Певчая Птица

Жаркий сухой воздух казался колючим из-за ветра, который не приносил прохлады или облегчения, но периодически кусался крупинками песка. Джейсон не любил пустыни, да и всю эту Африку в целом, но тут были дела. И да, если признаваться только самому себе, то Джейсон периодически малодушно сбегал из Готэма, когда Бэтмен особо зверел и хотел достать своего бывшего протеже. Тогда Джейсон и вспоминал, что у него бывают разные срочные дела в какой-нибудь жопе мира вроде этой. Иногда он, конечно, вступал в конфликт, но это редко когда заканчивалось хорошо. Всё же, каким бы мудаком Брюс ни был, он – Бэтмен, и этим всё сказано. А сейчас даже дельце интересное было. Целая череда смертей достаточно высокопоставленных людей, отвечающих за строительство серии электростанций в Мали. Некоторые смерти выглядели как стечение обстоятельств – несчастные случаи; некоторые были вполне открытыми убийствами. И почерк был знакомый – Лига Теней, тем более, что это их сфера влияния. Видимо, Ра’с опять начал двигать свои «гринписовские» убеждения через убийства неугодных. И нет, Джейсон и сам не против убийства всяких подонков, но это было уже слишком. Эти люди, пусть и не были невинными овечками – взятки, там, брали, некоторые на наркотиках попадались (всё, конечно, было замято, но найти умелому человеку было несложно), но тут-то они могут принести кучу рабочих мест и обеспечить электричеством всю эту затёртую на карте страну. И что, что какие-то животинки вымрут? Не повод, всё равно не повод. И по приблизительным расчётам Джейсона, следующая цель должна быть здесь. Нынешний руководитель проекта устроил показательный приём с целью продемонстрировать, что его не пугают всякие радикалы и станции будут построены. Охраны было много, но Лига, если это действительно была она, такого плевка в лицо не пропустит – устроит устрашающую акцию, прирезав наглеца прямо перед всеми собравшимися. Вот тут-то можно и схватить ассасина, да потолковать по-хорошему... Не то чтобы это было слишком легко, но Джейсон сумел пробраться на мероприятие со всем своим арсеналом, а значит, что и для хорошего обученного профессионала из Лиги это не будет проблемой. Приём был предсказуемо скучным, как и любое другое подобное мероприятие. Джейсон их не любил, что тогда, когда они вместе с Брюсом и, порой, Диком строили из себя семью миллиардера-гуляки, что сейчас. Фальшь и маски. И не важно, что тогда маской было настоящее имя – богатенький мальчик явно не был истинной натурой воспитанника улиц. Ему казалось всё это глупым, слишком, до смешного напыщенным. Но таковы были правила игры, так что Джейсон, одетый в свой лучший смокинг (плюс облегчённая версия костюма Найтхантера под ним), несмотря на духоту даже в кондиционируемом помещении, гулял среди людей, приклеив к лицу вежливую улыбку. Даже приходилось заговаривать о всяком возвышенном и абсолютно ерундовом, что удовольствия не доставляло. Но выделяться нельзя, иначе засада на ассасина провалится к чертям, так что личное мнение в задницу и улыбаемся, улыбаемся и болтаем о погоде и экономике. Ну, хоть французский можно будет освежить... И Джейсон с трудом удерживался, чтобы не начать зевать, вывихивая челюсть. Невежливо, да ещё и если дать себе послабление, то можно вообще завалиться спать на каком-нибудь диванчике. Вместо этого Джейсон поглядывал по сторонам, пытаясь отыскать таинственного убийцу. А какой лучший способ найти его? Например, пытаясь представить, где бы он справился, имей такую же цель. И только через час или около того глаз за что-то зацепился. Может, это была просто тень или блик – слишком быстро, чтобы точно определить, но Джейсон привык доверять своей интуиции. Тем более, что просто гулять тут становилось слишком скучно. Джейсон рванул в боковой коридор за тенью и, как только оказался за дверями зала, полного людей, потянул с себя надоевший смокинг. Из-за костюма под ним Джейсон, наверное, казался несколько полноватым, но, наверное, это даже хорошо: не слишком много богатеньких пижонов может похвастаться атлетичной фигурой. Ну, если эти пижоны не задрачиваются спортом или не занимаются «ночной деятельностью». Джейсон едва успел нацепить на лицо маску, как чуть ли не налетел на типичного такого убийцу из Лиги. Весь в чёрном, лицо полностью завернуто в какую-то чадру, или как они там это называют? Видимо, одели его в стандартную униформу, чтобы не возникало сомнений, что именно Лига решила устроить эту акцию устрашения. – Эй, чучело! – Джейсон бросился со спины на ассасина. В обычной ситуации он бы пустил пулю тому в затылок, раз обнаружил противника до того, как тот это сделал с ним. Но хотелось взять «языка», чтобы найти способ прекратить всю эту бойню. Тем более кто может похвастаться, что у него есть пленник из самой Лиги Теней? Ассасин ловко увернулся и сделал быструю резкую подсечку. Неплохо, но и Джейсон был не лыком шит. Он резко разорвал дистанцию и достал пистолет. Убивать засранца он всё ещё не собирался, но почему бы не прострелить ему пару коленей? Ассасин, кстати, явно был против такого расклада, так как вновь напал, навязывая очень и очень ближний бой, где огнестрел почти бесполезен. Ловкий, быстрый, гибкий, как тростинка. И, чёрт, Джейсон уже спустя минуту понял, что парень хорош, очень хорош. Возможно, даже лучше, чем сам Джейсон, так как счёт по успешным ударам был за асассином. Вот же засранец... Засранец, в чьих движениях было что-то... просто что-то. И когда Джейсон уже начал проигрывать, когда начал понимать, что ещё чуть-чуть и его здесь пошинкуют на ленточки, ему показалось, что он поймал какой-то ритм. Или что-то ещё, будто чувство дежа вю. Будто удалось подсмотреть в сценарий боя, узнать, что будет дальше. Больше на интуиции, чем осознанно, но блокировать и уворачиваться стало легче. А ещё даже контратаковать, словно само тело подсказывало слабые места этого неизвестного. Это было странно, слишком странно, но дарёному коню в зубы не смотрят. А потом парень резко выбросил руку вперёд, наверное, в идеальном ударе, который бы точно отправил Джейсона в глубокий нокаут, если бы память тела резко не выбросила осознание, что Джейсон-то этот приём знает, слишком хорошо знает. И знает его единственное слабое место. Вправо, немного поднырнуть, разминувшись с чужим ударом всего на пару сантиметров, а потом резко ударить самому под дых, выбивая весь воздух. Ну и пока парень не очухался, вкатить ему таки лошадиную дозу транквилизаторов. – Получил, уёбок? – мрачно усмехнулся Джейсон, наслаждаясь видом обмякшего врага. Всё правильно – лучше всего двигать речи и просто что-то говорить, когда враг обездвижен/убит/без сознания. Так, знаете ли, меньше шансов, что тебя из-за твоей болтовни нафиг прирежут. И почему всякие суперзлодеи этого никак понять не могут? Хотя лучше бы и не понимали, а то Джейсону и остальным работать станет куда сложнее. – Пошли поболтаем, попрыгунчик, – Джейсон подхватил бессознательного ассасина и потащил его подальше отсюда, чтобы никакие посторонние, вдруг решившие выйти сюда из банкетного зала, не помешали продуктивному диалогу. – Ну и что мы тут имеем? – спросил Джейсон больше у самого себя, чем у пленника, который до сих пор был в отключке. Мда, хиленьким, походу, оказался – обычно крутые тренированные убийцы быстрее приходили в себя и пытались выпутаться из всех пут (именно поэтому Джейсон не скупился на электронные кандалы) и наделать в Джейсоне не запланированных генеральным планом строительства дырок. А дырки, знаете ли, это плохо, простудиться можно от сквозняка. – Ладно, чудик, давай хоть на твою рожу посмотрю. Может, вы все такие уроды, что лицо прячете, а? – Джейсон сам хохотнул от своей же шутки (что поделать – жизнь такая, что приходится всё делать самому) и взялся за маску. – Ита-а-а-ак... Твою блять... Еба-а-ать, – выдохнул Джейсон, а потом на всякий случай врезал себе по лицу. Ну так, чтобы удостоверится, что не спит. А может и не спит, а этот ассасин его накачал какой-то дрянью, и Джейсон сейчас валяется в какой-нибудь клетке и видит наркоманские сны. Потому что... ну... Нет, быть такого не может. Призрак из прошлого еле слышно простонал и помотал головой, роняя выбившиеся из тугой косы пряди на лицо. А затем открыл пронзительно-голубые глаза, в которых не было практически ничего от прошлого него. От Дика Грейсона, чьё лицо сейчас смотрело на Джейсона. Нет, это нереально, невозможно, просто немыслимо. Как? Дик Грейсон не может сидеть перед ним, ни как чёртов ассасин Лиги Теней, ни как кто-либо другой. Джейсон помнил, конечно же, помнил, не мог не помнить. Он помнил тот день, когда мир оборвался, слишком хорошо. Помнил, как Брюс вернулся из поездки с гробом, из поездки, в которую взял с собой Найтвинга – те были не в лучших отношениях, но сейчас Дик вроде зачем-то понадобился Бэтмену, а Бэтмен... особо не распространялся, в чём было дело – это же Бэтмен. Джейсон не верил, не мог поверить, что его кумир, его брат, его... больше, чем брат, что Дик погиб. Это ведь невозможно, смерть может посетить кого угодно, но не его – только не Дика, он же... Дик. Джейсон помнил и то, как всё, что составляло его душу, исчезло, провалилось; а потом пришёл гнев, пришла жажда крови. Пустота внутри горела и выжигала. Это же Дик... Единственный, кто держал его на плаву в этом безумном мире плащей, масок и бесконечных сражений, которые иногда казались прикладыванием подорожника к разорванной артерии. Это же Дик, который был для него спасением и семьёй, несмотря на то, что сначала казался помехой и соперником. Это же был Дик, который... чёрт, это, наверное, было неправильно, они оба понимали это, но что в этом мире может быть правильно? Какая разница, что на начало этого неправильного Джейсону ещё не успело исполнится необходимых шестнадцати? Улицы Готэма заставляют взрослеть слишком быстро: почему же можно купаться во всей этой грязи, крови, каждый день рисковать собой ради спокойного сна других, но нельзя получить хоть что-то хорошее, что-то своё? А если бы они ждали, если бы согнулись под общественными установками, моралью, законом и ещё кучей бесполезной фигни, то не получили бы вообще