Каждую ночь ей снился Он...

Пустой коридор государственного учреждения... Пустой и страшный... Вдох. Выдох. От неё требовалось только отнести никому не нужный отчёт в другой отдел... и всё, можно идти домой. Выполнив задуманное, на одном из безлюдных этажей девушка решила подойти к окну, чтобы взглянуть на ночной мегаполис. Машины, люди... отсюда видны лишь неясные огоньки, словно жуки, снующие в разных направлениях. Как это возможно: быть одиноким в густонаселённом городе? Будто, чем больше людей вокруг тебя, тем сильнее закручивается узел неприкаянности внутри. Одна... одна... совсем одна... Линда глубоко вздохнула. Внезапно она ощутила неясное движение позади себя. И в ту же секунду тело вжали в холодное стекло, запястья оказались в тисках чужих рук, а ухо и шею с правой стороны опалило горячее дыхание. Раздался хриплый мужской голос, от которого внутри всё перевернулось, а тело тут же непроизвольно задрожало от неестественного в этой ситуации возбуждения:       — Не оборачивайся! — потому что она попыталась дёрнуться и обернуться. — Будешь хорошо себя вести, даже получишь удовольствие, я обещаю. Что-то в этом вкрадчивом тоне говорило о грозящей опасности, но тело, чёрт бы его побрал, откликнулось томлением: оно уже поверило, клюнуло на сладкую наживку, на незатейливую ложь. Линда ощутила, как соски заныли, а между ног стало влажно, и, казалось, чувствительность тела усилилась в несколько раз. Она досадливо поджала губы, потому что привыкла контролировать свою жизнь и желания, считая потворство последним недостойным мыслящего человека. Всегда жила по правилам социума и пользовалась заготовленными «болванками», всегда стремилась быть как все. А то, что происходило сейчас, было своего рода вызовом её убеждениям. Но тело предало, а ситуацию она совершенно не контролировала. Тем временем незнакомец отпустил её руки, продолжая вжимать в толстое стекло панорамного окна. Большие мужские ладони скользнули под строгого покроя юбку, вздёргивая дорогую ткань на талию, а потом не церемонясь спустились по животу вниз. Ловким рукам ничего не стоило пробраться под тонкую полоску трусиков, скрывающую влажные складки. Пробежался пальцами, растёр влагу, и тело завибрировало от желания. Линда до боли закусила нижнюю губу и с трудом удержалась от стона.       — Какая влажная... жаждущая... — смешок. Этот нахал над ней насмехается! Линда рванулась что есть сил, но не тут-то было: руки вновь зажали в тиски, а голос незнакомца стал злым.       — Не смей, иначе пожалеешь! Давай без глупостей, или мне придётся сделать тебе больно! — но потом голос стал мягче и вкрадчивее, сладким, словно патока. — Мы же не хотим сделать нашей девочке больно? Линда отрицательно помотала головой.       — Умница. Руки уже чувствовали свободу, но сердце всё равно колотилось как бешеное. «Во что ты вляпалась, Линда?! Как же тебя угораздило нарваться в пустых министерских коридорах на насильника?!» Сон закончился внезапно. Снова. Саднящие, жаждущие складочки её женственности требовательно ныли, жалуясь хозяйке на свою неудовлетворённость. Только этого не хватало! Линда, приподнявшаяся в момент пробуждения на локтях, бухнулась снова на подушку, бездумно вперившись в потолок. Эти сны измотали вконец. Сколько они ей снились? Месяц? Два? Наверное, около двух. Всегда заканчиваясь чуть позже предыдущего, выдавая события по капле, неизменно оставляя в состоянии, близком к невменяемому. Иногда казалось, будь рядом даже самая захудалая, но озабоченная особь мужского пола, и Линда, не раздумывая, бросилась бы на неё. Становилось мерзко от одной мысли об этом, однако, стоило признать истину: если сны не прекратятся, то, вполне возможно, границы и сдерживающие пока что факторы могут потерять свою значимость и обрушиться на её бедную голову подобно цунами. И тогда, вероятно, останутся лишь инстинкты и желание получить, наконец, удовлетворение, погасить незатухающий пожар, утолить жажду. Да-да, жажду! Может быть, она зря так себя насиловала? Может, стоило просто сдаться? Нашла бы какого-нибудь парня и... Вот только где? В своих безумных снах она явно работала, и вроде даже в каком-то министерстве, но в реальности ничего этого не было. Ей двадцать