Дрейф чёрной бабочки

«…С великим прискорбием сообщаю тебе, - значилось в письме дальше. - что я не смог защитить Масаки, последнюю Эхьт квинси среди способных на роды женщин нашего рода. Я не смог остановить её и позволил пустому заразить её своей кровью. Изменения начались очень быстро, Оливер и Катагири ничего не смогли с этим поделать, мне очень жаль. Я покидаю свой дом, потому что понимаю, что не достоин больше здесь жить. Катагири последовала за мной. Она готова исполнить свой долг перед кланом, как связанная со мной Гемишт квинси, и стать хоть и неполноценной, но всё же заменой утраченной Масаки. Мне кажется, что сейчас я начинаю на самом деле понимать, что чувствовала все эти годы Канае. Знаешь, я очень благодарен ей за это, даже несмотря на то, что она по-прежнему принимает это, как должное. Надеюсь, когда-нибудь я покажу тебе наших детей. Когда почувствую, что готов их завести, само собой. Пока же, не пытайся более отыскать меня и образумить. Утратив Масаки, я больше не хочу думать ни о чём. Хотя бы какое-то время. Надеюсь, Катагири поможет мне с этой задачей. Извинись от моего имени перед дядей Колином и остальными Бастербайнами, перед бабушками Ло и Венериной, перед Странфордами, Габриэлли, Лоттами и Гельдхильдами. Перед всеми оставшимися квинси, фамилий которых я не смог вспомнить, за то, что Исида Рюкен погубил их всех… Прощай, мама. Рюкен». Не в силах больше стоять на ногах, она медленно и тяжело опустилась на первое кресло. - Рюкен… - она перечитала каждую строку, каждую буковку, каждый завиток крючковатого почерка сына. – Ты не можешь, - очень тихо прошептала она письму, – не можешь… Ветер ворвался в неплотно закрытую дверь, поднимая вверх облако тяжёлой пыли. «Глупец, - руки женщины дрожали. – Глупец… » *** - Простите меня, - повзрослевшая уже Катагири быстро зажигала свечи с помощью маленькой карманной зажигалки, - я, кажется, совсем уже замоталась, - виновато улыбнулась она своему супругу. Рюкен томно вздохнул. Пусть Канае и отучилась звать его «юным господином», от обращения на «вы» он всё никак не мог её отучить. Сколько бы времени не прошло… «Я рад… Что, по крайней мере, сумел облегчить боль Канае, - часто думал он в такие моменты. – Она теперь… Всё чаще улыбается. Думаю, это лучшее, что я ещё мог сделать в этой жизни…» Катагири задёрнула занавески их нового дома и медленно повернулась к креслу, в котором сидел её обожаемый супруг. В глазах женщины отражался свет десятка свечей и непритворное обожание. - Вы… позволите мне? – она легонько потянула за шёлковый поясок вечернего платья и одним лишь движением руки вытащила его целиком из петлиц. Халат соскользнул с её узких плеч и упал к ногам, обнажая перед взглядом Рюкена что-то похабное, запретное, окончательно разбивающее образ той самой давно позабытой горничной с волосами, собранными в «ракушку» и вежливым покладистым голосом. Канае грациозно подплыла к креслу Исиды, танцуя в свете всех этих свечей, давая огню отражаться от своего живота и ягодиц. Словно она сама была огоньком. Очаровательно красивым огоньком с формами красивой женщины. Грудь её медленно коснулась лица Рюкена. Женщина обняла его своими тёплыми руками и прижала к себе, заставляя немного приподняться в своём сидячем положении. Катагири уселась на своего господина сверху, плотно прижавшись своей мягкой раскрытой промежностью к его чёрным облегающим брюкам и улыбнулась. Плотная ткань соприкоснулась с хрупкой розовой плотью, под бледной кожей Канае заставляя ту сладко поёжиться в объятьях любимого и несильно укусить его за шею, чтобы позорно не застонать от первых же секунд её с ним близости. Это было далеко не первым «соприкосновением» бывших хозяина и служанки, но Катагири, подстёгиваемая долгими ожиданиями его плоти в прошлом, всегда была чересчур чувствительной рядом с Рю. Её соски постоянно твердели от одного дыхания мастера на них, а лоно извергало смазку уже после третьего-четвёртого толчка сверху или сзади. Лучше всего сзади, последний вариант заводил женщину гораздо сильнее, чем всё остальное. Но Канае могла хоть немного сдерживаться только в такой позе, возвышаясь над Рюкеном, седлая его сверху и координируя свои движения самостоятельно. Женщина почти вслепую разобралась с широким кожаным ремнём Рюкена, расстегнула пуговицу на его штанах и «раскрыла» замочек, находящийся под ней. Ловкие руки былой служанки извлекли член Исиды наружу и, подразнив его засовыванием под кожу пальчиков, поставили его прямо рядом со своим впалым животиком. Женщина дышала очень глубоко: - Давайте сделаем это вместе, - возбуждённо прошептала она. То место на спущенных штанах Рюкена, где сидела сейчас Канае, было уже насквозь промокшим от её смазки. И пусть они пока что даже не целовались, глубокое пятно всё равно пропиталось сквозь ткани и просочилось к ногам мужчины. - Иди ко мне, - тихо сказал Рюкен. Протянув вперёд свои руки, он взял супругу под попу, немного приподнял её и подтянул поближе. Порыскав рукой внизу, Канае подхватила возбуждённый член квинси и направила его прямо в себя. Мужчина опустил Катагири вниз и медленно, сочно завладел ею, «протыкая» своим острым членом толстую плёночку из смазки, образовавшуюся между