ничего, ничего бы не успели, а так... это был и правда счастливый год. И Джейсон в тот момент, когда было уже поздно, мог признать, что любил. Любил сильно и отчаянно со всем своим юношеским максимализмом и искренностью. Брюс, узнай он, был бы зол, но тогда это уже не имело значения. А ещё Брюс просто сухо изложил факты, слишком сухо и подробно о том, что Дик ошибся, оступился, не послушался (а Дик ведь готов был наплевать на любые приказы, если люди были в опасности), а Джокер его убил. Забил ломом до смерти и взорвал на чёртовом складе с теми, кого он пытался защитить. Брюс сказал, что Джокер успел уйти, а Джейсону стоило держаться подальше ото всего этого. И Джейсон даже поверил Брюсу, как не верить? Поверил, несмотря на то, что хотелось лично разорвать чёртового клоуна голыми руками, залить пожар внутри чужой кровью, отомстить за то, что у него отобрали Дика. А потом Бэтмен просто нашёл и сдал Джокера в Аркхэм. Повязал по рукам и ногам и, как всегда, передал с рук на руки в лечебницу. Словно всё как обычно, словно этот маньяк не убил его сына, не отобрал лучшее, что было в их семье. Этого было мало, ведь Джокер опять бы сбежал, опять бы начал нести хаос и разрушения, а смерти Дика словно и не было, словно она вообще ничего не значила. Чтобы убедить Брюса, Джейсон честно потратил несколько попыток, но тот окончательно замкнулся, только и говорил что-то про принципы, что-то про мораль, что-то про... что-то про то, что не могло иметь значения в такой ситуации. И тогда Джейсон решил, что свершит правосудие сам. Что Джокер зашёл слишком далеко, что пустота внутри никогда не затихнет сама по себе. И Джейсон воплотил в жизнь все уроки Бэтмена: он просчитал всю операцию от и до, каждую деталь, чтобы ничто и никто не помешал, чтобы месть свершилась. Ярость не ослепляла, она наоборот помогала видеть, превращала в машину для убийства. Джейсон подстроил побег Джокера из лечебницы, заманил на удобную и знакомую территорию, поймал в ловушку, застал врасплох. И лишь потом отпустил себя, ставя точку. Точку из ударов такого же лома, что тогда использовал этот псих. Точку из крови на металле и окружающем бетоне почти заброшенного склада в доках. Джейсон признавал, что тогда слёзы застилали взор, что он так и не увидел, какой из ударов стал смертельным, хотя это и не было так важно. Важно было лишь, что очнулся Джейсон уже стоя над окровавленной кучей из мяса, костей и обрывков клоунской одежды, когда-то бывшей тем, кто совершил самое худшее в мире преступление. Джейсон помнил и то, что пламя утихло, гнев и ярость испарились, а пустота осталась, только в ней уже не было ничего. Вообще. И Джейсон честно не знал, что ему делать в тот момент: он так и сидел, облокотившись на ворота одной из складских ячеек прямо перед трупом и не мог остановить слёзы. Таким его и нашёл Бэтмен через... а Джейсон до сих пор и не знал, сколько времени тогда прошло. Наверное, тогда Джейсон во второй раз разочаровался и в Бэтмене, и в Брюсе. На этот раз окончательно. Джейсон тогда хотел верить, что Брюс просто не может переступить через себя, что просто не может сам отнять чью-то жизнь, что он поймёт, это ведь Джокер, это же был Дик... Брюс не понял, Брюс назвал самого Джейсона преступником, кем-то, кто не лучше Джокера, говорил, что Джейсон – ошибка, что его никогда не надо было брать в Робины, что его место в том же Аркхэме... Много чего наговорил, не желая слушать никаких объяснений, хотя чего тут было объяснять? Джокер заслужил. Более того, следовало бы убить его куда раньше, когда обнаружилось, что стены Аркхэма его не удерживают, а любое лечение бесполезно. Столько бы людей было бы спасено... И Дик. Дик был бы тоже жив. Наверное, то, что Джейсон в какой-то момент взорвался и тоже наорал на наставника, а потом свалил быстро и далеко, и спасло его от обещанного Аркхэма. Была мысль красиво кинуть в Бэтмена плащом или маской, обозначая свой уход с того поста Робина, «на который его брать и не должны были», но костюм был подарком Дика. Брюс не имел на него права, никакого права. Может, если бы Бэтмен понял, если бы согласился с необходимостью смерти Джокера, Джейсон смог бы вернуться к привычной работе Робина, к кодексу, но после разрыва он, наоборот, принял для себя, что просто сажание всякого отребья за решётку не решает вообще ничего. От проблем надо избавляться радикально, чтобы больше никто не потерял того, кого любил, только потому, что кто-то боится замарать руки. А ещё эта история научила Джейсона, что надеяться можно только на себя, а поблажек в этом мире ему никто не даст. Хотя нет, не научила, а напомнила то, что уже когда-то вдолбила Аллея Преступлений. Просто под большим крылом Летучей Мыши так легко было поверить, что всё это весёлое приключение, игра, что в конце всегда будет счастливый финал, а Бэтмен прикроет и поможет. Сейчас же Бэтмен стал врагом. Может, с ним и можно было бы наладить отношения, но Джейсон считал, что тот предал Дика и память о нём, предал и самого Джейсона. Поначалу было сложно, очень сложно. Мало того, что приходилось заново учиться жить не как подопечному миллиардера, а как уличному мальчишке, которому теперь ещё и от Бэтмена скрываться приходилось. Хотя тот, вроде, не особо и горел желанием найти бывшего ученика, сам же Джейсон понимал, что застревать на одном месте нельзя. Нужно было научиться слишком многому, найти учителей, которые не будут скрывать что-то, считая знание вредным или опасным. Необходимо было найти и средства, оборудование, хотелось бы и сторонников. После ухода от Бэтмена Джейсон уехал из Готэма с твёрдым намерением вернуться, когда будет готов. Да, ему было сложно, но сложностей Джейсон бояться разучился. Да и вообще бояться чего-либо. Чего бояться человеку, которому нечего терять? Приходилось отбрасывать прежний ненужный и громоздкий моральный кодекс, выстраивая свой, отвечающий реальности. Его можно было назвать кодексом «меньшего зла». Лучше убить одного подонка, чем позволить ему потом убить кого-то невинного. Лучше оставить кого-то из криминала в живых и прикрывать их, чтобы на их средства бороться с куда большей мразью. Лучше оставить какого-то гада в живых, зная, кто он такой, чтобы получить от него необходимые навыки и знания, и лишь «выдоив» до конца, убить. И ещё много таких «лучше». Джейсон понимал, что эта система не идеальная, но идеала в этом мире не бывает, невозможно остаться с чистыми руками, если хочешь убрать весь этот мусор. С того времени прошло уже чуть более пяти лет, но воспоминания были ещё слишком ярки. С одной стороны, хотелось бы и забыть, просто забыть, просто жить, но с другой... Он не Брюс, чтобы просто так найти себе нового мальчишку, на этот раз послушного и преданно смотрящего в рот, и делать вид, что всё в порядке. И чёрт бы побрал этого Брюса: он всю жизнь живёт воспоминаниями о потерянных родителях, наверняка до сих пор паролем в пещеру стоит время их смерти, но Дика, как и Джейсона, он заменил. И вот сейчас Дик был перед ним. Или не Дик, а странное видение, клон, чёртов прикидывающийся метаморф-инопланетянин, да ещё множество самых разных вариантов! Только вот... Только то, что перед ним был именно Дик, объясняло, почему Джейсон вдруг так хорошо стал предугадывать движения противника – всегда же пытался им подражать, пытался выучить каждый приём своего кумира, повторить и превзойти. Только вот не мог – такое не подделаешь. Сколько бы не старался, не подделаешь. Даже если сам Дик периодически пытался чему-то научить. Научить-то он научил, и даже многому, но всё равно это было не то. – Дик? – против воли вырвалось у Джейсона. Конечно, использование настоящих имён рядом с врагом неправильно, но даже если это не настоящий Дик, даже если это какой-то клон, выращенный в Лиге, то они ведь должны были и так узнать о Найтвинге и его личности. Уж с их гигантской агентурной сетью сложно не узнать знаменитого наследника Готэмского миллиардера. – Какой ещё Дик? – хрипло ответил ассасин. Его голос с лёгким акцентом: так бывает, когда когда-то очень хорошо разговаривал на языке – возможно, он был даже родным, – но потом долгое время находишься в другой языковой среде. А ещё или этот конкретный асассин был шибко болтливый, или от средства ещё не отошёл – обычно любой звук из этих чудиков приходилось вырывать клещами, иногда вполне буквально. – Как тебя зовут? – потребовал Джейсон. – Да пошёл ты! – тут же ответил «Дик». Странный он для выходца из Лиги, очень странный. В диалог вступает, хоть и такой однобокий. Обычно его «коллеги» просто бы молчали, что бы им ни говорили, и что бы у них ни спрашивали. Хотя Дика всегда нельзя было заткнуть, щебетал как птичка каждую минуту. Иногда это жутко бесило даже Джейсона, который и сам не любил язык держать за зубами. – Приятно познакомиться, «Дапошёлты», – хмыкнул Джейсон, а дальше осёкся. Обычно он за словом в карман не лез, но сейчас просто не знал, что говорить. Будь это обычный ниндзя, можно было бы попробовать допросить, выбить из него хоть что-то, а потом застрелить. Но это был Дик. Или не Дик, но как-то очень тесно с ним связанный. И пока не было прямого доказательства, что перед ним не ожившее чудо, а какой-нибудь метаморф или киборг, Джейсон не мог себе даже представить того, что сможет методично причинять ему боль, допытываясь до информации. Промелькнула, конечно, безумная мысль, что Дик на самом деле не умирал, что Брюс всё это подстроил, чтобы подослать своего любимого ученика в глубокое прикрытие, но нет, это именно что безумие. Зачем было «убивать» обе личности, когда между ними никто посторонний не видел связи? Да и Дик бы не позволил поступить с собой так на пять лет, уж точно. Не позволил бы поступить так с Джейсоном, нашёл бы способ связаться. Особенно, если бы узнал про Джокера и то, что Джейсон плюнул в лицо всему семейному моральному кодексу из-за него. Дик попытался бы остановить, отговорить. И всё же он сидел здесь, со своим типичным упрямством смотрел из-под лежащих на лбу и лице прядей и совершенно не подавал никаких признаков того, что узнаёт своего пленителя. Джейсон, конечно, изменился – вырос за пять лет, превратился из подростка в