один, но она уже почти год нигде не работала, да и не хотела. Родители, видимо, в последней, но трепетной надежде купили дочурке квартиру в центре деловой части Сити. Неужели они и правда считали, что это заставит её пересмотреть свои приоритеты, заинтересует жужжащей суетой? Старые связи разорваны, общаться просто не с кем. А если... Да, Кёрк ей даже нравился. Линда рванула на себя тонкую пластину коммуникатора, сиротливо лежавшего на стеклянной прикроватной полочке, и, набрав в поиске нужное имя, послала сигнал соединения со своим вполне вероятным спасителем. Треньканье в динамике прекратилось, и раздался приятный мужской голос:       — Привет, Линда. Как ты? — без предисловий спросил Кёрк.       — Ещё хранишь мой номер? — провокационно ответила вопросом на вопрос Линда.       — Храню. Ну что тут скажешь? Девушка считала, что это она идёт сдаваться на волю злосчастной судьбе, решившей расправиться с ней самым грязным способом, а оказалось, сдаваться будут ей. Принять чужую жертву, если она не нужна, очень тяжело. Будто вешаешь на себя кучу обязательств, которые придётся неминуемо выполнять, а так не хочется. Зато появляется острое желание сбежать, пожелав добровольной жертве всего наилучшего.       — Давай встретимся? — Линда с трудом удержалась от того, чтобы не закончить разговор. Дискомфорт от ноющих сосков быстро вернул в реальность. — Через час, у тебя... Кёрк не медлил с ответом ни секунды. Согласился. Конечно, он согласился! Кто же из парней, в здравом уме и рассудке, откажется от встречи с давно желаемой девушкой, которая почти открытым текстом намекнула на трах? Линда отложила коммуникатор и поморщилась от досады. Трах. Откуда взялось это ужасное слово?       — Трах-бах-тара-рах… — дурачилась девушка, хотя и понимала: если людям так нравится выдумывать идиотские определения своим действиям, то пусть с этим и живут. В конце концов, «трахнуться» звучало даже немного лучше, чем, например, «заняться любовью» или «заняться сексом». Тело вновь напомнило о себе. Чёрт, да успокойся же ты! Совсем скоро будет в твоём полном распоряжении молодой симпатичный парень, способный воплотить в реальность так страстно желаемое! Противно, как же противно, вот только всё внутри отреагировало всплеском желания. Как же это возможно? Мысли о предстоящем вызвали отвращение, а тело обрадовалось, словно маленький неразумный ребёнок, пуская слюни, разве что не гугукая. Спустя несколько часов Линда, вернувшаяся от Кёрка, разочарованно, прямо в одежде, плюхнулась на мягкую кровать и откинулась на спину. Лёжа изучая потолок, она пыталась понять, что с ней происходит. Нет, ну правда, жизнь была говном, а стала просто отхожим местом. Она ведь столько усилий приложила, чтобы уговорить себя не отказываться от встречи с Кёрком. И что? Да ничего! Полный… идиотизм! Как только парень прикоснулся, её чуть не вывернуло от отвращения. Тело вдруг мгновенно остыло, будто не оно несколько минут назад горело желанием осуществить самые постыдные фантазии. Как будто ничего и не было. Какое-то время Линда позволяла себя лапать, а потом просто сбежала от ничего не понимающего парня. Но стоило ей уйти, и вновь заныли соски, а половые губы настолько увлажнились, что даже слегка хлюпали при ходьбе. Девушка расплакалась от бессилия. Что, чёрт подери, происходит?! В отчаянии она вскочила и стала срывать с себя одежду, а потом голая снова легла на кровать, распластавшись на прохладной шёлковой простыне. Давясь слезами, Линда потянулась руками к изнывающему непонятным желанием половому органу. Да, половому органу! Без пошловатых определений гораздо проще! При соприкосновении она застонала от охватившей истомы. Как же хорошо... и как стыдно! Ощущая себя течной сукой, Линда снова растёрла влагу, сочившуюся из неё, по воспалённым от желания губкам. Последний раз она мастурбировала лет в пятнадцать. Тогда, на пике оргазма, в комнату неожиданно вошла мать и после секундного замешательства начала истошно орать. Линда плохо помнила тот день. Просто сладкий плен первого в её жизни оргазма внезапно прервался жгучей болью от пощёчины. Потом на всё ещё продолжавшее содрогаться тело посыпались удары, а в голове отозвались гулом проклятия