Ты пепел. Я пепел

День догорал… Этот длинный и наполненный день наконец кончался – судьба переворачивала страницу. Солнце падало с неба и истекало краснотой, расточало в небо свой жар и цвет. Оно умирало. А так и должно быть. Длинные тени ложились на стремительно темнеющий снег. На снегу играли такие же красные, как на небе, блики – огонь. В лицо вновь дунул промозглый ветер, мощный порыв чуть не сбивал с ног, пробирал до костей. Каждая клеточка кожи принимала на себя этот удар Нортренда, горя в муках. Щёки краснели или даже белели на морозе. Пар изо рта и носа как бы намекал, что из тела выходит драгоценное тепло. Уходит и уносится прочь тем же агрессивным дыханием стихии. Пламя поднималось выше, медленно охватывая хворост, прутик за прутиком. Вверх. И вширь. Огонь пожирал, не останавливаясь ни перед чем и ничего не стесняясь. Девушка тянула голые ладони к огню, но костёр не согревал. То холод зимы не отступал, то языки пламени лизали кожу. Огонь обнимал мёртвую плоть и пытался обратить её в прах, пепел – как и положено. Земля к земле. Его мёртвая плоть и её мёртвая плоть. На погребальном костре лежал он, мёртвый воин. Герой Альянса. Её герой. Перед ним, протягивая вперёд руки, почти касаясь руками тела, стояла она, рыцарь смерти. Мужчина как будто мирно спал, лёжа на спине и сложив руки на груди. Только у него на груди лежали бледные цветы этого сурового края. И огонь лизал лепестки, они чернели, истончались и обращались в пепел, распадались на куски. Как постепенно обгорало и тело возлюбленного. – Только так долетают до рая, до легчайшего пепла сгорая… Только так можно попасть в рай – отдать всё огню и воспарить. Из глаз, горящих суровым арктическим холодным светом, потекли слёзы. Ветер обдувал лицо, обращал слёзы в лёд. Горячий воздух поднимал вверх чёрный столп, разносил вокруг пепел. Скоро пойдёт чёрный снег. – Это был случайный ожог, и земля ушла из-под ног. Ты пепел… Паладин бился плечом к плечу с самим Болваром Фордрагоном. Хотя нет, не совсем так – чуть позади, но всё же с не меньшим рвением. Мужчина разил нежить, расчищал путь к цитадели короля мёртвых. Свет, всеблагой свет помогал и наполнял силой. Не-мёртвые обнажали клыки и когти, но всё же не могли устоять. А потом вышел Он. Артас. Падший принц и гонец безумия, глашатай смерти. Осквернитель. Паладин вздрогнул и оглянулся, выискивая среди оставленных в резерве воинов её – свою возлюбленную. Девушку, которую он не отпустил в бой, которую обещал спасти. Пусть для других она и могучий воин, порождение Плети и разносчик чумы. Этот обмен взглядами – секунда. Но она спасла жизнь. Потому что любого героя, отважившегося сразиться один на один с Личом, ждала бы эта смерть. Как в этот миг постигла Дреноша. Орк хуже, чем просто умер. Его душа стала заложником Фростморна… Вместе. И воины Света приготовились вступить в бой. Артас жаждал крови и был готов сразиться. Его смех приводил душу в оцепенение. Особенно было плохо рыцарям смерти – физически больно… Но и этот смех был перебит. Адский хохот аптекаря Гнилесса с возвышения. А потом контейнеры с модифицированной чумой полетели на поле боя. И бочонки разрывались. Трескались, как переспевшие арбузы. И зелёный ядовитый газ стал расползаться по земле и воздуху. Убивая всё на своём пути. Солдаты из резерва отпрянули. Только она осталась стоять и с трепетом заворожено наблюдать. Воины хватались за горло, выпучивали глаза, падали… Они кричали, а потом просто хрипели. Корчились на земле. Артас закашлялся и грозно посмотрел на отрекшегося, он, пошатываясь, замахнулся мечом на воздух и ушёл назад – за ворота. И вот солдаты Альянса и Орды были обречены. Чума распространялась под взором аптекаря. А