мужчину, сильно вымахал в высоту и в ширину плеч, носил уже не яркий кричащий костюмчик, а выглядел скорее как какой-нибудь вольный наёмник: весь в чёрном, никакого тебе выпендрёжа в виде спандекса или плаща, из примечательного лишь полумаска на лице и вышитые на спине оборванные крылья. Ну и несколько кобур для пистолетов, тоже не чета прежнему образу. – Дик? Дик Грейсон? – на всякий случай повторил Джейсон. – Это тебя так зовут? – ассасин склонил голову набок, и то, как он посмотрел, одновременно хмуро и с какой-то смешинкой... в этом было столько от Дика. Разве клона можно научить таким мелочам? Да и кто заморачиваться будет? – Вообще-то, тебя, – буркнул Джейсон, а потом решился на ещё один отчаянный ну и, наверняка, ошибочный поступок. Он стащил с лица маску. Всё равно, если в Лиге захватили или клонировали, или ещё как-то воспроизвели старшего сына Бэтмена, то, наверное, знают и о младшем. А если и нет, то Джейсон слишком давно не мелькал лицом в светской хронике, чтобы посторонний легко его опознал. Да и если опознает, да какая, блять, разница, когда есть шанс вернуть Дика? – Ну? Это же я – Джейсон, неужели не узнаёшь меня, Дик? Птичка? Дик лишь нахмурился и продолжал выглядеть враждебным, но несколько заинтересованным. Такое ощущение, что он сейчас всем своим видом показывал: «болтай-болтай, вражина, раскрывай свои секреты, а я послушаю, хотя выглядишь ты, как псих». Это бесило, это злило. А ещё, будь Дик под прикрытием, помни он прошлое, он не стал бы так сидеть, он бы не поступал так с ним, он бы ответил хоть что-нибудь. Джейсон обессиленно опустился в кресло напротив, не отрывая взгляда от своего пленника. Осознание происходящего накатывало волнами и, кажется, ещё до конца пришло. Хотелось одновременно рыдать и смеяться, биться головой об стенку, разнести здесь всё и свернуться калачиком под одеялом и тихо скулить, зализывая растревоженные раны. Ассасин продолжал смотреть, и Джейсону казалось, что насмешливо и высокомерно. А ещё надо было вставать и что-то делать: допрашивать, пытаться пробиться к памяти, сделать анализы, в конце концов. Тест ДНК, как минимум, тест на длину теломер, ведь если те не того «возраста», то это укажет на клонирование, тест на искажения метоболической карты, ведь если клона вырастили с нуля, то взросление было очень ускорено, а, следовательно, метоболическая карта не развивалась естественно... А ещё надо было валить и с Мали, и вообще из Африки, пока Лига не прознала о провале и захвате своего агента. Надо было уходить с их территории и переходить на свою, чтобы иметь преимущество, если те захотят отбить своего. А они захотят, даже если не из-за особой ценности самого ассасина (хотя ученики Бэтмена на каждой дороге не валяются. Джейсон на своей шкуре ощутил, что этот боец был на класс выше большинства своих «коллег»), то хотя бы чтобы не оставлять «языка» в чужих руках. В любом случае, надо было что-то делать. А ещё подумать на счёт Бэтмена: ставить ли того в известность? С одной стороны, тот мог бы сильно помочь, его лаборатории, его охраняемая пещера... Но с другой, Бэтс предал Дика, не отомстив за его смерть, и Джейсона, ему доверять свою жизнь не хотелось. Да и сам Бэтс, небось, заграбастает себе всего Дика, не позволив такому «испорченному» Джейсону ошиваться рядом. Предал ведь идеалы семьи, как-никак. – То есть, отвечать ты не собираешься? – на всякий случай уточнил Джейсон. И получил ещё один высокомерный и надменный взгляд. Что ж... – Ладно, дело твоё, – Джейсон пожал плечами как можно более равнодушно и полез в один из карманов на поясе. Ассасин недовольно задёргался, но ничего не мог поделать со шприцем, впившемуся ему в плечо. А потом и вовсе вырубился. Итак, побег из страны с ценным грузом – пусть это будет целью номер один. Даже если придётся оставить предыдущую цель – «отстрел» всех ассасинов, которых пошлёт Лига за руководителями проекта электростанций. Всё равно ведь не успокоятся, а так можно и годы провести в своеобразном перетягивании каната. А даже если и придёт идея, как явно добиться преимущества в этой «игре», то всё равно Дик важнее. Даже если это не он, даже если откроется, что это обман, Джейсон не простил бы себе, если бы ещё раз его потерял, а ещё и потому, что отвлёкся на что-то другое. Он не Брюс, для него дорогие люди всегда будут на первом месте. Вывозить Дика Джейсон решил именно как груз, а не как пассажира. И пусть «свои» люди вряд ли бы что говорить начали – их хорошо запугали и им хорошо платили, да и Джейсон одновременно поддерживал репутацию борца за справедливость, но был и не против прилипающей славы преступного барона – что такого, если босс похитит какого-то паренька, может, даже для собственного развлечения, а может, как заложника, как «стукача»... Но лучше перестраховаться на случай, если о рейсе что-то узнает или Брюс, или Ра’с аль Гул. Первый может особо докопаться, если посчитает, что Джейсон кого-то похитил и держит, а Ра’с сопоставить с исчезновением своего бойца. Нет, лучше накачать транквилизаторами по самые уши, умело балансируя на грани дозы для полной отключки надолго и риска скатиться в кому, и засунуть в ящик, просверлив пару скрытых дыр для воздуха. Так и правда будет легче. Можно будет спокойно доставить свою «посылку» домой и там вплотную заняться её разбором по винтику. Ящик, однако, Джейсон взял с собой в салон маленького частного самолёта. Конечно, несколько подрывает конспирацию, но мало ли... Да и Джейсон не помнил, что там с багажным отделением у этой модели самолётов – насколько оно пригодно для жизни. И потом, после такой находки, выпускать Дика из поля зрения совершенно не хотелось. А вообще, Джейсон собирался эти часы полёта наконец выспаться в удобном раскладываемом кресле. Дни выдались бурными, а ещё один конкретный засранец из ящика хорошенько поколотил, да и весь этот стресс, вот всё это и вылилось в чудовищную усталость. А ведь по прилёту некогда будет отдыхать – придётся прятать «груз» от Бэтмена, пытаться разобраться в анализах и памяти захваченного ассасина... Проснулся Джейсон от крика. Чужого, что характерно. Он редко и от своего просыпался, хотя бывало, но сейчас... Это был даже не крик человека, скорее, какой-то обречённый вой загнанного в угол зверя. Джейсон подскочил на месте, в момент очнувшись ото сна, и огляделся. В салоне никого, кроме него самого и... ну да, ящика с пленником. И вой шёл именно оттуда, а ещё будто кто-то скрёбся изнутри, бил по металлическим стенкам. Кажется, доза транквилизатора была неверно подобрана, кажется, кандалы были оставлены не зря, кажется, ассасин растерял всю свою невозмутимость и выдержку. Возможно, это было плохой идеей, но ассасин, Дик продолжал истошно вопить, а Джейсон не мог больше этого слушать. Если бы это был кто-то другой, если бы это был безликий пленник, но Дик... Джейсон щёлкнул креплениями, открывая крышку. Ассасин безумно метался внутри, наталкивался на стенки и от этого только сильнее впадал в буйство, и в глазах не было ничего, кроме животного ужаса. – Хэй! Эй, алё, кому говорю?! – Джейсон потряс пленника за плечо, но тот словно этого и не заметил, как и того, что крышка была убрана. – Эй, ну ты чего? – Джейсон растерялся. И что прикажете делать с этим чудом-юдом? Можно было, конечно, вкатить ещё дозу транквилизаторов, но а что делать, если он опять проснётся таким? Как можно рассчитывать на возвращение Дика, если его психика будет окончательно сломана? – Дик, пожалуйста, поговори со мной, ну же, Птичка, – с крика Джейсон перешёл на ласковый шёпот и вытащил ассасина из ящика, прижал к себе. Тот вырывался, но точно так же, как и совершал все остальные движения, не систематично, словно ребёнок, а не тренированный убийца. – Тихо, ну же, успокойся. – Бэтмен... Брюс... пожалуйста... – прорвалось через подвывания. – Что? – опешил Джейсон. – Пожалуйста... вытащи... Пожалуйста! – сорвался ассасин на крик и обмяк, только ещё тихо-тихо дрожа. – Дик, Дикки, – Джейсон уткнулся ему в волосы, борясь с подступающими слезами. Ещё одно доказательство, что это Дик. Ещё одно небольшое доказательство. Почему иначе он в невменяемости кричал имя Брюса? Зная, кто он? – Что случилось с тобой, а? Что произошло? – Холодно, очень холодно... нечем дышать... больно пальцам, жёсткие доски. Слишком много земли, такой промёрзлой земли, она никогда не кончится, осыпается, скрипит на зубах, не кончается. Слишком много... – Дик бормотал тихо, еле различимо, словно в трансе. Земля? Доски? Он выбирался из гроба? Он очнулся там? Тогда это объясняет, почему так отреагировал на пробуждение в ящике – вновь тёмное замкнутое пространство со спёртым воздухом, которого едва хватает для дыхания из-за не слишком больших дырок. Значит, всё же, Дик, всё же, он. Умер, но почему-то воскрес, почему-то проснулся, и какая разница почему? В этом мире слишком много всякого необъяснимого дерьма, столько всяких инопланетных и иномирных явлений, магии, демонов и другой хрени, так почему хоть что-то из этого не могло не отнять, а вернуть? Мало ли, что произошло, может, даже не специально, а просто побочный эффект. Одним человеком больше, одним меньше – миру плевать. А вот Джейсону было не плевать. Может, мир не так уж и плох, раз вернул ему Дика? А Дик же окончательно затих, теперь только слегка вздрагивал и больше никак не реагировал на окружающий мир. А тем временем скоро было уже на посадку, и надо было всё-таки сохранить секрет, хоть как-нибудь, Бэтмен не должен узнать ни в коем случае. – Прости, – шепнул Джейсон и достал из кармана шприц с транквилизатором. На этот раз дозы точно должно хватить, чтобы отправить Дика в отключку хотя бы на то время, пока его не удастся перетащить в одно из убежищ и вытащить из ящика до пробуждения. Наконец, Джейсон порадовался, что оснастил одно из убежищ камерой класса «люкс» для самых умелых противников – теперь есть кого туда поместить и содержать, не боясь, что сбежит. Хотя это же Дик и одновременно ассасин из Лиги Теней – расслабляться не стоит. Так что оставил кандалы и на руках, и на ногах, да пристегнул всё это художество к стене – так надёжнее. Но всё равно, он сделал цепь достаточно