***
Знаете, для меня музыка немного большее, чем просто бессвязные звуки. Она для каждого играет какую – то роль в жизни. Но для меня она словно вторая мать. Я стал солистом группы My Chemical Romance. И знаете, почему? Знаете? Музыка стала для меня второй матерью. Ведь именно на сцене я переродился, стал тем, кем считал себя на протяжении многих лет. Я стал немного больше, чем просто музыкантом. Я стал настоящим человеком, ведь я достиг пика своей мечты. Как думаете, счастлив ли человек, когда его цель достигнута? На протяжении всей жизни я не верил, что такое возможно: все произошло очень быстро. Хотя раньше мне казалось, что время льется бесконечной рекой, у которой нет конца и края. Хотя, так оно и есть. Но время, когда ты по – настоящему счастлив, летит слишком быстро. Это закон жизни: страдать всегда ты будешь больше, чем получишь настоящего, человеческого счастья. Но я думаю, жизнь была бы скучной, если бы там было все, как в сказке. Это реальность, детка! Джера́рд Артур Уэй
Думаю, вы понимаете чувства гитариста, в чьем сердце бьется ритм всей группы. И как же мне приятно лить музыку, дарит ее. Это по - настоящему прекрасное чувство. Я по жизни был эгоистом. Я всегда завидовал и ненавидел людей, которые жили лучше меня. Сейчас же я очень жалею, что так поступал. Какой смысл завидовать им. В это время лучше заняться собственной жизнью, собственными желаниями. Думая всю жизнь о достижениях других, ты не заметишь, как пролетит твоя короткая жизнь. И лучше прожить ее с удовольствием, сделав все, что планировали. А жить, раз за разом переполняя свой организм звуками любимого инструмента, звуками собственного голоса, души, идеально для меня. Это моя жизнь и я проживу ее так, как считаю нужным! Фрэнк Айеро
***
- Что скажешь, красный извращенец? - Фрэнки, как всегда удивляясь новым контрактам, которые все приносит им их молоденькая девушка - менеджер, тряс бумагами над головой злого солиста, уставшего и пытающегося отдохнуть. Эх, это ребячество уже начинает бесить! - Ты же знаешь, что я всегда говорю насчет этих жалких бумажек. Пусть летят в общую кучу хлама, которая находится на столике. И да, я сразу скажу тебе, малыш, я не люблю ролевые игры. - Он резко схватил веселящего парня за рубашку и придвинул его ближе, наблюдая, как лицо музыканта сначала покрывает слабый румянец, а затем глаза загораются злостью. - Еще одна кличка, и мы увидим, кто же станет жертвой красного извращенца. Ты знаешь, что я говорю на полном серьезе. Выбитый из колеи гитарист лишь отшатнулся от дивана, когда руки Джерарда отпустили его. В воспоминаниях сразу же стали всплывать их многочисленные концерты и поцелуи на сцене. Раньше Фрэнк думал, что все это - их фишка,которая помогает поддерживать популярность. Но сейчас ему показалось, что эти его слова не были сказаны просто так. Злость вскипела в венах, слова сами вырвались наружу. - Да черт тебя дери, ты меня воспринимаешь за проститутку? А не пойти бы тебе...- разгневанный гитарист хотел продолжить, но рука, закрывшая его рот стала препятствием для слов. - Для тебя, малыш, все что угодно.- Джерард сказал это с таким наслаждением и азартом на чувствительное ушко парня, офигевшего от поворота событий. - Только если меня, как ты выразился, будет драть черт, то кто же отымеет тебя? Если честно, Фрэнк, я устал. Может, расслабимся вместе?- Он усмехнулся, все сильнее притягивая готового сгореть со стыда парня. - Я тебе не малыш,- он убрал руки друга. - Блин, хватит прикалываться. Ты достал со своими гейскими замашками.- Он нашел в себе силы посмотреть прямо в глаза оппоненту. И знаете,что он в них увидел? Желание. Собравшись выйти из гримерной, Фрэнк уже развернулся по направлению к двери, но... Резко разворачивая гитариста на себя, Джерард прижимает его к стенке, грубо, и в этот раз насильно целуя в губы. Все ближе... Он хочет его всего слишком долго. Слишком долго ему приходилось сдерживать желание овладеть приятелем. Для него это было, словно вкусить запретный плод. Но как известно, он слишком сладок, а значить слишком желанный. - Ну как? Вот тебе доказательства, что это не шутка.