Черно-белые и цветные сны

Иногда так трудно дышать. Особенно когда еще только ранее-ранее утро призрачно касается закованного в бетон города, начиная прясть из тонких нитей будущий день. Крис глубоко вздыхает, словно пробует воздух на вкус и ощущает в душе полуночный свой груз. Все из-за кошмаров, что мучили ночью, все из-за страхов, что душили на протяжении девяти часов положенного ему сна. Его личность в этих снах была раскрошена на тысячу и еще миллион кусочков. Но утром он вернулся в этот мир, в одинокую и сонную квартиру, которая уже дорога ему, ведь так внезапно стала для него домом, с тех самых пор, когда вся жизнь закружилась и покатилась комом. К такому Крис не был готов, его душа не была. Она не выдержит такого сурового приговора, как бы ему не хотелось верить, будто он сильнее, чем думает. В сердце колючки, каждый стук, каждое чувство больно ранят жизненно важную мышцу, и колючки эти вовсе не от розы, которой порой его называют. Они застряли внутри отвратной занозой. Ночь укрыла его слезы, спрятала у себя внутри, в темноте, не давая прохода ни ему, ни тебе. Из них она сплела себе бусы, создала для него пугающие грезы. В реальности Крис не должен бояться, все совсем иначе. Здесь кто хочет, тот плачет. Но он не может позволить себе, ведь это тоже самое, что свернуть не на той тропе. Он хочет отчаянно верить, что все у него будет хорошо. Что в нем есть сила, что страхи все всегда переносила. Крис знает, что он не всесильный, такого не будет, судьба о нем никогда не забудет. На кровати сопит, накрывшись лишь пледом, существо, ставшее для Криса его личным небом. Он его смысл, его воздух, его души сладкий отзвук, чей вкус отныне так близок, вот тут, в паре метров. В прошлое выброшен жалкий огрызок тех ссор и преград, что встали у этих ребят. Этим утром Крис ждет рассвет, желая встретить первые лучи солнца, закрыть глаза и насладиться ими сполна. Он сводит тревоги на нет, благодаря сигарете в руке, чей дым от света перед восходом кажется седым. В руке телефон, что отсчитывает время до указанного по будильнику часа. Каждая секунда в далекой и непостижимой бесконечности растит свое семя. Он думает о жизни и смерти, осознавая, что с недавнего времени в голове у него развелись черти. Это все Тао, главный чертенок, ведущий там всех. А еще его вечные слова, от которых по вечерам у Криса болит голова. Парень просит обо всем и подряд, бросая иногда влюбленный свой взгляд. Ему интересно, какой любит Крис цвет, и сколько ему было лет, когда впервые он влюбился, а еще когда он последний раз стригся. Ему любопытно обо всем щебетать, о жизни хорошей подолгу мечтать. А Крис любит слушать и смотреть, приходится еще насильно с его фантазией куда-то в далекие мысли лететь. Вчера перед сном - по традиции это время для чая - они вечерние новости вместе встречали, сидели на полу, и Крис положил голову на колени ему. Усталые веки захотел он прикрыть, потому что за время работы про отдых успел он позабыть. Он трудится сутки, а то и по двое, ведь работа такая, где работаешь втрое. Усталость всегда забирает свое, вонзая в сознание свое острие. А Тао не выдержал, на ухо шепнул: — Я допил, — обычно его голос ласкает слух, но сейчас, когда все сознание уходило куда-то вглубь, до сладости не было дела. — Поздравляю, — огрызается Крис, зевая и показывая видом своим, что ему наплевать, он пытается все мешающее сну прочь отогнать. Даже с закрытыми глазами, он знает, что Тао надулся, и тогда Крис легонько руки его коснулся, чтобы парень не злился. — Что мне делать? — Не мешать мне спать, — и как бы не были нежны его прикосновения, в словах нет такого откровения. Молчание продлилось, Крис уже радовался, что возмущение Тао с усталостью любовника смирилось. Но тот просто обдумывал ответный свой ход на неохоту Криса вести разговоры. — Погадай мне. — Где? — Крис даже не сразу понял о чем это Тао и, подавив усталый свой стон, ответил почти невпопад. — Вот здесь, — он открывает глаза и видит улыбку юнца, такую родную и такую любимую, а взгляд поражает своей глубиною, несмотря на поведение детское, порой излишне уж дерзкое. — На гуще? — Крис смотрит на чашку. — Ага. И не отказаться ведь, злиться он будет. Ну же Крис, придумай хоть что-то, скорее ответь. Но в голову лезет совсем уж не то, что-то глупое, а что-то для понимания трудное. Очень уж въелась привычка считать, что Тао ребенок совсем, ведь постоянно создает он гору не взрослых проблем. — Ты будешь счастлив, — говорит он наконец, отставив чашку с чаинками на дне; еще чуть-чуть и Тао совсем не жилец. Так хочется поскорее оказаться во сне! — Со мной. Ни с кем больше. Уйдешь, тебя будет ждать суровое проклятье. Тао смеется, громко и честно, зарываясь ладонью в жестких от постоянного перекрашивания волосах. Он уже витает где-то в небесах, придумывая себе жизнь, мечты его в одно нереальное будущее слились. И Крису радостнее всего именно от того, что в этом воображаемом будущем, он не будет каким-то чудищем, он будет его неотъемлемой частью, ключом к заветному счастью. — Но а как же вещи насущные, — смех становится тише. — Например жаркий и страстный секс? Или кофе в постель? — Чтобы я тебе потом еще и на кофейной гуще гадал? — Ты пропустил пункт про секс. — Не пропустил, а умолчал. Ты сейчас слишком шумный и не заслуживаешь его. Тао легонько дергает одной ногой, отчего голова Криса на его коленях подскакивает, и тогда недовольный таким поворотом событий парень резко садится, на какие-то секунды ему уже совершенно не спится. Он притягивает Тао к себе, целует его, побеждая в искусственной борьбе. Поцелуй, как и обычно, горячий и сладкий, в нем утопают всегда без оглядки и Тао, и Крис, вдвоем им не страшно. Бояться больше нечего. Но Тао отнесся к нему так доверчиво, что ожидал продолжения банкета. Но Крис отстранился, как только вкусом мятно-чайных губ насладился. — Сладких снов, — он целует любовника в лоб, чтоб того до костей пробрал легкий, влюбленный озноб. Крис уходит из комнаты, оставляя о себе напоминание, у Тао жестоко прервано дыхание. На утро Крис думает об этом с улыбкой, отнюдь не считая вчерашнюю дрессировку ошибкой. Все правильно сделал, сказал, кто главнее. Пепел летит в консервную банку, в горле першит спозаранку. Он тихо проходит мимо кровати, где Тао витает во снах, видя свои сны в самых ярких цветах. У Криса не так, его кошмары всегда черно-белые, миры все до грустного серые. Но он не жалеет об этом, ведь есть рядом с ним тот, кто не стесняется хвастаться своим ярким светом. Предсказание сбудется, судьба тут уж точно не заблудится. Впервые на свете, черно-белые и яркие сны не ведут своей жестокой войны. Одни дрессируют другие, другие наполняют одни.