Ущербный

Отец... Ты растил нас. Воспитывал. Тренировал. Когда ты приходил к нам, к тебе часто с радостным визгом кидались мои братья и сёстры. Я всегда стоял в стороне и смотрел. Некоторые, особенно смелые, особенно наглые, особенно глупые - хватали тебя за полы пиджака или куртки и даже пытались обнять, и ты смеялся - как взрослые смеются над глупыми детишками, пытающимися привлечь к себе внимание тех, от кого они зависят, - ты смеялся с осознанием своего превосходства. Ведь уже всё было решено. Ведь ты же знал, что от них никакого толку. Ты всё заранее знал - и смеялся... Хотя на самом деле тебе было всё равно. Потенциальных примеров для подражания у нас было немного. Ты, сэмпай, сколько-то учителей... В детстве ты мне казался наилучшим вариантом. Я хотел стать кем-то вроде тебя: спокойным и всё знающим заранее, умелым, сильным и ловким; с такой мягкой походкой и безукоризненной маской, не выдающей не единой слабости. Ты казался таким крутым. Были те, кто отчаянно выслуживался, просто из штанов выпрыгивал - лишь бы ты похвалил их. Я - нет. Я всегда был уверен в своих силах. Но всё же... Похвала от тебя значила намного больше, чем от кого угодно другого - как для остальных, так и для меня. Я... Надеялся, что ты заметишь меня. Я надеялся, что буду иметь для тебя значение. Может, я даже хотел, чтобы ты признал меня. В конце концов, я был умнее, сильнее, талантливее многих других детей. Моих братьев и сестёр. Сейчас я смотрю на тебя, отец. Ты выглядишь таким счастливым. Будто все твои мечты исполнились. Я гляжу на твою любимую дочку. Мою... сестру. Хану. Она выглядит такой же счастливой. Здоровой. Любимой. Она просто сияет. У неё длинные пушистые блестящие волосы. Стройная, сильная, в хорошей форме. Она смеётся. Искренне; её смех звенит и переливается, волосы сверкают солнечными бликами, на глазах выступили слезинки - она смеётся до слёз. И ты улыбаешься, отец. Хана - сильная, прилежная, талантливая. Она заботится о своих друзьях, знакомых и даже о совершенно чужих людях. О ней все тепло отзываются, она - надежда многих людей. Она честная, прямолинейная, смелая. Она не боится бросать вызов тем, кто сильнее её. Она не скрывает взгляда и высоко держит голову. Я не испытываю к ней ненависти, отец. Я уважаю её. Она мне нравится. Но у меня не получается спокойно смотреть на неё. Будто кто-то отобрал у меня то, что по праву принадлежит мне. Кто-то обокрал меня. Ограбил и бросил на обочине. Сколько сил ты вложил в её воспитание, отец? Насколько сильно ты её любишь? Чем она лучше нас? Почему она, а не мы?.. Если она вдруг окажется бесплодной, ты закроешь на это глаза. Если она не оправдает твоих надежд - ты простишь её. Ты будешь любить её при любых обстоятельствах. Ты будешь стараться, чтобы у неё всё было замечательно, чтобы она была счастлива. Если у неё упадёт зрение - ты купишь ей очки. Если у неё обнаружится врождённое заболевание - ты будешь прикладывать все силы, чтобы вылечить её или обеспечить ей нормальное существование даже с болезнью. Если у неё отнимутся руки и ноги, ты посадишь её в инвалидную коляску и будешь нянчиться с ней, как с младенцем. Если она будет парализована - ты не отойдёшь от неё ни на шаг. Ты будешь разговаривать с ней, ты будешь успокаивать её, ты будешь искать способ вернуть ей здоровое тело и прибегнешь ради этого к любым средствам. Их ты пропустил через мясорубку. Отец... Я ненавижу тебя. Ты в немалой степени приложил руку к тому, чтобы сделать меня таким, какой я есть сейчас. Ты воспитывал меня. Ты тренировал меня. Я хотел приблизиться к тебе. Думаю, почти все хотели. Мы были просто материалом для эксперимента. Лабораторными крысами. Хламом. Когда мы стали тебе бесполезны, ты просто выкинул нас. Как мусор. Ты убил их. Просто у них село зрение. Просто у них обнаружились генетические заболевания. Просто у них отнялись руки и ноги. Просто они были парализованы. Просто они перестали быть нужными. Они пошли на удобрение. Отец, я хотел не выказывать своих слабостей, как и ты. У меня немного дрожат руки. Здесь, наверное, холодно. Я не могу спокойно смотреть на тебя. Мне глаза застилает пелена. Немного кружится голова. Тошнота подкатывает к горлу. Мне нравится Хана, отец. Но я не могу спокойно смотреть на неё. Ты так искренне, с такой любовью улыбаешься. Хана так искренне, так радостно смеётся. Она выглядит такой здоровой, такой красивой, такой любимой, такой счастливой. Вы такие счастливые. Когда я вижу ваше счастье - мне до трясущихся пальцев, до затмевающей разум белой пелены, до ревущего всепожирающего пожара в моей голове, до лопающихся сосудов хочется уничтожить его.