- Он шепчет ему эти слова в уже слегка припухшие губы, разрывая поцелуй. Он больше не сопротивляется. Ответом послужил последующий поцелуй, немного робкий, не такой страстный, как прежде. Но он был таковым лишь доли секунды, во время которых до Джерарда дошло, что Фрэнк сам поцеловал его. И это ненашутку раззадорило его мысли, расшевелило его чувства и разбудило тайные желания. Поцелуи все жарче, одежды все меньше... Они любовались своими телами, любили друг друга, все больше пересекая границу с названием "друзья". Завтра может случится все, что угодно. Ведь за ними могут сейчас наблюдать, в любую секунду могут ворваться репортеры, или их вовсе застукают внезапно вернувшиеся музыканты. Да и плевать, они живут здесь и сейчас, плевать, что будет дальше. Они находятся здесь и сейчас, они живут и любят друг друга сейчас, а что будет потом покажет время. Внезапно вспыхнувшее желание, горячие тела и осознание того, что все здравые мысли куда - то пропали, уступая место животному инстинкту,- все это еще больше пьянит, раскаляет кровь в венах, умоляет поддаться желаю. Джерард грубо срывает последние части гардероба с их жаждущих близости тел. Фрэнк уже не понимает, где он находится, но словно на автомате он тянется к таким нужным ему губам сейчас. Если бы час назад ему кто - нибудь сказал, что он захочет заняться сексом с другом - идиотом в гримерке, на полу, он точно убил бы этого сумасшедшего. Но жажда поцелуя, внезапно накатившая на растерявшегося парня, отдалась в его теле дрожью. - Кто - то боится,- своим игривым, голосом проговорил Джерард. Это заявление застало врасплох Фрэнка. Он шумно сглотнул. - Кто тебе сказал, что я боюсь. Просто ты уверен, что мы правильно поступаем? - он смотрел в эти глаза, затуманенные желанием, и ждал ответа на такой волнующий вопрос, который, пожалуй, станет последней преградой на пересечении границы дозволенного. - Я уверен, что мы поступает неправильно,- он провел ладонями по телу вдоль кубиков пресса,- но разве не в этом весь кайф? Горячий поцелуй, горячие тела и мысли лишь об утолении жажды. Жажды чужого тела, дыхания, стонов. Они сильно желали друг друга... Одно мгновение. Секунда. И они едины. И эти многочисленные татуировки теперь кажутся не глупыми рисунками. Провести по ним рукой, получив стон. Далее двинуться в родинке на шее: поцеловав ее, оставить рядом с ней свою метку. Затем яростно схватить робкого партнера за ягодицы. В такие моменты многим кажется, что вокруг никого нет, и они не исключение. Все дальше, глубже, жарче. Все горячее, слаще, приятнее. Все извращеннее... Он не останавливался, врываясь в его тело в большим упорством, срывая все новые стоны с немного сухих губ. Наслаждение. Мелкие волны наслаждения нарастали с огромной скоростью и давали понять любовникам, что скоро они достигнут пика наслаждения. Терпкий запах наполнил всю комнату. Этот запах, он дурманил, манил. Он убивал остатки сознания, которые пытались завладеть на доли секунды разумом двух парней, двух "больше чем друзей". Теперь это будет звучать именно так. И они не против. Страсть, овладевшая Фрэнком, взяла над ним вверх. Нахлынувшая смелость, чуток хитрости и вот, теперь он доминирует. Удивление у оппонента и еще большее удивление у самого Фрэнка. Но сил останавливаться не было. Только желание, только жажда необычного чувства. - Да ты осмелел,- Джерард нагло улыбнулся,- но, все же эта роль сегодня моя. Только я могу властвовать над тобой. "Эти слова, ну зачем делать свой голос настолько сексуальным. Чертов извращенец. " Мгновение. Секунда. И одновременный стон обоих отразился эхом от стен комнаты. Дрожь, приятная дрожь наполнила каждый уголок тел музыкантов. Шумные вздохи, капли пота с накаченных, подтянутых тел и улыбки на лицах довольных, уставших музыкантов. И все таки это так приятно. Развалившись на полу, хрипло выдыхая, они смотрели на друг друга. Это непонятное чувство, оно прекрасно. Эти волны по всему телу разносили такую приятную разрядку для всех напряженных до крайностей частей тела. Они просто прекрасны. Джерард резко навис над Фрэнком. Его дыхание опалило шею, на которой остались многочисленные метки этого горячего вечера. Молчание. Слышен лишь стук циферблатной стрелки часов. Они молчат. Смотрят друг на друга, на многочисленные засосы и царапины, на опухшие губы, в глаза. Но первым тишину нарушил Джерард. Он не вынес этой давящей на уши тишины и спокойствия из - за своего дикого, необузданного характера. Он приближался все ближе к Фрэнку. Лицом к лицу, губами к губам, глазами к глазам. - Может, повторим?