длинной, чтобы и на кровати можно было полежать, и до туалета в стене добраться – Джейсон же не изверг какой-нибудь. Да и сама камера была именно что «люкс», не только по степени защищённости, но и достаточно удобная. Не Хилтон, конечно, но за укреплённую комнату мотеля сойдёт, если не придираться. – Доброе утро, спящая красавица, – громко оповестил о своём присутствии Джейсон, как только заметил, как его ценный пленник начал приходить в себя. В том уже не было ничего от того безумия и ничего от беспомощной растерянности, лишь лёгкое помутнение от остаточного действия транквилизатора и прорывающийся из-за него цепкий взгляд опытного ассасина. Чёрт, а победа казалось такой близкой. – Где я? – тут же потребовал пленник, как только огляделся. Джейсон всё ещё старался называть его в своих мыслях пленником, ассасином или кем угодно ещё, но не Диком. Даже несмотря на сцену в самолёте. Всё ещё не давал себе окончательно поверить, потому что, если он ошибётся, то будет слишком больно. Лучше проверить всё несколько раз. – И что, обычно в плену такие вопросы срабатывают? – Джейсон насмешливо вздёрнул бровь и закинул ногу на ногу, поудобнее устраиваясь на стуле перед ассасином. Тот же оскорблённо промолчал. А он и правда куда более эмоциональный, чем его «коллеги»... – В Готэме мы, – всё же соизволил ответить Джейсон. Нет, не потому, что его обиженная мордашка растрогала, а потому что название города, где Дик провёл большую часть своего детства и юношества, могло бы и подстегнуть где-то гуляющую память. Но нет, тот лишь принял к сведению и продолжил «незаметно» пытаться расковырять цепь. Ладно, упорства Джейсону было не занимать, тем более, что пока пленник спал, он уже успел собрать несколько образцов его волос, кожи и слюны, а ещё крови и прочих биологических жидкостей, а собственная небольшая, но хорошо оснащённая лаборатория (не только же Бэтсу в пещере всё иметь) уже проводила анализы. Результат будет только завтра, а пока ещё надо придумать, где бы взять то, с чем бы их можно было бы сравнить. – Устраивайся поудобнее, Птичка, а я пошёл по делам, – Джейсон на всякий случай кивнул в сторону оставленных на тумбочке бутылок воды и сухпайков и вышел из комнаты, пока ещё был способен себя контролировать и трезво мыслить. Зашипели пневматические механизмы запора, пискнула система охраны. И хотелось бы верить, что это и правда сработает. – Привет, заменыш, – Джейсон ловко подрезал Тима на выходе из колледжа и тут же, ухватив под локоть, потащил прочь из толпы. – Джейсон? Что ты?.. Что ты здесь делаешь? – наконец спросил Тим, когда его практически уже вытащили за пределы территории учебного заведения. – Не бузи, дело есть. Пошли, кому сказал, – Джейсон дёрнул его за собой в сторону небольшого кафе. Ну, они же цивилизованные люди, могут и цивилизованно пообщаться. – Чего тебе надо, Джейсон? – спросил Тим, уже усевшись за столик, да ещё и руки так сурово сложил на груди. Прелесть прямо-таки ходячая. – Тимми, ты же помнишь, что ты мне очень и очень должен? Джейсон жестом заказал себе и Тиму кофе и теперь пристально смотрел на собеседника. К Тиму, в отличие от Брюса, Джейсон ненависти не испытывал. Просто ещё один мальчик, которого Бэтмен взял себе, как очередную игрушку, и тоже когда-нибудь бросит в расход. Его ли винить, что поверил, что повёлся? Джейсон вон тоже верил, Дик верил. Так что к Тиму Джейсон испытывал даже сочувствие, вот и пару раз вытащил из задницы, в которые тот периодически вляпывался. Можно сказать, что жизнь спас. Пора потребовать должок обратно: Джейсону нужны были образцы Дика, а единственное место, где они хранились – бэт-компьютер, а может, чего ещё в пещере сохранилось. И Джейсон, оценивая свои силы, признавал, что шансов их добыть у него очень и очень мало, особенно тайно, так что нужен был помощник. – И? – Тим принял кофе из рук официанта и теперь всё так же напряжённо смотрел на, в какой-то мере, брата. – Скажи мне, Тимми, ты умеешь хранить секреты? Особенно осознавая, чьи это секреты? – Тим опасливо сглотнул. А ведь парень его боялся, несмотря на то, что Джейсон особо и не пытался его никогда прибить, всё равно боялся. Это даже хорошо сейчас. – Мне нужны образцы тканей Дика Грейсона, и так, чтобы Бэтс не узнал. – Ч-что? Зачем? – Не твоё дело, заменыш. Ты мне должен, помнишь? Достанешь мне образцы, желательно со всеми расшифровками по основным анализам, и будем считать, что мы квиты. Не беспокойся, я не собираюсь использовать их «во зло», или что там ещё Бэтс обо мне наплёл. Считай это сентиментальностью или чем угодно ещё, главное, принеси. Выполнит ли Тим «просьбу» или нет, Джейсон всё равно не собирался надолго задерживаться, оставляя «клетку» незащищённой. Он, конечно, периодически поглядывал на экран телефона, смотря через камеры на пленника, но всё равно, лучше быть там лично. И это несмотря на то, что Джейсон на свой страх и риск не оставил «слабых мест», тех самых, что обычно оставляют в любой такой камере, чтобы изобретение не повернулось против своего хозяина – своеобразные «кротовые ходы», если сам окажешься запертым. Бэтмен всегда учил Джейсона в первую очередь искать именно такие места, если окажется в клетке, явно что и Дика учил тому же. Возможно, и в Лиге Теней это объясняли. И вообще, всем мало-мальски профессионалам. Так что одно из убежищ было оснащено камерой без «ходов». И несмотря на то, что вернулся Джейсон довольно быстро, к своему «гостю» он не спешил – пусть тот помаринуется в одиночестве, это его может лучше разговорить. Вообще, это был, если честно, практически единственный способ, который Джейсон придумал. Вряд ли Дика не учили сопротивляться всевозможным «сывороткам правды» и наркоте, а причинять боль Джейсон ему не мог. Да и дело же не в информации как таковой, нужно было заручиться доверием, чтобы ассасин открылся добровольно, позволил себе помочь. А пока можно и анализами заняться, и если хромосомный ещё проводить рано – центрифуги не закончили работу над выделением информации из клеточных ядер, – то с остальным можно и поработать. И не то чтобы Джейсон был экспертом-биологом, но Бэтмен учил многому, и Джейсон потом сам много чему учился, чтобы не оказаться «за бортом». Так или иначе, со своим навыками Джейсон не мог найти следов переизбытка гормона роста, который должен был бы быть, если кого-то вырастили за пять лет с нуля до взрослого человека. Или следы эти слишком хорошо спрятали. И в метаболическом профиле ничего странного, что бросалось бы в глаза при слишком быстром развитии. Значит, судя по всему, ему и правда столько лет, на сколько выглядит, анализы даже примерный возраст показали: 24-25 лет, что соотносилось с возрастом Дика Грейсона. Правда, соотносилось, если бы он продолжал нормально жить, а не умер. Или воскрес очень скоро. – И снова здравствуй, – Джейсон улыбнулся как можно шире, заходя в камеру. Так, чтобы на двоих, так как пленник выглядел более, чем хмурым. – Слушай, может, скажешь своё имя? Или кличку? Или ещё что-то? А то мне надоело обращаться к тебе «эй, ты» да выдумывать тысячу и одно прозвище, м? Минуту оба молчали, словно играли в гляделки. – Латор Эльмугерде, – наконец сдался ассасин. Джейсон перетряхнул свой словарный запас арабского. – Певчая Птица? Ха! Хотя не удивительно, – Джейсон позволил себе ещё одну усмешку. – Видишь, как у нас всё хорошо? Диалог наклёвывается. Давай ещё поболтаем, что скажешь? Эй, ну не молчи, Птичка. Знаю, что «своих» ты сдавать не будешь... пока не будешь. Давай лучше о тебе в отрыве от Лиги. – Вся моя жизнь принадлежит и принадлежала Лиге. – Даже так? А до Лиги? Детство? Юношество? М? Или ты вырос там с пелёнок? Ассасин нахмурился. То ли не хотел говорить, то ли сам не знал и пытался вспомнить. – Помнишь свою мать? Отца? Может, приёмных? Может, были у тебя братья? Как тебя звали до Лиги? Ну? Хоть что-нибудь, – Джейсон даже не надеялся на то, что Дик что-нибудь вспомнит, ему сейчас надо было зародить в его душе сомнения, заставить копаться внутри себя, искать ответы на вопросы, которые в Лиге ему никто не задавал. Ассасин же нахмурился ещё больше, но скорее не размышлял, а упрямился. Может, не хотел так просто рушить привычную картину мира – очень сложно взять и перестроиться, отречься от того, во что безоговорочно верил, и осознать, что есть и другая истина. Джейсон достал из кармана пачку сигарет и демонстративно затянулся одной из них. Дик ненавидел, когда он курил. Ругался, отбирал сигареты, грозился, что расскажет Брюсу (хотя ни разу так и не рассказал). Но этот Дик даже бровью не повёл. Хотя стоило ли надеяться, что это подстегнёт память? Будто он за «новую жизнь» ни одного курящего не видел. Да и Джейсон давно уже не подросток, а весьма себе крупный мужик, уже нет такого ощущения неправильности при виде сигареты и его. Ассасин продолжал молчать, пока сигарета не кончилась. Джейсон вздохнул, затушил бычок о подошву и вышел из камеры. Был у него один план, как вновь вызвать реакцию, подтвердить догадку о том, что сильные схожие переживания способны вызывать вспышки памяти, но... это было жестоко, очень жестоко. Но необходимо. Придётся, сцепив зубы. Джейсон уселся перед мониторами, ожидая, пока Дик уснёт. С пробуждения все становятся куда более внушаемыми и внутренние барьеры стираются. Он до сих пор не верил, что собирается сделать, но запрещал себе чувствовать хоть что-то – сентиментальничать можно будет потом, когда Дику станет лучше. Когда он вернётся, когда удастся пробить хотя бы брешь в стене памяти. А Дик явно измотался, он ещё пытался бороться со сном, не желая оставаться беззащитным на чужой территории, но ощутимо клевал носом. Ещё немного, ещё часик. Как раз хватит времени, чтобы всё подготовить. Первым по камере прокатился зловещий смех из колонок. Смех Джокера. Дик резко вскинулся на кровати, да и Джейсона пробрало. Даже несмотря на то, что он лично вбил психованные мозги этого куска дерьма в бетон доков. А ещё на лице Дика начал медленно проступать ужас, стирая прежнюю невозмутимость тренированного убийцы. Ещё немного, пару секунд, чтобы звук пробрался под кожу, растревожил худшие из скрытых воспоминаний, а потом можно войти