Подарок Чужого

Они говорили, что я размяк. Убил императрицу и сразу стал сдавать позицию за позицией. Что ж, может и так. Мне плевать. Я был почти уверен в том, что изменился. Думал, что со смертью Джессамины Колдуин, я, наконец, прозрел, но это не так. Предательство Лерк все расставило по своим местам. Я не изменился и не размяк, я просто опустел. Прежний я убил бы наглую девчонку, новый я — простил бы ее, но я прогнал Билли из Дануолла. Она, как хороший ассасин, испарилась так, будто ее никогда и не было. Исчезла из города и моей памяти. А я не почувствовал ничего. Не вчера ведь родился все-таки. О том, что никому нельзя верить я знал ещё задолго до предательства Билли, и до моей встречи с Чужим тоже. Я не подпускал близко к себе даже тех, кого сам создал из грязи. Тех, кого сам воспитал. А таких было всего двое. Обе предали меня. Одна раньше, другая позже, но результат один. Теперь Билли покинула город, а Дженни... Нет, Дженни все ещё была где-то рядом. Я чувствовал это. Они с Лерк были совершенно разными. Билли умела и любила убивать и делала это превосходно. Дженни умела скрываться как никто другой. Убивать она не любила, но все равно выполняла мои приказы. Её работа — искусство. Все всегда выглядело как несчастный случай. Кто-то подавился, кто-то подвыпил и свалился с балкона, кому-то на голову со стены упал тяжеленный щит с гербом. Дженни не пачкала руки в крови. Она ходила тихо и старалась быть незаметной. Трусиха. Боялась абсолютно всего, но больше смерти и пыток, девочка боялась только меня. Её серые глаза всегда следили за мной, чем бы девчонка ни занималась. Я не причинил бы ей вреда, но одна мысль не давала Дженни покоя: я МОГ убить её. Чужой бы её побрал, но я был единственным. Слишком быстрая, слишком осторожная, слишком тихая и незаметная, она исчезла так, как умеют только лучшие из нас. Я ждал её с задания. Вести о смерти жертвы уже разлетелись по округе, но Дженни все ещё не возвращалась в наше убежище. Она никогда не опаздывала. Боялась разозлить меня. Я не сразу понял, в чем дело. Сначала отправился искать свою ученицу, наплевав на все дела. Перевернул город вверх дном и не обнаружил даже следа. Только потом пришло осознание, что наша тихоня предала меня. Сбежала. Казалось, что её и вовсе не существовало, но я все ещё чувствовал на себе настороженный взгляд серых глаз. Будто она все так же опасалась, что я найду и убью её. Может и убил бы. Раньше я не прощал предательства. Ей повезло. Поступил заказ на императрицу, а затем все завертелось слишком быстро, чтобы искать беглецов. Лерк, Дилайла, Корво, Чужой. Я не понимал, как выжил во всем этом, а главное зачем. Знал только, что моя ученица где-то рядом. Иногда я чувствовал, как она хочет убить меня. Сделать это, чтобы избавиться от страха раз и навсегда. Однако затем, словно из ниоткуда мне приходила помощь. Стражники вдруг оборачивались на непонятный звук, когда вот-вот уже могли заметить меня. Мины, которые я не замечал, не взрывались под моими ногами, потому что оказывались обезвреженными. Целебный эликсир Соколова, появлявшийся под рукой во времена, когда приходилось совсем уж плохо. Дженни помогала мне. Почти все время. И я чуть ли ни физически ощущал её ненависть к себе за эту помощь. Теперь, когда уже почти ничего не имело значения, Дженни оставалась единственным, что связывало меня с Дануоллом. Я отпустил Билли и теперь мне нужно было отпустить и её. Конечно же, девчонка поняла, что я ищу ее. Она гоняла меня по городу как обезумевшего пса, заставляя по сто раз проверять одни и те же места. Я же не отступал. Знал, что ей надоест это раньше, чем мне. Плевать, что Дженни умеет прятаться. Главное, что я умею искать. Мы встретились поздно ночью. Я не знаю, чей это был дом и кто жил в нем, но присутствие Дженни почувствовал сразу. Она ждала меня. Комната утопала в мягком полумраке. Свет тлеющих в камине углей едва выхватывал из темноты маленький хрупкий силуэт. Девушка стояла ко мне спиной. Я видел, как она напряжена. — Ты сделаешь это быстро или хочешь, чтобы я помучилась? — спросила она тихо. Голос мягкий, как и раньше, вкрадчивый, приятный ласкает