матери: «Шлюха... течная сука... как ты могла? Будешь страдать... вставлю так... сука... забудешь, как блудить... потаскуха... грязное отродье... вся в отца!» Картинки прошлого навязчиво замелькали перед внутренним взором, подсовывая самые постыдные моменты той отвратительной сцены, но Линда только крепче сжала зубы и зажмурилась, надеясь хоть таким образом отделаться от воспоминаний. Не помогло: они стали только ярче. Почувствовав странное головокружение, девушка резко открыла глаза и чуть не заорала от ужаса. Она стояла в уже знакомом тёмном министерском коридоре и смотрела в то самое панорамное окно. С трудом сдержавшись, кинула взгляд вниз, на своё тело, с облегчением отметив, что не голая, а одета в строгий деловой костюм из своего повторяющегося сна. Чёрт, но это означало… Линда даже не вздрогнула, когда позади себя услышала знакомое до боли дыхание, а потом и монолог, который была способна при необходимости повторить без запинки. Она реагировала вяло, заторможенно совершая привычные движения, с трепетом ожидая, на чём же в этот раз закончится сон.       — Мы же не хотим сделать нашей девочке больно? Линда послушно помотала головой.       — Умница. Почувствовав свободу, она не торопилась проявлять инициативу, а незнакомец вдруг резко ввёл во влагалище два своих довольно длинных пальца. От неожиданности Линда вновь попыталась вырваться, но только сильнее насадилась на них. К её ужасу, дыхание сбилось, всё внутри затрепетало, а разгорячённое тело охватила истома, и, не в силах больше контролировать свои реакции, она протяжно застонала.       — Да... — отозвался мужчина ответным стоном и ускорил темп. — Ну же, отпусти себя, дай волю! И, будто ей требовалось его разрешение, Линда отбросила все страхи, следуя за своим желанием, покоряясь необходимости быть той самой течной сукой, которую так презирала её мать. Пора прекратить притворяться! Она такая, какая есть! Впервые Линда не желала, чтобы сон заканчивался. Мужчина вынул свои пальцы и рванул тонкую полоску трусиков на себя. Без всякого сопротивления ткань лопнула, а потом Линда почувствовала, как твёрдый от эрекции член потёрся о влажные складки её половых губ. Тело само толкнулось навстречу, впуская в себя чужую плоть. Дальше всё произошло так стремительно, что девушка потеряла нить реальности. Для неё существовали только ритм и собственные ощущения. Когда мощный оргазм сотряс всё тело, она погрузилась в странное состояние, в котором не было мыслей, провокационных вопросов, не было и оценок, навязанных прошлым или матерью. В момент, когда Линда меньше всего ожидала, незнакомец резко развернул её к себе лицом. Мелькнула вялая мысль о том, что она даже не заметила, когда тот успел вынуть член из неё. Глаза были всё ещё устало прикрыты. Разглядывать своего любовника совсем не хотелось.       — Посмотри на меня, — властный тон заставил подчиниться. То, что Линда увидела, заронило сомнение в собственной адекватности. Перед ней стоял высокий, спору нет, красивый полуголый мужчина... с рогами.       — Ох... — словарный запас и умственные способности упали ниже... Ниже чего они там могут упасть? Похоже, контроль над телом так и не вернулся полностью, потому что рот непроизвольно открылся. — Ты кто? Поразившее равномерным золотистым загаром Нечто нахально улыбнулось и тряхнуло гривой обалденных тёмных волос, ниспадавших до плеч, но промолчало. Позёр! Линда мысленно закатила глаза. Она терпеть таких не могла. Её просто воротило от моделей-супер-мачо, напоминавших самовлюблённых нарциссов, то и дело ищущих восторженные взгляды окружающих, дабы убедиться в собственной неотразимости. «Обласканный солнцем» тут же нахмурился и обиженно выпятил полную нижнюю губу: видимо, реакция была явно не той, которую он ожидал. А потом запыхтел, ну прям как найденный Линдой когда-то в детстве маленький ёжик. Абсурдность ситуации ударила со всей неотвратимостью, на какую способен этот маразматический мир. Пугающий сон, изводивший два месяца, закончился тем, что её трахнуло вот Это?! Откуда-то из глубины о себе заявил зарождающийся истерический смех, но не успела Линда дать ему волю, как внешность мужчины изменилась. Перед ней стоял… Ангел? Если бы крепкие руки не