в помещение, сжимая предварительно окровавленный лом, замахнуться и вновь услышать истошный вопль. Дик задёргался в своих наручниках на руках и ногах, свалился на пол и неловко пытался отползти. Ещё несколько мгновений, чтобы закрепить эффект, как бы это ни было больно, чтобы не позволить так легко выскользнуть обратно в реальность, избавиться от кошмара наяву. – Что? Что ты видишь?! – Джейсон опустился рядом, больше не нависая, но и не пытаясь успокоить – рано, сначала надо вытащить всё, что можно. – Ну, не молчи. Что происходит? – Он смеётся, смеётся! Смеётся! – взгляд Дика вновь был стеклянным, вновь слова не так легко разобрать из-за тихих всхлипов. – Смеётся и бьёт. А что будет больнее? По ручке? Или по ножке? А по рёбрам? – голос Дика срывался в истерике. Джейсон не выдержал и всё-таки прижал его к себе, чтобы Дик вновь не переживал этот момент в одиночестве лишь среди тех, кому наплевать, тем более, что поток слов уже было не остановить. – Маленькая глупая птичка! Самонадеянная птичка! Больше не будешь мешать мне играть с Бэтси! Он размякает с тобой! Больше не будет! И, всё же, ты так и не ответил, что больнее! Больно-больно-больно! Не успеть до взрыва, ни за что, дверь заперта! Он не придёт, он не успел... Больно-больно-больно-пустота! Пустота... пустота... не пришёл... – Дик продолжал теперь что-то бессвязно шептать, мелко подрагивая. Эксперимент удался, память подстёгнута, только вот Джейсону теперь хотелось самому себе расквасить голову – он только что заставил пройти ещё раз через смерть человека, которого, как он признал пять лет назад, любил. Следующие двадцать минут Джейсон сидел вот так, практически не шевелясь – с дрожащим Диком на руках, пока тот не начал проявлять первые признаки осмысленности и отступления паники. Ну наконец-то, а то Джейсон уже начал бояться, что придётся опять пользоваться транквилизаторами. – Ну? Это тоже часть твоей жизни, которая вся была в Лиге? – поинтересовался Джейсон. Железо надо ковать, пока оно горячо, пока Дик ещё внушаем, пока не закрылся за очередными щитами, пока из него можно вытащить всё, что нужно. – Что? Что это было? – Твоя смерть, Птичка. Ты погиб пять лет назад от руки этого чёртового маньяка. И мне пришлось воспроизвести фрагменты, чтобы ты вспомнил, мне жаль, что пришлось... Я должен был... Что ты ещё вспомнил? – Не знаю, – видимо, Дик был ещё под впечатлением, так как и не думал вырываться. – Твоё самое первое осмысленное воспоминание? И когда? – резко спросил Джейсон. – Зелёный свет... наверное... и запах такой кислый... Года четыре назад? Ямы Лазаря? Те, о которых когда-то рассказывал Брюс. Новый кусок головоломки, но картина пока складывалась слишком обобщённая. Дик умер, но в течении года сам выбрался из гроба, и никто не знает почему. А потом как-то попал к Лиге, попал в Ямы. Те стёрли память? Или памяти уже практически не было, когда Дик воскрес? А теперь воспоминания могли возвращаться при сильном и явном напоминании – значит, спрятаны, а не исчезли, значит, ещё одно доказательство, что это Дик. Мог бы клон иметь такие воспоминания? Не просто воспоминания, а завязанные на определённые триггеры, плотно связанные с ситуацией получения этих воспоминаний? Плюс навыки, стиль движений, та безупречная память тела, то, что с Джейсоном Дик заговорил сразу на английском. И да, последнее можно было объяснить, что и Джейсон окликнул противника в первый раз на английском, но всё равно... Не французский – язык той страны, не арабский, а английский... Нужно было ещё, конечно, закончить анализы, но Джейсон был практически уверен, что перед ним его Дик. – Ричард Джон Грейсон, – наконец, произнёс он после длительного молчания. – Что? – Твоё настоящее имя – Ричард Джон Грейсон, – Джейсону пришлось разомкнуть объятья, чтобы залезть в карман и достать фотографию затёртой давности. Он сам – ещё совсем зелёный подросток – и Дик рядом. Конечно, у него она была. И нет, он не носил её с собой постоянно, как рыцарь платок возлюбленной – слишком опасно такое брать с собой, слишком личное, которое может попасть не в те руки. – Шесть лет назад. Ты и я. Что бы там не говорили тебе в Лиге – они лгали, у тебя была жизнь до них. Позволь помочь тебе вспомнить, пожалуйста. – Опять? – на дне глаз Дика вновь всколыхнулся страх, он даже оторвался от рассматривании фотографии. – Самое худшее ты уже вспомнил. Да, у тебя были плохие дни, но и множество хороших. Ну же, просто позволь мне показать, позволь себе вспомнить. Лучше же знать истину. Не правда ли? И... – Джейсон резко выдохнул, понимая, что обязан это сказать, – я больше не буду тебя держать, я освобожу. Только не уходи сразу, вспомни. А потом будешь сам решать, что делать с этими воспоминаниями. Захочешь вернуться к Лиге – вернёшься, просто дай сам себе выбор. Доверие – то, что Джейсон пытался сейчас предложить и получить. Такой необходимый элемент для их дальнейших взаимоотношений. Джейсон сейчас ставил на карту всё, что было: он не смог бы отказаться от своих слов, тогда бы точно было бы разрушено всё окончательно и бесповоротно. Дик должен сам захотеть вспомнить. А ещё свобода выбора. Джейсон не думал, что этим особо баловали в Лиге, пусть сейчас почувствует разницу. – Я... я хочу знать... Джейсон, – Дик ответил спустя минуту, не спуская глаз с фотографии. Джейсон же заставил себя подавить глупую вспышку радости по поводу своего имени в чужих устах – это не воспоминание, он сам назвал своё имя. Но ничего, всё ещё будет. Первым же делом, когда его расковали, Дик, «раз он больше не пленник», потребовал душ. И Джейсон не смог удержаться, чтобы не бросить пару жадных взглядов, когда тот вышел от туда в одном полотенце – его одежда, видимо, пришла в негодность и была насквозь пропахшей потом. Рисунок шрамов был совершенно новым – Ямы, а может, и смерть-воскрешение, обновили тело, убирая все те отметины, что оставили прежние годы, что цирк, что патрули с Бэтменом, что удары Джокера. Зато появилось множество новых – Дик явно не сидел на скамейке запасных всё это время. И с трудом удалось подавить ярость в груди, когда в некоторых из отметин Джейсон опознал следы от плети или ожогов-клейм. Эти мудаки мало того, что запудрили его Птичке голову, так ещё и посмели причинять боль! А ещё у Дика сильно отросли волосы. Он и раньше мог похвастаться внушительной шевелюрой, спускающейся почти до лопаток, но сейчас расплетённые из косы и мокрые волосы доставали до талии. Ну и само по себе тело было не менее прекрасным, чем Джейсон помнил: чётко очерченные литые мышцы, бронзовый загар с белыми отметинами, мягкий шаг уверенного в себе хищника. Джейсон сглотнул и заставил себя отвести взгляд, пока не наделал глупостей. Лучше прикрыть всё это великолепие, точно, надо отдать какую-то свою одежду, ту, что немного мала. Оказывается, Джейсон успел сильно вымахать и перегнать своего старшего братца, ну, хоть в чём-то, ага... – И что теперь? – Дик словно и не был час назад пленником и не подвергался ментальной пытке собственной памятью – сидел себе на диване в чужой одежде, спокойный такой, чуть насмешливый – хозяин положения словно. – В каком смысле? – опешил Джейсон. Ну да, он не слишком понимал, что со всем этим делать, не было ещё опыта по реабилитации бывших жмуриков, особенно, когда они... вот такие. – В прямом. Как ты собрался мне память возвращать? – Ну... я ещё не успел продумать все детали, и... – Джейсон окончательно стушевался. Нда, надо было план продумать раньше, чем начинать активные действия. – Ясно всё с тобой, – Дик пожал плечами. – Ну хоть расскажи что-нибудь, может, мне интересно, что такого я забыл. – Ладно, – это было хоть что-то. Хоть какое-то начало. – Ты – Дик Грейсон, твоя семья, "Летающие Грейсоны", были воздушными акробатами в цирке, как и ты. Вы считались легендой, лучшими в своём деле. Когда тебе было десять, твои родители погибли из-за намеренно испорченного одним засранцем оборудования, которому не понравилось, что цирк не собирается ему отстёгивать, а ты остался сиротой. Но практически сразу тебя взял на попечение местный миллиардер – Брюс Уэйн, и он... Знаешь, хотя бы в общих чертах, кто такой Бэтмен? – Дик подумал и кивнул. И к чёрту секреты, всё выкладывать, так всё. – Он им и был, он помог тебе найти убийцу твоих родителей, а потом ты стал его напарником – первым Робином. Вы были дуэтом семь лет, тебя называли Чудо-Мальчиком, ты был всегда ярким радостным пятном рядом с таким, как Бэтмен. Потом вы в очередной раз посрались и ваши пути разошлись. Я стал вторым Робином, я стащил у него колёса с машины, видимо, впечатлил этим... Ты же начал сольную карьеру, назвал себя Найтвингом и носил ужасный диско-костюм, просто жуть какой ужасный. У тебя никогда не было нормального чувства стиля... – Сказал чувак с пафосной вышивкой на куртке, – не смог не ответить Дик. И да, этим он вновь походил на прежнего себя – язвительный, бойкий на язык, легко вступающий в шутливые перепалки... – Хэй! Она в честь тебя! Ты был моими крыльями... – под конец Джейсон немного стушевался. Ну да, он никогда никому не объяснял, что значит этот символ, никто и не спрашивал, а Брюс, наверное, понимал. Даже имя себе выбрал похожее – «Найтхантер». Пафосно немного, зато похоже, да и в тему... – А что ещё? – Дик, кажется, всё пытался понять, кем он был. Любознательность – ещё одна его черта, а ещё самокопание. – Ну... ты просто ужасно готовил, мог даже яичницу запороть. В одиночку только хлопьями и питался, или доставкой. И неряха, просто жуть, каким ты всегда был неряхой – привык, что у Брюса был дворецкий, убиравший за вами, так всегда всё и раскидывал. И ты всегда всем старался помочь, поддерживал, не делом, так словом. Настоящий лидер, вёл за собой, заставлял в себя верить одной улыбкой. Ты был лучшим... – Джейсон взглянул на притихшего Дика, который, кажется, пытался разобраться в себе, примеряя каждое из качеств. – Ну, и мы с тобой были любовниками. – Что? – Ну, спали вместе, трахались, занимались любовью, как ещё объяснить? – Джейсон постарался за сарказмом спрятать собственный мандраж. Во-первых, шок может помочь, а во-вторых, всё равно когда-то сказать бы пришлось. И