ног Гемишт. Женщина опустилась совсем низко, вобрав в себя всю длину бывшего господина, и застонала. Жар расползся по её влагалищу, одаривая недотрогу совершенно незабываемыми, как в первый раз, ощущениями полёта. Катагири снова обняла супруга за плечи и, уперевшись ногами в обивку кресла, начала быстро двигать тазом, поднимая и опуская его навстречу незабываемым сладким ощущениям… *** А где-то далеко, внутри здания недавно открывшейся клиники Куросаки, Масаки, обзавёвшаяся за долгое время широкой грудью и длинными мягкими волосами, радостно стонала, подгибая у стены дрожащие коленки: - Ну-у-у, ты так только щекочешь меня, а не трахаешь! – подзадоривала она своего партнёра, наседающего на её мокрую киску со спины и засовывающего в неё свой член так глубоко что глубже, казалось, было уже и нельзя. – Я не люблю, когда меня щекочут! – она сильно наклонилась и оттопырила попу, принимая упор у стены на полностью вытянутых руках. Ветер за окном копошился в кронах деревьев. Ветки стучали по стеклу, словно осуждая квинси за такое распутство. После ухода из дома Рюкена и помолвки с бывшим шинигами, секса в её жизни стало действительно до неприличия много. И последние годы школы, и колледж… Всё это было наполнено жирной спермой у неё на лице, которую она, впрочем, умело прятала от подруг, прикрывая носовым платком и сохраняя за собой ложный статус «старой девы». Временами ей казалось, что в момент отсутствия ласки у неё на шее начинало зудеть то место, где когда-то открылась дыра. Будто бы создание в её душе по-прежнему жило и дышало, и лишь её собственные регулярные оргазмы усыпляли его и давали Масаки пожить спокойно. Отчасти даже сам Урахара подтверждал эти её догадки, поэтому Куросаки не пыталась противиться этим чувствам. Просто жила, как есть и не думала о последствиях. - Шлюшка… - он в сердцах хлопнул её по заду, заставляя бледную кожу чуть ниже спины Масаки быстро покраснеть. - Полнейшая, - Куросаки облизала губки и отвела попу ещё дальше, ожидая получить ещё несколько бодрящих шлепков от Мистера. – Всеми щелями шлюшка… Ишшин продолжал трахать свою невесту, раздвигая ей ягодицы своими широкими руками и искусственно расширяя половую щель, добавляя женщине удовольствия «на выходе». Со временем он совсем перестал жалеть её в постели, быстро осознав, что женился на вполне приспосабливающейся в этой области особе, жаждущей, к тому же, эксперимента и даже немного склонной к мазохизму. Что ж, это, по крайней мере, вязалось с её игривой натурой ничуть не повзрослевшей школьницы… За всё время, что Шиба провёл вместе с ней, он ни разу не пожалел об Обществе Душ, которое так просто оставил по велению сердца. Теперь он будет с этой женщиной, пока в один прекрасный день смерть не заберёт их обоих. А до тех пор… Он сильно прижался к партнёрше сзади, буквально вдавливая её худенькое тело в стену, и продолжил свои монотонные движения у неё внутри: - Люблю тебя, Масаки. - негромко сказал он, не сбавляя темпу. - Дурачок… - она лишь только тихонько улыбнулась, похлопав старательного мужчину по волосатой ноге. – Мог бы сказать что-то более извращённое… А затем она тоненько взвизгнула и выплеснула наружу струйку бодрой смазки, прежде чем сползти вдоль стены с тяжёлым дыханием. *** - Ещё! Ещё! – кричала Катагири, теряя всяческое самообладание. Её роскошные волосы растрепались от слишком сильных движений, а ногти всковырнули обивку кресла и немного просочились вовнутрь. - Канае… - томно шептал Исида. Хлюпанье в ложбинке горничной становилось громким и возбуждающим. Каждый раз, когда женщина насаживалась на партнёра, из неё выливалось всё больше и больше жидкости. Промокшая в смазке киска стала невероятно скользкой и чувствительной к каждому сантиметру. Член Рюкена сильно растягивал её, полируя женщину изнутри. Катагири пыхтела и жмурилась, всеми силами отодвигая ветра оргазма, переворачивающие её внутренности и заставляющие течь, как самая настоящая шлюха. - Рюкен… Милый… Да! Её интимные мышцы окончательно сдались и выплеснули все остатки смазки прочь из лона Канае. Женщину изогнуло вдохновляющим порывом оргазма, а затем она соскользнула с пениса Рюкена и устало опустилась к нему в объятья. Никогда прежде она не чувствовала себя настолько мокрой и настолько счастливой одновременно… *** Мир… Вернул себе своё спокойствие? *** - П… Папа. - кто-то тихонько позвал его. Урахара медленно поднял глаза от блестящего резервуара, до краёв наполненного чьей-то реяцу. Темнокожая девочка с густыми фиолетовыми кудряшками медленно указала на дверь. – Она снова пришла… - А! Масаки-сан! – весело улыбнулся Киске, – Как там поживает малыш Ичиго и близняшки? Они хорошо себя чувствуют? А Ишшин? Он уже вернулся из своей командировки? Софи, будь любезна, иди в свою комнату, - коротко приказал он мулатке, – Ну? – он махнул рукой, зазывая гостью войти в магазин, а не стоять на пороге. - Стало быть, настало время наших с вами процедур? - Хватит уже говорить об этом с таким лицом. - голос женщины был немного раздосадован. Так же, как и всякий раз, когда приходила пора делать это здесь. – Ты же знаешь, как неудобно творить такие вещи, Киске! Куросаки немного покраснела и сделала свой шаг вперёд.