поддерживали обессиленное тело, она рухнула бы на пол самым нелепым образом. Нет, ну это уже перебор! Трах с демоном ещё можно объяснить их натурой, жаждущей соблазнять. Но с Ангелом?! Линда уже открыла рот, чтобы выразить своё возмущение, как Нечто заговорило, в насмешку меняя свои обличия:       — Я могу принять любой образ. Просто в твоём понимании именно так выглядит соблазнитель. Будь ты лесбиянкой, я бы предстал перед тобой женщиной. Через мгновение Линду в своих объятиях держала сексуальная брюнетка, непомерно выпирающая грудь которой теперь тёрлась об неё. Девушка попыталась оттолкнуть модельку, но та вдруг заговорила мужским голосом, чем просто ввела в ступор:       — Что же милее твоему сердцу... и не только ему? Линда сглотнула и зажмурилась, не в силах лицезреть брюнетку со всеми её прелестями, да ещё так близко.       — Обратно... — просипела она. — Давай обратно. Если подумать, с рогами даже ничего... Тебе идёт. Руки снова стали мужскими, и Линда осторожно приоткрыла глаза, страшась увидеть что похуже. Надо же, скажи ей кто раньше, что от демонического вида мужчины можно испытывать облегчение, покрутила бы пальцем у виска или позвонила куда следует. А теперь ничего, так даже дышалось легче.       — Так кто ты? — продолжая разглядывать обнимавшее её чудо природы (или кто там его создал), спросила девушка, с трудом сдерживая любопытство. Отчего-то захотелось ухватить максимум от этого странного сна, так похожего на реальность. От явно оценивающего взгляда ей стало не по себе. Линда фыркнула, отгоняя неловкость, но всё равно покраснела. Досадуя на себя, так чутко реагирующую на провокационные взгляды «всяких там», уставилась на мужчину в ожидании ответа.       — Это неважно. Вот так: коротко и ясно! Замечательный ответ, ни на что не отвечающий!       — Почему я здесь и зачем?       — До тебя было не достучаться. Эта лазейка открыла самый короткий путь.       — Какая ещё лазейка? — Линда нахмурилась в попытке понять, о чём собственно речь.       — Секс и твоё неприятие его, связанное с тем днём, когда твоя мать так бурно отреагировала, обнаружив свою дочь за непотребным, как она считала, занятием. Узел прошлого — это всегда напряжение, блок, разрушить который можно, только перейдя запретную черту. Боялась бы ты высоты, пришлось бы прыгать с небоскрёба. Линда непонимающе уставилась на собеседника.       — Но зачем? Он по-доброму улыбнулся, а потом отстранился. Девушка автоматически кинула взгляд вниз, готовясь привести себя в порядок, но... она стояла при полном параде, костюм разве что не блестел. Незнакомец тем временем потянул её за руку в соседний коридор, ведущий в темноту. Безропотно последовав за ним, Линда пыталась найти логическое объяснение всему произошедшему, но разум, кажется, помахал ручкой, взяв бессрочный отпуск. Не думать, совсем не думать! Потом как-нибудь подумает... если сможет. Если вообще отсюда выберется. Взгляд почему-то упал на мускулистую спину, маячившую впереди, а потом ниже, туда, где перекатывающиеся при движении ягодичные мышцы были скрыты подозрительно тонкой тряпочкой. Линда нервно сглотнула и поспешила смотреть в более безопасном направлении. Дожила, её теперь что, рогатые мужики привлекают?! Тьфу! В этот момент мужчина остановился перед дверью, на которой не было ручки, и отодвинулся, давая своей спутнице возможность встать рядом.       — Открой! Линда посмотрела на него с сомнением, всем своим видом давая понять, что была лучшего мнения о его умственных способностях.       — А самому никак? Рогатый только ухмыльнулся.       — Эту и другие двери можешь открыть только ты. Линда недоверчиво зыркнула на мужчину, а потом дотронулась пальцами до двери, которая тут же распахнулась. Обомлев от удивления, она вошла в ярко освещённую комнату, посередине которой сидела спиной к двери девушка с вьющимися непослушными волосами неопределённого цвета. «Мышиный цвет, как говаривала мать», — вспомнила Линда, обходя незнакомку по кругу, чтобы увидеть лицо. На той была смирительная рубашка такого же кипельно-белого цвета, как и всё вокруг. Длинные рукава опоясывали тонкую фигурку, образуя жёсткий узел на спине. Незнакомка сидела, поджав под себя голые ноги, и