лучше бы Дику просто это сказать, чем он потом узнает, что это от него скрывали. – Ясно, – Дик не выглядел шокированным, да и с удивлением быстро справился. Хотя да, он там в Лиге явно не цветочки сажал, и совершал куда более серьёзные преступления, чем секс с пацаном, который явно на фотографии не достиг совершеннолетия. – Я хочу есть. – Эм, ладно. Могу взять что-нибудь в китайском ресторанчике неподалёку. – Китайском? – Ну да, ты любил лапшу оттуда... – И, думаешь, это поможет мне что-нибудь вспомнить? – Понятия не имею. Но, в любом случае, у нас будет вкусный ужин, что скажешь? Это уже потом Джейсон смотрел на то, как Дик расправляется со своей порцией и сражался с очередным приступом неверия. Вот же он сидит – родной, тот самый, такой любимый. Пусть и не помнит нихрена и ведёт себя странно, но это ведь поправимо, верно? И палочками бодро щёлкает, сначала потерялся, правда, когда в первый раз увидел, но потом вот после первой пары попыток заработал, как настоящий профи. Всё-таки, Джейсон был прав на счёт того, что память тела с рефлексами и навыками никуда не делись, осталось придумать, как за ней подтянуть и сознательную. И так, чтобы не нарваться на очередной кошмар, а то Дик точно сбежит, решив, что в Лиге и то пиздеца меньше. На ночь Дик отказался возвращаться к постели в камере, да Джейсон и не настаивал, свернулся прямо на диване и потребовал (именно что потребовал, а не попросил) подушку и одеяло. Вот и верь потом в байки про неприхотливых ассасинов, спящих на голой земле и питающихся исключительно водой и чёрствым хлебом. И как бы ни хотелось не терять Дика из виду, Джейсон всё же ушёл в свою комнату спать. Точнее, ворочаться полночи, прислушиваясь к каждому реальному и воображаемому шороху за стенкой. Вдруг всё же убежит? Или с ним что-то случится? Или их выследят ассасины Лиги, или сам Бэтмен? Но наутро Дик не исчез, остался всё на том же диване, где и был, смотрел сонно, но всё ещё насторожено. Следил за каждым движением, не доверял. Да и кто бы в его положении доверял? Джейсон вообще поражался, что Дик его после всего этого ещё к себе подпускал, говорил, почти не шугался. Тлела внутри надежда, что это хороший знак – если Дик ничего сознательно и не помнит, то, может, хоть подсознательно его тянет к нему, вот и не строит из себя буку каждый момент. День прошёл за тем, что Джейсон рассказывал, всё что знал: факты, забавные истории, шутки. Что-то из того, чему сам стал свидетелем, что-то с чужих слов. Показывал фотографии, газетные вырезки. И старался каждое описание сделать как можно более красочным, живым и сочным. Так, чтобы Дику как можно сильнее захотелось вспомнить это, пережить, может, заново, почувствовать. Тот же внимательно слушал, иногда переспрашивал, кажется, старался уложить внутри себя. Наверное, несмотря на жёсткую идеологическую мунштру в Лиге, Дик чувствовал всё это время какую-то фальшь, ну, или просто там жизни была не сахар, вот и ухватился за возможность пожить другой, лучшей жизнью. Это, по крайней мере, объясняло его покладистость, вопреки тому, что новых вспышек памяти так и не происходило. Где-то посреди дня написал Тим, что готов передать образцы, но Джейсон лишь отмахнулся и, практически не глядя, ответил ему, чтобы переслал сообщением расшифровки, а сами образцы пусть оставит где-нибудь в укромном месте и скинет координаты. Джейсон сам заберёт. Потом. Всё равно на всю эту лабораторную муть не было времени, а Джейсон был уже уверен в том, что перед ним Дик. Иначе и быть не могло. Им просто нужно немного времени, и всё обязательно станет хорошо, Дик вспомнит, Дик вновь будет с ним, а остальное не так важно. Пусть не прямо сегодня, но будет. Именно об этом Джейсон и думал, когда готовился ко сну. Говорят ведь, что если заснуть с мыслями о самом заветном желании, то оно обязательно сбудется. Так что Джейсон просто закрыл глаза и сильно-сильно пожелал, как когда-то в детстве, давным-давно. Окончательно уснуть ему, правда, не дали. Из сна вырвало ощущение чьих-то рук на своих плечах. Джейсон резко встрепенулся и попытался было схватить в захват засранца, что напал во время сна, но засранец пресёк и сам прижал к постели. Джейсон продрал глаза. – Дик? – спросил он хрипло. Тот ведь оставался у себя на диване... Ему что-то надо? Что-то случилось? Воспоминания? А ещё Джейсон отвык о того, что кто-то мог будить его по ночам и этому кому-то не пытались при этом сломать шею за попытку сделать то же самое с самим Джейсоном. – Мда? – Дик в неярком полумраке казался задумчивым, и рук не убрал, хотя больше и не прижимал, скорее, заинтересованно касался. – Что ты делаешь? – Ты же сказал, что мы были любовниками, да? – правая рука Дика скользнула снизу под футболку, медленно ползя вверх. – Так в чём проблема? Может, я чего и вспомню, как думаешь? – Дик вопросительно склонил голову к плечу, позволяя водопаду распущенных волос закрыть часть его лица. А потом резко бросился вперёд, полностью накрывая своим телом тело Джейсона, а губы губами. – Или ты не хочешь? – Дик отстранился через секунду, и Джейсону показалось, что его глаза смеются. – Хочу, – ответил он прежде, чем сам осознал. А осознав, не стал отказываться от своих слов. А какого, собственно, чёрта он должен? Они оба хотят этого, а секс, и правда, может быть достаточно ярким триггером для того, чтобы вызвать воспоминание. Что-нибудь хорошее, не всё же ужасы показывать. Дик явно считал так же, так что не стал больше ничего спрашивать и говорить и лишь с усердием принялся избавлять обоих от одежды, касаться, целовать. Сначала совершенно неловко, будто в первый раз, но уже спустя минуту его словно подменили, ну, или вкачали полный курс лучших казанов вселенной. Джейсону даже интересно было: это всё ещё память тела или новообретённые навыки? И вообще, он никогда не задумывался о том, как там дела обстоят с сексом в Лиге. Хранят целибат и всю энергию пускают в бой или трахаются как только захочется? Если трахаются, то испытывают ли хоть что-то или это просто ещё один способ заботиться о своём теле? И что было с Диком? Спал ли он с кем-нибудь? Трогал ли себя сам? И кого представлял? Может, был в его фантазиях отдалённо напоминающий его мальчишка? Вот так спокойно и воспринял мысль, что спал с подростком? А сейчас пришёл именно как на «терапию» или хочет именно секса? И секса ему просто хочется или именно с Джейсоном? Или потому что в Лиге нельзя было, а тут можно? Слишком много вопросов, на которые вряд ли кто ответит... в ближайшее время уж точно. А ещё Дик был совершенно не сдержан: кусался, царапался, словно пытался забраться внутрь, догрызться до костей и бьющегося сердца. Прекрасный, безумный, потерявшийся, самый желанный. От одних его поцелуев у Джейсона перехватывало дыхание. И нет, он не записался в монахи после смерти Дика, но всё, что было с того времени – именно что секс, просто секс с теми, на кого было плевать, кого можно было забыть на следующий день, и было всё равно. А с Диком было по-настоящему, с Диком хотелось быть, просто быть. Быть самим собой, хотелось отпустить себя и жить каждым мгновением. Хотелось, наконец, оттаять и позволить себе поверить в лучшее. Джейсон аккуратно перекатился и подмял под себя любовника, постарался сбавить темп. Касался губами как можно ласковее, оглаживал, а не вцеплялся. Тогда, годы назад это Дик всегда притормаживал, превращая секс в долгую изнурительную ласку, был всегда нежен. Джейсон часто злился, пытался вырываться, спровоцировать на что-то более грубое, резкое. Дик иногда срывался, но потом выглядел виноватым, а Джейсон тогда не понимал. Он фыркал и говорил, что не хрустальный, что ему от половины криминального мира Готэма прилетало, не рассыпется от пары новых синяков. Это потом уже понял, что Дик пытался его защитить, именно потому, что остальная жизнь Джейсона была насилием, пытался создать контраст, создать место, где больше нет боли, только что-то хорошее – удовольствие, нежность, безопасность. И теперь была очередь Джейсон учить этому Дика: показывать мир за пределами убийств и бесконечных схваток, напоминать, как это бывает. А ещё повторить что-то из того, что уже было, что-то из вереницы ночей, ярко отпечатавшихся в памяти. – Чшш, – прошептал он ему на ухо. – Не спеши, просто чувствуй, просто наслаждайся, не пытайся подчинить себе того, кто и так уже весь твой. Джейсон протянул руку к тумбочке, где находился один из «филиалов» его аптечки. Конечно, у него была там аптечка. А как ещё, когда ты периодически оказываешься в ранах, притаскиваешься в убежище без сил и уже не можешь встать с постели? И хотя знал он содержимое лучше своих пять пальцев, нашарил антибактерицидный гель только попытки с третьей – ситуация, сами понимаете. Затем Джейсон завёл смазанную руку себе за спину и с трудом протолкнул в себя палец. Ну да, с тех пор, как Дик погиб, Джейсон не стремился отдать кому-то контроль над собой, оказаться беззащитным перед кем-либо из многочисленных безликих любовниц или любовников. А сейчас он одновременно боролся с неподатливыми отвыкшими мышцами и пытался успокаивающе и медленно целоваться с Диком, усмирять того ласковыми касаниями, тот ведь до сих пор пытался взбрыкнуть, навязать жёсткий быстрый трах. Нет, не сейчас, может, потом, но сейчас что-нибудь хотя бы отдалённо напоминавшее то, что уже было когда-то. Переиграть один из многочисленных сюжетов, хотя бы в небольшой части деталей. – Ну же, расслабься, я сам всё сделаю, – продолжил шептать Джейсон, чувствуя, что будто норовистого жеребца под собой объезжает. Та же необузданная сила, дикость, желание сорваться с места в галоп, и только ласковые прикосновения, завязанные на уверенность в своих действиях, могут помочь установить связь, успокоить. Ещё было рано, ещё не удалось достаточно разработать вход, но ещё чуть-чуть и Дик точно вырвется, захотев всего и сразу. Он словно, и правда, все эти годы ни с кем не спал, и теперь вот, вырвавшись из под опеки Лиги, решил восполнить недостающее. Джейсон медленно опустился на чужой член, стараясь скрыть болезненное шипение и расслабить мышцы, так и стремящиеся вытолкнуть чужеродное тело. И только опустившись до