потом были драконы. Огонь. Очень много огня. Везде. Он испепелял всё на своём пути. И он остановил чуму. Но разве не всё равно, когда он сначала смертельно отравлен, а потом сожжён?! Погребальный огонь ещё не тронул лица погибшего паладина. Девушка положила трясущейся рукой бумагу в огонь. Страницы письма вспыхнули. Их любовные письма умирали вместе с ними. Девушка зашла со стороны ног и забралась на небольшое возвышение, чтобы лучше видеть. Раскалённый воздух колебался и смазывал контуры. Но сути это не меняло. Одна сторона лица рыцаря была обычной, живой и даже красивой, несмотря на посмертие и горящий синим глаз. Но вот вторая… Она была мертва. Небольшой кусок обожжённой плоти остался на виске, а остальная часть лица представляла собой череп – иссечённые ударами металла и оплавленные кислотой кости. Местами белые, местами – желтые. Почти на середине лица была линия раздела. Хоть и весь нос остался цел. Половина губы с опущенным уголком. Половина рта – оскал, не покрытых ничем зубов. У паладина половина лица, лежавшая на камне, осталась цела. А вот верхняя попала под огонь драконов. Мёртвая обезображенная половина. Два лица. По две половины. Если бы сложить две целые половины, получилось бы одно живое лицо. А если две обожжённые – одно мёртвое. Раскалённые клочья бумаги взлетали в воздух. Туда – в обгоревшие чёрно-красные клочья небес. Пепел – это навсегда. – Ты пепел. Я пепел. Тело было охвачено огнём. Солнце зашло. Рыцарь печально смотрела на гаснущий костёр. На небе показались звёзды, они лили пронзительный синеватый свет. Так странно было замечать, что вокруг что-то может меняться. Тот же мороз, те же цветы на склоне. Люди уже разошлись, чтобы дальше жить, лишь изредка вспоминая своих павших товарищей. Но с ней это не так. Никогда не будет так. Потому что она не такая, как они. Она мертва. И она осталась жива. А он сгорел. Ещё не до конца развеялся туман от чумных бомб, а девушка уже бежала сломя голову. Броня гремела просто оглушительно в гробовой тишине, оставленной смертью и всеобщим ужасом. Мимо трупов, по обгоревшим камням. Рыцарь запнулась от волнения и дальше поползла. Лёгкие раздирало, было больно. Но она ползла вперёд. Рыцарь смерти не могла бояться старухи с косой: она уже умирала и она уже испытывала чуму – и на себе, и на других. А вот и он. Ещё хрипит, значит, страдает. Значит, ещё живой. Девушка касается губами руки, но паладин пытается отдёрнуть руку. Боль, видимо, жуткая боль от прикосновения. Рыцарь содрогнулась. Мужчина повернул голову, из последних сил пытаясь приподняться. Но… Мёртвая половина лица встретилась с мёртвой. Только глаз раненого человека запёкся и не мог видеть ничего. – Я тебя… – шептала рыцарь. Паладин дрожал в агонии. Умирал. Последние секунды жизни. Так долго ждал её возвращения… Её! После плена, после смерти, после превращения в не-мёртвую… Дождался. Пара снова была вместе. Вместе, чтобы потерять. Но есть одно средство! Одно-единственное. Она может сделать из паладина такого же рыцаря смерти. Девушка решительно перевернула возлюбленного на спину и склонилась над ним. Разделённое надвое лицо. Герб Альянса на груди – гордый лев. «Да продлятся твои мучения!» – прогремели в голове слова Валанара. Девушка вздрогнула, по телу пробежал холод. Лишённая света, лишённая жизни. – …люблю… – закончила она и поцеловала мужчину в лоб. На прощание. Душа паладина устремилась к небу. Девушка сидела на снегу недвижимо и проводила по клинку пальцем вперёд-назад. Этот меч выковал для неё он ещё тогда, когда она не стала отродьем Плети. – Слишком много печальных историй. Разветвляясь и переплетаясь, все дороги ведут в крематорий. На лезвии горела руна ледяного жара.