раскачивалась подобно маятнику. Жёсткая ткань тёрлась о тело, почему-то скрипя, и Линде почудился звук, издаваемый старинными часами, которые она, учась в школе, видела на уроке истории. Тик-так, тик-так. Пустой взгляд сумасшедшей совсем не удивил, но глаза и черты лица были такими знакомыми. Линда судорожно силилась вспомнить, откуда знает эту девушку. Отчего-то сердце забилось в груди, как бешеное, стало трудно дышать. Что?! И тут узнавание накрыло с головой. Линда видела себя, связанную, с ужасными, криво обстриженными волосами и пустым взглядом серых глаз. Невозможно! Тик-так, тик-так. Линда резко обернулась к мужчине, но тот так понимающе улыбнулся, что слова застряли в глотке. И вновь он потянул её к стене, в которой уже появилась следующая дверь. Всё повторилось: касание, открывшаяся дверь и... палата. За их спинами вновь выросла стена, но Линда этого уже не видела: она уставилась на больничную кровать, на которой лежало её тело, обвитое какими-то трубками. Странного вида машина пыхтела в такт поднимающейся грудной клетке, а небольшой монитор, стоящий рядом, противно попискивал. Вид трубки, торчащей изо рта, заставил девушку сглотнуть, потому что она на самом деле ощутила неприятное давление. Рядом с кроватью сидела мать, с таким потухшим взглядом, что стало страшно. Линда машинально обратила внимание, что обручального кольца нет. Почему его нет?       — Она тебя не видит. Во взгляде девушки вспыхнуло раздражение.       — Может, пришло время всё объяснить? Рогатый пожал плечами.       — Может. Спрашивай! «Да что же это такое?! Он издевается, что ли?!» Её спутник только ухмыльнулся, а Линда глубоко вздохнула, решив не ссориться — всё равно без толку. Она и сама начала о многом догадываться.       — Почему мы здесь и где были до этого?       — Твоя жизнь в Сити — это Лимб, место для неприкаянных душ. Министерство — тьма в тебе, которой ты страшишься. Комната с сумасшедшей — твоя тюрьма, куда сама себя загнала ненужными ограничениями. А здесь — реальная ты, находящаяся в коме уже без малого год.       — Что произошло?       — Авария, — равнодушный ответ царапнул по сердцу.       — Кто ты?       — Неужели непонятно?       — Подсознание? Собеседник кивнул.       — Но почему с рогами? Он досадливо поморщился и ответил:       — Да что ты привязалась к этим рогам?! Сказал же, могу быть любым! А этот образ ты изначально выбрала сама, видимо, интуитивно понимая, что надо принять себя такой, какая есть, со всеми плохими и хорошими качествами. И да, есть в тебе, как и в других людях, чертовщинка!       — Но ты мужчина, — выдала очевидное Линда, не в силах осмыслить всё и сразу.       — И что?       — Но я-то девушка.       — И что? Разве станет для тебя новостью, что в каждом живёт женское и мужское начало? Свою женскую суть ты давно приняла, а мужскую до сих пор отвергаешь. Так что смирись.       — Дальше-то что? — ощущение скорой развязки не покидало Линду, и она разве что не пританцовывала от нетерпения.       — Проснёшься... если захочешь. В этот момент мать встала и, погладив дочь по щеке, покинула палату, но почти сразу туда зашёл... Кёрк. Он присел на стул, на котором только что сидела мать девушки. От удивления у Линды, стоящей рядом с кроватью, брови поползли вверх. И чего он тут забыл? Рогатый вдруг довольно грубо подтолкнул её ближе к кровати.       — Давай, хватит уже тянуть кота за хвост! Линда занервничала, не понимая, чего тот, собственно, от неё хочет. Мужчина нетерпеливо фыркнул и снова подтолкнул. Девушка сделала несколько неловких шагов.       — Ты не можешь просто сказать? — раздражённо выкрикнула она. В этот момент тело на кровати вздрогнуло. Запиликали аппараты, призванные, по всей видимости, сообщать о любом изменении состояния больной. Линда с ужасом и затаённым любопытством наблюдала, как Кёрк вскочил и нажал кнопку вызова, как почти сразу вбежали медсестра и врач. Парня выгнали, чтобы не мешался. Тело продолжало содрогаться, а губы уже начинали синеть.       — Что происходит? — не поворачиваясь к спутнику, спросила она.       — Умираешь, — сухо ответил тот. Линда тут же обернулась к нему.       — Что? Почему? Мужчина пожал плечами.       — Откуда мне знать? Спроси лучше себя, почему ты не хочешь проснуться. Девушка испуганно посмотрела на него, а потом вновь на совершающих реанимационные действия медиков.       — Я... Я не знаю, — выдохнула она. — Я хочу, наверное, но потом мне вдруг кажется, что меня там никто не ждёт. Мужчина фыркнул.       — Ну да, именно поэтому твоя мать просидела год у твоей постели, приходя сюда каждый день, без выходных, а этот парень...       — А что он?       — Он тоже ждал. Любит он тебя, дуру, наверное, потому что сам тоже дурак. Так что возвращайся, и вас будет двое. Составите друг другу компанию, чтобы скучно не было.       — Почему это мы дураки? — с обидой спросила Линда. Как-то досадно выслушивать про себя такое от рогатого мужика.       — Да потому что один молча любит, ждёт и надеется, что краля придёт к нему сама в розовых панталончиках. А ты дура, потому что не смогла пережить один-единственный постыдный момент в своей жизни. Подчинила произошедшему всё, даже мысли и желания. Ещё будут вопросы? Решай уж поскорей! Или пойдём, я провожу тебя дальше.       — Дальше?       — Туда, откуда в эту жизнь ты уже вернуться не сможешь. Там будет что-то иное.       — Иное?       — Да, иное. Ты что, разговаривать разучилась? — раздражённо спросил мужчина. Линда будто ожила. Не отрывая взгляда от монитора, транслирующего теперь прямую линию её сердцебиения, она в отчаянии выкрикнула:       — Я хочу, хочу вернуться!       — Так иди! — облегчённо выдохнул мужчина и подтолкнул её к кровати. Линда почувствовала, что падает в пустоту, но ей было всё равно. Через мгновение осознала, что лежит, но тело какое-то вялое, будто чужое. Горло сдавливало от напряжения, лёгкие горели. Когда тошнота от присутствия дыхательной трубки стала невыносимой, она потянулась рукой в попытке вытащить уже ненужное, но её остановила суетящаяся рядом медсестра.       — Линда. Линда, вы меня слышите? — трубку убрали, но разговаривать всё ещё не представлялось возможным, горло нещадно саднило. — Моргните, если слышите и понимаете мою речь! Яркий свет, направленный в глаза, ослепил, но Линда заставила себя моргнуть, чтобы они оставили её в покое. Помогло. Отстали. В какой-то миг в палате воцарилась благодатная тишина: дыхательный аппарат был отключён, только монитор попискивал в такт пульсу. Медики ещё что-то проверили, а потом, наконец, удалились, разрешив войти матери и Кёрку. Надо же, это так не похоже на неё — впустить кого-то чужого в личную жизнь семьи! Почему она разрешила парню присутствовать? Но глаза матери лихорадочно блестели, она гладила тонкую руку дочери, безвольно лежащую поверх покрывала. Сил шевелиться не было, а мимика вообще стала чем-то недоступным. Казалось, мышцы лица стянула плёнка, не давая выразить простейшую радость от пробуждения и встречи с матерью.       — Ты молчи, тебе пока рано. Потом, всё потом. Мы ещё поговорим. Обязательно… — сквозь слёзы приговаривала мать, продолжая поглаживать руку своей девочки. Когда Линда не без труда перевела взгляд на Кёрка, всё ещё силясь понять, какого чёрта он тут забыл, мать как-то странно засуетилась:       — Линда, доченька. Ты ведь знакома с Кёрком? Это он тебя спас... Ну тогда, сразу после аварии. Если бы не он, ты... — напряжение и стресс дали о себе знать, и мать разрыдалась. Кёрк успокаивающе погладил женщину по спине, а потом мягко притянул в свои объятия. Удивительно, но она подчинилась. Парень молча ждал, пока женщина успокоится, но взгляд его не отрывался от лица Линды. Было в этом взгляде что-то такое личное и важное, что девушке стало не по себе. Так на неё никто и никогда не смотрел. В груди потеплело. Что там говорил этот Рогатый? Два дурака? Наверное, он прав. Кёрк всегда ей нравился, ещё со школы, но тот случай всё перевернул в её жизни. А ведь он сейчас здесь, с ней. Любит... Интересное ощущение от осознания, что тебя так любит мужчина. Спас. Ждал. Почему так тепло на душе? Глаза защипало. Не хватало ещё разрыдаться! А Кёрк всё смотрел, не отрывая взгляда... «Ну что же ты уставился своими невозможными глазищами, будто ждёшь от меня какого-то знака? Дам я тебе шанс, дам, не волнуйся!» А Кёрк вдруг счастливо улыбнулся, будто ему кто шепнул, что хотела, да не смогла сказать любимая.