конца, он позволил себе на секунду зажмуриться и замереть, привыкая вновь к чувству заполненности, полной раскрытости перед кем-то. Ну ничего, бывало и куда хуже, тем более, что это Дик, это, чёрт побери, Дик – до сих пор не верилось, что спустя пять лет он вновь сейчас с ним, можно и потерпеть. Тем более, что сам Дик, несмотря на свою нетерпеливость и порывистость, сейчас дал эту передышку, лишь крепче обхватил его бёдра руками, повёл ладонями выше, оглядывая, изучая, может, даже вспоминая. Пальцы прошлись по животу, лёгкими, почти щекочущими движениями под рёбрами, огладили спину, надавили, заставляя нагнуться ближе, запутались в волосах, мягко обняли шею, массируя у выпирающего позвонка. Одновременно намёк, что чуть что, шею будет свернуть легко, но и знак, что он этого делать не будет, что хочет быть аккуратным. Джейсон послушно приник в ещё одном поцелуе и первый раз качнул бёдрами, начиная, точнее, продолжая ловить кайф. Хорошо же, до безумия хорошо даже, а Дик с каждой секундой действовал всё увереннее, почти безошибочно находил самые чувствительные места, возможно, на чистых рефлексах. Надо же, и эти сохранились. Джейсон усмехнулся этой мысли и перешёл с касаниями губ ниже на шею, вырывая, наконец, довольный и какой-то удивлённый стон. Нет, кажется, Дика в Лиге всё же не особо баловали удовольствиями плоти, возможно, он где-то их видел, вот и пожелал тоже распробовать, урвать себе запретного плода. Джейсон слегка ускорил движения, наслаждаясь первыми бегущими по позвоночнику искрами удовольствия и покорно позволил Дику всё-таки уронить себя на спину, взяв контроль над движениями в свои руки. Только Джейсон всё равно крепко обнял его за талию ногами, притормаживая, заставляя придерживаться того же темпа, что и в начале. И сам гулял руками по чужому телу, заново запоминая расположение всех неровностей рубцов и шрамов, привыкая к такому забытому ощущению неторопливого ласкового удовольствия, наслаждения от того, что кто-то полностью забирает у тебя контроль и взамен делает тебе неописуемо хорошо. А ещё Джейсон смотрел, вот просто смотрел, когда отрывался от кружащих голову и лишающих воздуха поцелуев. Смотрел на Дика, на его липнущие ко лбу пряди и волосы, которые скрывали их обоих, как пологом. На потемневшие от желания глаза, на подрагивающие губы, распухшие от поцелуев и постоянных закусываний. На ходившую ходуном грудь от частых тяжёлых вздохов, на мышцы, так красиво и плавно перекатывающихся от каждого движения. Прекрасный, идеальный, наконец-то. Неописуемо красивый, когда не скрывается за щитами, когда настоящий, здесь и сейчас, когда просто желает и получает. И всё же, он изменился, не мог не измениться. Больно прихватывал зубами у шеи, оставляя следы, обхватывал руками и наваливался всем телом, будто боялся, что Джейсон сейчас куда-то сбежит, перестань его удерживать; и при этом был куда неувереннее, не в смысле, что не знал, куда деть конечности, нет, скорее, не до конца был уверен, что можно. Так что он то словно спрашивал разрешения, то, наоборот, будто в бой бросался, трогая сразу всей пятернёй быстро и даже грубо, пока не отбросили, не отняли. Глупый потерявшийся птенец. Джейсон каждый раз после этого лишь прижимался к его губам, старался показать, что всё хорошо, всё правильно, всё и так для него. И Джейсон не сказал бы, что такой Дик ему не нравился, наоборот. Было в нём что-то от дикого зверя: необузданное, первобытное, то, что заставляло уже самого забываться, цепляться за чужие плечи, потакать каждому собственническому рыку, подчиняться, ослаблять контроль над собой и над ситуацией. А ещё иногда провоцировать, взбрыкивать и получать своё «наказание» всё в тех же укусах, особо сильных толчках внутрь, от которых было одновременно больно и просто охуенно. Это было безумие, но такое прекрасное безумие, что после и умереть не жалко. И да, надо было бы всё-таки притормозить, заставить успокоиться, но и Джейсон, всё-таки, был не каменной глыбой, он и сам слишком изголодался, чтобы отказываться от такого. – Бля, если ты всё то время так умел, но типа меня щадил, я ж тебя лично прибью, – простонал Джейсон и получил ещё один укус в плечо. И он был готов поклясться, что уже этот до крови. Это должно было отрезвить, заставить хотя бы притормозить, перестать нарываться, но возымело совершенно противоположный эффект. Нет, Бэтмен был, всё же, прав – он конченный псих. Самый счастливый псих на свете. Дик же больше не отвлекался на порой прорывающиеся у Джейсона ругательства, стоны, слова, только трахал, не то чтобы грубо, но резко, глубоко, не давая возможности передохнуть. А ещё прижимал чужие руки к постели, лишал возможности двигаться. И Джейсон только и мог, что уже забыв и о воспоминаниях, и о всём возвышенном и важном, тихо материться сквозь зубы, дрожа от желания и пытаясь хотя бы просто потереться членом о чужой живот. Дик не позволял, слегка отстранялся каждый раз, а потом опять мстил укусами и теперь не более жёсткими толчками, а, наоборот, замирал на несколько секунд, ещё жёстче фиксируя партнёра, пока тот не начинал умоляюще скулить. И Джейсону за этот скулёж даже стыдно не было – для стыда в голове не осталось места, хотелось лишь ещё больше обжигающих движений и касаний, хотелось уже тупо и банально кончить и одновременно чтобы эта пытка не кончалась никогда, чтобы можно было вечность плавиться в стальных тисках сильных и знакомых рук и не думать больше никогда и ни о чём, чтобы в голове был только этот алый обжигающе-влажный дурман. И когда, наконец, нервы вспыхнули оргазмом, словно китайским фейерверком, Джейсон честно подумал, что вот она какая смерть – даже свет в конце туннеля виделся где-то. – Охуеть, – просипел он, как только сумел восстановить дыхание. Да уж, таким Дик ещё никогда не был, таким... доминантным, что ли? Это он таким образом забирает контроль после того, как его всю его сознательную жизнь обманывали и заставляли быть послушной собачкой Лиги? Или он всегда таким был, просто раньше воспитание, моральные принципы и прочее притормаживали истинную сущность? В любом случае: о-ху-еть! Дик же комментировать не стал, лишь обтёрся краем простыни и уставился в потолок, может, о чём-то думая, а может, просто приходя в себя. – А ты был меньше... – вдруг произнёс Дик после длительного молчания. – И коленки острые, больно в бока впивались.. И краснел забавно, когда инициативу проявлял... – Мне пятнадцать было, – фыркнул Джейсон и еле подавил желание тут же бросится Дику на шею – вспомнил же! Что-то вспомнил! Даже несмотря на то, что не удалось продолжить секс «как было раньше». – Ну да, – только и ответил Дик, да потянул на себя одеяло и отвернулся. Джейсон не стал больше ничего комментировать, но не смог удержаться, чтобы не обнять Дика со спины. Как же, чёрт побери, давно он не засыпал с кем-то рядом, не чувствовал чужое тепло, не погружался плавно в небытие, слушая чужое сердцебиение. – Он любил тебя, – Джейсон уже почти заснул, как услышал продолжение. – И жутко стыдился того, что хотел. Очень хотел. И стыдился. Считал, что портит тебя. Но очень любил, – слова Дика были тихими, почти бесцветными. Джейсон лишь прижался в ответ сильнее. И это вспомнил, не просто факт и событие, а что-то личное. Пусть и говорил от этого «он». Наверное, слишком рано, чтобы считать эти эмоции своими, слишком рано, чтобы ассоциировать себя с тем Диком, который любил и стыдился того, что желал. Но ничего, когда-нибудь это «он» превратиться в «я», стоит только запастись терпением. И конечно, Джейсон понимал, что Дик его любил, как иначе? Дик бы не стал спать с подростком просто из похоти. Давно уже Джейсон не спал так хорошо и не просыпался в таком прекрасном расположении духа. Было тепло, хорошо, тяжёлое уютное тело под боком. Чего ещё можно желать? – Доброе утро, – хриплым ото сна голосом произнёс Джейсон, заметив, что Дик уже не спит, а только рассматривает его, приподнявшись на локте. – А тогда красиво было, – словно в пустоту говорил он и глядел в никуда. – Солнце сквозь шторы пробивалось, и ты терялся среди широких простыней, под подушку прятался от лучей, когда те доставали до лица. И недовольно ворчал, когда тебе предлагали встать и позавтракать, шутливо пинался и как в кокон заворачивался в простыню... И Джейсон помнил, как тут не помнить? У них было слишком мало таких утр, когда они могли проснуться вдвоём, лениво валяться, а не бежать куда-нибудь по делам или не суетливо искать одежду, вспоминая, что Брюс может и заподозрить чего, если они будут постоянно на всю ночь и утро пропадать. И Дик теперь вспомнил. Кажется, после нескольких первых воспоминаний остальные стали проявляться легче, словно первые «пробоины» в стене ослабили её вовсе, и теперь от них бежали трещины, позволяя памяти потихоньку восстанавливаться. А вспомнил Дик, наверное, один из тех дней, когда Брюсу нужно было куда-то уехать на несколько дней или недель из Готэма, а Джейсона по какой-то причине взять не мог. И тогда Дик иногда забирал его к себе, мол, ну, может же старший брат присмотреть за младшим? Что в этом такого? И тогда можно было вот так проснуться в его постели и в его квартире, не думая о том, что их кто-то начнёт искать. А ещё, просыпаясь в особняке, чаще всего от будильника или Альфреда, раздвигающего шторы, Джейсон знал, что сейчас надо обязательно вставать, что-то делать, куда-то идти: на тренировки ли или в школу для богатеньких Готэмитов. И не отвертишься ведь – с Брюсом не забалуешь. А вот с Диком, пока тот ещё тоже сонный, разморенный, такой тёплый, обнимающий... Дика можно было отвлечь. И сейчас Джейсон сделал то же самое, что и в те хорошие деньки: перекатился на Дика, поймал его губы в поцелуе, прижался всем телом и потёрся об него, словно довольный мартовский кот. Сейчас не было ни полос света сквозь шторы (в этом укреплённом бункере с камерой вообще окон не было – "во избежание", так сказать), ни укоризненно смотрящего из угла школьного рюкзака, но был Дик, который довольно вздохнул, ответил на поцелуй, в ответ притёрся ближе, проводя по животу полувставшим членом, что-то одобрительно мурлыкнул на ухо и уверенно повалил на