слух. Я промолчал. — Ты ждешь, что я попрошу прощения? Взгляд прикован к камину. На меня не смотрит. Дрожит. Я все ещё молчу. — Ты выслушаешь меня? — снова спрашивает она. — Говори, — разрешаю я. Почему-то в душе начинает закипать гнев. Я не знаю тому причины и сжимаю кулаки, чтобы сдержаться. — Я бы не бросила тебя, — произносит она едва слышно. — Веришь или нет, но я... Срывается. Поворачивается ко мне. Глаза темные как грозовые тучи, кожа бледная, тело напряжено. — Чужой нашел меня в тот день. Незадолго перед тем, как ты убил Джессамину. Я возвращалась с задания, когда нашла алтарь в одном из заброшенных домов. Амулеты, которые ты так любишь собирать, лежали там же. Сразу два. Я взяла их для тебя, но мир вокруг изменился. Ты знаешь, как это бывает. Все плывет перед глазами, в ушах шум, а потом ты видишь его. Сколько же всего он мне рассказал. Я знаю все, про таких, как ты... Снова срывается. — Таких как мы... Она снимает перчатку и показывает мне метку. Пальцы тонкие, ловкие, не привыкшие к оружию. Эти руки не раз накладывали мне швы и перевязывали раны. — Ты был его ассасином, Корво – его мстителем, Дилайла — его маленькой вестницей хаоса, ну а я... Замолкает. Больше не произносит ни слова. Молчит. Смотрит на меня. Хочу спросить, но язык не слушается. В горле пересохло. Кулаки сжаты до боли. — Предательница! — хриплю я. — Я никогда не предала бы тебя, если бы не появился Чужой. В этом нет логики. Ты ведь не молод. Гораздо старше меня, во всяком случае. Было гораздо проще дождаться твоей смерти, чем самой становиться её причиной… — И что же изменилось? Вижу удивление. Искреннее. — Он тебе не сказал? — Сказал что? — спрашиваю я. Терпение подходит к концу. Я готов дать волю гневу в любую секунду. — Я… я его последний подарок тебе, — произносит она. — Какого... Не могу говорить. Голос пропал окончательно. Дженни делает шаг навстречу мне. Потрепанный плащ ассасина, в котором она была, падает на пол. — Что ты делаешь? — не понимаю я. Её тело бесподобно. Гибкое, молодое, хрупкое. Я мог бы сломать её одной рукой. Кожа гладкая, словно светится изнутри. Длинные темные волосы волнами лежат на плечах. Серые глаза выжидающе смотрят. Что значит «подарок Чужого»? Она и так всегда была моей! — Я пыталась сбежать. Думала, что ты забудешь, но ты начал искать. Было глупо с моей стороны даже пытаться. Я ведь знала... Я твой подарок, возьми же меня, чего ты ждешь? Я не выдерживаю. В два шага преодолеваю разделявшее нас расстояние. Хватаю её за руку, чтобы больше не сбежала. Целую так, что становится больно губам. Она издает тихий стон. — Как, мать твою, ты посмела уйти?! — кричу я на нее. — Кто дал тебе такое право? — Ты бы все равно нашел меня. Я твой подарок... Я с силой сжимаю ее руку, заставляя почувствовать боль и замолчать. — Мне не нужны подачки от Чужого! Ты не мой подарок! Я взял тебя сам! Взял потому что захотел, а не потому, что этот ублюдок что-то там себе придумал! Прижимаю её бедра к своим. — Чувствуешь? Это не потому, что тебя подарили мне! Снова целую. Её мягкие губы постепенно становятся податливыми. Дженни отвечает мне. Мой язык проникает в её рот и я знаю, что ей это нравится. Свободной рукой она обнимает меня и ещё сильнее вжимается в мое тело. Контроль над собой постепенно возвращается. Гнев проходит. Я целую её тонкую шею и слышу, как Дженни выдохнув произносит моё имя. Она никогда не звала меня по имени. Останавливаюсь. — Скажи это ещё раз! — приказываю я. — Дауд, — снова зовет меня она. Чувствую, как её руки расстегивают на мне плащ. Там, где холодные пальцы касаются разгоряченной кожи, кажется, навсегда остаются шрамы. Боги, что я делаю? Я старше Дженни раза в два, я обучал её, я не должен её хотеть! Но сдержаться не получается. Я бросаю её на кровать, нависаю над ней, целую и по-прежнему крепко держу за руку, чтобы не сбежала. *** Мы лежим вместе. Угли в камине погасли. Дженни спит, прижавшись ко мне. Я смотрю в потолок. Не знаю зачем пришел сюда этой ночью. Я хотел отпустить её. Убив или пощадив, как Лерк, но главное – отпустить. Теперь я смотрю на нее. На белой коже запястья следы моих пальцев. Я не отпущу её никогда.