантию к шляпке и писала своим кавалерам длинные надушенные письма (бедные совы!).       Нередко мы собирались втроем за чаем. Меда много говорила о мальчиках, о котятах, которых обожала. Показывала какие-то совершенно обычные побрякушки, рассказывая о них как о раритетных экспонатах музея. Она придумывала имена своим будущим детям и грезила о пышной свадьбе. Мы с Беллой слушали ее. Правда, иногда невнимательно. У нас были другие интересы.       Мы с Беллатрикс играли в триктрак и шахматы, обсуждали книги по черной магии, прочитанные тайком, мы подшучивали над маглами, заставляя их унитазы извергать содержимое...       Андромеде было бы с нами скучно. И вот, в конце концов она ушла от семьи к какому-то маглорожденному, такому же обыкновенному и несуразному, как и предыдущие ее кавалеры. Она, должно быть, счастлива. Хотя мы с Беллатрикс были уверены, что реальный брак разочарует эту любительницу сопливых романов.       Когда мы начинали гадать, я всегда спрашивала о деньгах. Для меня главным в жизни было оставаться в достатке, а остальное приложится, так я думала. Белла гадала, сбудутся ли ее задумки и планы, скоро ли умрет ненавистный препод... А Меда всегда гадала на любовь и семью. Она строила воздушные замки в своей голове, представляя себя в белом платье у алтаря с очередным парнем. А когда мы узнали, что Меда влюбилась в маглорожденного...       Знаешь, любимый, хотя своим поступком она и заставила всех вычеркнуть ее из жизни и памяти, но при виде обыкновенных ведьмочек со светло-каштановыми волосами у меня сжимается сердце.       Мне больно видеть эти платья с густой цветочной вышивкой, что стоят в витрине "Колдовской моды", ведь они так напоминают мне те, что нравились Меде.       Не так уж просто вырвать из сердца живого человека, члена семьи. Какой бы она ни была. Я ведь росла с ней вместе, Люциус! Наверное, в моей душе на месте Меды такой же страшный и болезненный шрам, как на гобеленах с родословным древом.       В чем дело, дорогой? У меня слезы? Я и не заметила. Нет-нет, все в порядке.       Терять близких нелегко. Особенно если они при этом продолжают жить где-то рядом...