постель, прижимая к ней. Сейчас он был больше похож на прежнего себя: вёл себя неторопливо, спокойно, ластился, изучал касаниями, стараясь определить самые эффективные «кнопки», нажав на которые можно вызвать наиболее бурную реакцию. Он явно вчера ночью утолил свой первый голод по чужому телу и теперь вот спокойно наслаждался, смакуя вкус, а не проглатывая целиком. Или просто воспоминания подсказали, как тоже хорошо бывает, если не спешить, а растянуть процесс. Джейсон даже не знал, какая из линий поведения Дика ему больше нравится; в итоге пришёл к выводу, что... Зачем выбирать? Можно получать и то, и другое, а может, даже и ещё что-то столь же классное. Прекрасное утро прекрасного дня. Даже если Дик и не повезёт после этого Джейсона на своём мотоцикле в школу – если опоздание не будет уж слишком неприличным, – или же в кафе завтракать сладкими булочками с горьким кофе у Дика и горячим шоколадом у Джейсона. Хотя и это когда-нибудь приложится. Большую часть дня они валялись на диване и смотрели вдвоём Стартрек. Не тот новый, вышедший недавно, а самый первый сериал, что они любили вдвоём. Было хорошо вот так просто сидеть рядом и наслаждаться обществом друг друга, чем-то домашним, обыденным. И этого тоже Джейсон когда-то не понимал, ругался даже с Диком. Мол, у них и так не слишком много времени вдвоём, зачем его тратить на какую-то ерунду? И, опять же, понял потом: Дик старался дать ему хоть что-то из обычной жизни, вернуть хоть какой-то кусок детства, семьи. Глупый он, в общем, был тогда, одним словом – мальчишка. Мальчишка, который слишком стремился стать взрослым, а окружение этому только потакало, подбрасывая всё больше и больше недетских проблем. – Я вот никак понять не могу, – задумчиво произнёс Дик, когда очередная серия завершилась. – Вот что они не могут просто взять и потрахаться? Столько же проблем уйдёт... И что ты ржёшь? – Да нет, ничего, – Джейсон постарался успокоиться. – Просто обычно это я говорил, а ты смотрел на меня таким проникновенным отеческим взглядом, мол, совсем глупый этот мелкий и ничего не понимающий в великом и возвышенном! – Я был таким идиотом? – Нет, ты был просто очень сентиментальным и верил во всё чистое и непорочное. А я сразу знал, что Кирк со Споком должны трахаться! – Погоди, какие такие Кирк со Споком? Я говорил про Кирка и МакКоя! – Какого ещё МакКоя? Ты с какого дуба рухнул? МакКой – это заботливая мамаша. «Джим, не тяни в рот всякую инопланетную пакость!», «Джим, возвращайся из десанта к ужину!», «Джим, не стоило дразнить вулканца про раз в семь лет, мне же твою задницу лечить!», «Джим, я, чёрт побери доктор, а не ваш личный семейный психотерапевт! Перестань пытаться накормить Спока мясом!» Дик оглушительно рассмеялся, ярко и открыто. Джейсон и забыл даже, как скучал по этому смеху. И неужели так хорошо «терапия» действует, что Дик ожил и смеётся как прежде? Или просто Лига и смерть не смогли выбить всё прежнее и хорошее из прежнего Чудо-Мальчика? Последующие несколько дней казались Джейсону идиллией, уж после предыдущих пяти лет так точно. Они разговаривали с Диком обо всём на свете: Джейсон продолжал рассказывать о прошлом, как о своём, так и о его; они смотрели всякую глупость по телевизору, перепробовали всё из ближайших ресторанчиков, занимались сексом каждую ночь, а иногда и не только ночью. Дик, не так часто, как хотелось бы, но продолжал что-то вспоминать. И пусть это были даже не белые пятна в памяти, а просто белое полотно с пятнами воспоминаний, но начало же положено! Иногда, правда, шло всё не так гладко. Например, однажды Джейсон проснулся один, а нашёл Дика в ванной, где он с каким-то отчаянным выражением на лице заканчивал обкарнывать свои волосы, те уже были лишь чуть-чуть длиннее того, что носил Дик, будучи Робином. Сам же Дик сказал, что не хочет, чтобы они напоминали ему о том, что было в Лиге. Чем волосы были так связаны с Лигой, Джейсон не уточнял, он вообще не спрашивал о том, что там происходило – чувствовал, что ещё рано, а Дик сам расскажет, когда будет готов. Так что он лишь отобрал ножницы и постарался спасти хоть что-то, что осталось от причёски, хотя это всё равно потом напоминало художество безумного сюрреалиста. Иногда Дик вообще просто замирал на месте и не реагировал ни на что, может, вспоминал чего, а может, просто «подвисал», не в силах выдержать такого резкого слома в жизни. Хотя всё равно тенденция намечалась неплохая, а если бы всё было слишком идеально, то это бы точно означало, что проблем куда больше, чем кажется. Главное, верить в лучшее, и оно когда-нибудь наступит. Джейсон возвращался в бункер в приподнятом настроении. Он и уходить-то не особо хотел, но кое-какие дела требовали срочного и незамедлительного вмешательства, а ещё он зашёл за ещё одним возможным триггером в «терапии». Дика, правда, не обнаружилось ни перед телевизором, ни перед компьютером, ни даже в спальне, хотя обычно он был там – внял предупреждению о том, что лучше не показываться на улице – Бэтмен, да и Лига не дремлют. Сам ведь боялся, что его найдут и заставят заплатить за предательство. А нашёлся он... в лаборатории. И сразу набросился, как только Джейсон его обнаружил. – Что это ещё такое?! – он тыкнул пальцем в один из столов. – Э-э-э... Центрифуги? – не понял наезда Джейсон. – Я, что, идиот, по-твоему? Какого хрена ты тут делал?! Это мои анализы?! Ты заставил меня поверить, заставлял вспоминать, и я поверил в то, кто я, а сам ты не веришь?! Продолжаешь проверять?! – кажется, у Дика начиналась истерика. Ну да, его понять можно – слом личности и попытка выстроить старую-новую. Его заставили отречься от могущественных мира сего ради прошлого, постоянно находиться в четырёх стенах, когда рядом только сам Джейсон, а теперь ещё и показатель недоверия. Ну, для Дика они явно казались таковыми. – Верю, – твёрдо ответил Джейсон, не позволив себе даже усомниться. И это несмотря на то, что часть тестов он и не сделал. – Тогда почему?.. – Дик обвёл рукой лабораторию и образцы на столе. – Потому что, во-первых, я начал работать над ними с самого начала, когда ещё не мог поверить. Ты умер, Дик, а потом появился, не помнивший даже своего имени, не помнивший меня, конечно, я не смог сразу поверить. А во-вторых, когда-нибудь о тебе узнает Бэтмен, или нам придётся сказать ему. Он не я, он не успокоится, пока не разберёт тебя на части и не соберёт снова, потому что ему нужны факты, ему всегда они нужнее чувств. Тем более, что ни ты, ни я не знаем, как ты вообще вернулся с того света. Я ответил на твой вопрос? – Джейсон старался, чтобы его голос всё это время звучал ровно и чётко, даже немного жёстко, безэмоционально. Так, чтобы обозначить свою позицию с точки зрения логики, успокоить, а не превратить всё это в перепалку со взаимными обвинениями и даже дракой. – Прости, – лишь стушевался Дик. Джейсон в который раз дал себе мысленного пинка – надо было, всё же, ласковее. Дик пусть и старший, но, по сути, сейчас жизненного опыта у него только лет на пять, да и те в Лиге Теней, он же как ребёнок почти. – Хэй, всё хорошо, правда, – Джейсон притянул Дика к себе. Сам Дик ведь тоже, когда его младшему брату было плохо, старался поддержать подобным образом. – Ты – это ты, что бы не случилось. И... Я люблю тебя, – наконец выдохнул признание Джейсон, которое жгло его изнутри пять чёртовых лет. – Угу, – только и буркнул Дик в чужое плечо. – А что так невесело? – Нет, ничего. Просто думал, что это заставит меня вспомнить, а я не вспомнил... – И не вспомнишь, – фыркнул Джейсон. – Я тебе этого никогда ещё не говорил. – Почему? – Дик даже отстранился. – Сколько раз повторять, что мне было пятнадцать? Я был самоуверенным подростком-бунтарём, который только и делал, что боролся за свою независимость и пытался убедить самого себя, что трахаюсь с тобой не из-за высоких чувств, а потому что типа уже взрослый и имею права на взрослые удовольствия. – А ты?.. – Что? Опять же, мне было пятнадцать и я вырос на чёртовых готэмских улицах, как думаешь, я бы подпустил к себе абы кого? – Ну... – Баранки гну, блин. Пошли отсюда, – Джейсон практически потащил Дика за собой и ногой захлопнул дверь. Нафиг эту лабораторию, нафиг анализы, что бы они ни показали. Это его Дик, и плевать на всё остальное. В конце концов, если разобрать шкаф и заново собрать, это будет всё тот же шкаф; так и здесь: тело, рефлексы, память, эмоции – всё принадлежит Дику, а значит, это Дик и точка. – У меня для тебя кое-что есть, – Джейсон улыбнулся и уронил Дика на диван. – Закрой глаза и открой рот, Птичка. – Чего? И почему сразу «Птичка»? – Потому что Птичка. Робин, Найтвинг, даже в Лиге тебя обозвали птицей. Птичка по жизни, – хмыкнул Джейсон. – Птичка-Невеличка – Птичка-Дикки. – А ты тогда кто? – И я Птичка, – с лёгкостью подтвердил Джейсон. – Вот такие мы две Птички. И ты не отвлекайся, рот открой, кому говорю? И не подсматривай! Дик взглянул на Джейсона, будто тот идиот, но послушно прикрыл глаза. Джейсон зашуршал двумя пакетиками и вложил угощение прямо в рот. Дик довольно замычал. Боги, только он мог это есть с таким удовольствием. Солёный арахис, завёрнутый в сладкую вату. Говорил тогда, что это напоминает о цирке, что всё детство этим питался, не признавая другого десерта. – Ещё хочу! – тут же потребовал он. – Да забирай, – Джейсон вручил ему оба пакета и откинулся на диване, наблюдая, как Дик с жутко непристойным видом поглощает эту гадость. Да он в постели так довольно не стонал, как сейчас! И почему-то сейчас, когда Дик шуршал своей невозможной закуской, Джейсону показалось, что всё обязательно будет хорошо. Не может не быть. Дик здесь, Дик живой и здоровый, а даже если и не сможет вернуть себе все воспоминания, то ведь можно завести новые – не хуже. Конечно, надо будет когда-нибудь поставить в известность Бэтмена (всё равно ведь узнает – не получится же в четырёх стенах вечность сидеть), набить морду Лиге Теней, если попытается отобрать своего ассасина, пройти ещё через столь многое... Но Дик продолжал есть солёный арахис в сладкой вате, как много лет назад, и улыбался. А значит, что самое жуткое уже позади. Его Птичка возродилась из пепла. The End?