Голос твоего сердца

Ифань торопился обратно в город. Неясная тревога заставляла ускорять шаг. Намриэль не отставал, с беспокойством поглядывая на друга, который хмурился и покусывал губы. Впервые он видел подобное, и оттого волновался. Сердце болело, понимая, что Ифанириэль покинет лес вместе со своим человеком, и они могут больше не встретиться. Уже в городе Ифань остановился, схватившись за сердце, и словно слыша голос Тао, шептавший его имя. Ринувшись на этот зов, эльф очутился на площади у таверны. Около входа в небольшой переулок толпились люди, что-то крича и охая. Увидев эльфов, они расступились, позволяя пройти вперед. Заметив Тао, лежащего на земле с закрытыми глазами, увидев кровь, бегущую по лицу, неестественно вывернутую руку юноши, Намриэль тихо выдохнул. Ифань же склонил голову, прижимая руку к груди. Ладонь Намриэля, которую он положил на плечо друга, была сброшена. Подняв голову и в упор смотря на Брэда, сидящего на коленях рядом с Тао, эльф сжал руки в кулаки, что-то шепча. Фигура Ифаня засветилась белым, заставив людей в испуге отшатнуться в разные стороны. Голос эльфа звучал глухо, словно пронзал время и пространство. Намриэль, понимающий, что происходит, встал перед другом, заставляя его смотреть на себя. – Владыка, не стоит верить глазам, не удостоверившись, что они лгут. Пожалуйста, прислушайтесь к голосу сердца… Подняв лицо к небу, Ифань открыл рот в беззвучном крике, выплескивая боль и отчаяние, захлестнувшие душу. Мелким пятном в сердце появилась мысль о каре тем, кто посмел сотворить такое с Тао. Обволакивая сознание, разрастаясь, опутывая своими щупальцами все тело, тьма затягивала все глубже, нашептывая: убей, отомсти, причини боль… Призванный клинок приятно холодил правую руку, левую покалывала магия, рвущаяся на свободу. – Ифанириэль! – но зов проигнорировали, делая шаг вперед, видя впереди цель. – Фань… – еще шаг, и первый выплеск магии, когда неожиданно тихий и робкий голос Тао прозвучал ниоткуда и словно отовсюду. – Остановись… Ифань… – и он остановился, вглядываясь в пространство, видя призрачную фигуру своего любимого, который спешил к нему, протягивая руки. Позволив Намриэлю забрать клинок из ослабевших пальцев, Ифань опустился на колени рядом с Тао, приложив ладонь к его щеке и улавливая слабое подрагивание ресниц, как если бы юноша силился открыть глаза, но не мог. Не обращая внимания на собравшихся зевак, эльф поднял человека на руки, и направился к его дому. Там, опустив на кровать и проведя рукой над телом, сканируя повреждения, пропел, уменьшая боль. Отправив Намриэля к отцу за помощью, Ифань сварил отвар, ложечкой заливая его в рот любимого, не переставая петь заклинания, которые знал. Трандуил появился утром, сразу же подходя к юноше и склоняясь над ним. Его голос вплелся в пение сына, звуча более звонко, а сияние, исходившее из рук, было намного ярче, чем у Ифаня. – Боги милосердны, – вздохнул старший эльф, выпрямляясь и с мягкой улыбкой смотря на сына, – его собственная магия с нашей помощью излечила повреждения. – Но он до сих пор спит, – прошептал Ифань, склоняя голову и волосами отгораживая лицо от взгляда родителя. – В этом опасность магических сил, – снова смотря на больного, ответил Трандуил. – Он ушел по зову магии, которая защитила его. И чтобы вернуться, нужен весомый повод. Ты сам знаешь не хуже меня, что магия – весьма коварна и страшна. Да, она помогает своему носителю, она дает ему силы, но требует взамен слишком много… – Я принес клятву и не отступлюсь от своего выбора, – Ифань опустился на кровать рядом с Тао, обнимая его и словно защищая этим жестом от всего внешнего мира. – Ты был бы мудрым правителем, – горестно вздохнул старший эльф. – Время спешит слишком быстро, чтобы успеть запечатлеть взросление своего ребенка. И слишком медленно, когда ты должен отпустить его. Но такова наша судьба, и грех стенать и жаловаться на нее. Ты пробыл с нами намного дольше, чем будешь с ним, и пришла пора проводить тебя в путь. Время пришло, Ифанириэль. Знай, что двери Эрин Галена всегда открыты для тебя, сын мой! В любое время дня и ночи, пусть даже спустя многие людские годы, если тебе потребуется помощь, ты всегда найдешь ее. Лихолесье навечно остается твоим домом и домом твоего мужа. До встречи, мой мудрый мальчик! Сквозь дрему и сумрак Ифань слышал голос отца, который звучал все тише, а темнота вокруг становилась все гуще. Привыкнув к ней, мужчина смог различать силуэты мира, в котором скрылся от боли его любимый. «Тао», – пробный зов, но в ответ тишина. «Тао!» – и снова нет ответа. «Малыш, где ты?» Эльфу казалось, что переживаемые эмоции выжгут сердце в его груди – настолько стало жарко, невыносимо больно. Прижав руку и тут же отдернув, Ифань вглядывался в происходящее на его глазах волшебство: серебряные нити опутывали фигуру мужчины, создавая кокон, и убегая куда-то вдаль. Там, посреди непроглядной тьмы, ярким пламенем горел огонек в груди Тао, и такие же нити опутывали юношу. Свернувшись калачиком, обнимая себя, брюнет лежал на земле с закрытыми глазами, что-то шепча. «Тао…» – и на этот раз услышали, отреагировали, поднимая голову и смотря прямо на Ифаня. А тот просто протянул руку, продолжая звать. Поднявшись, юноша проследил взглядом соединявшие их нити, притронулся к груди, тут же отдергивая руку, словно обжегшись, и сделал робкий шаг навстречу. Как будто не верил, что пришли именно к нему, и нужен только он. Но чем дальше, тем уверенней шаги, и вот Тао окончательно срывается на бег, следуя притяжению, которое само ведет его к любимому эльфу. И объятия, в которые его ловят, такие родные и знакомые. Голос, шепчущий важные слова, успокаивает сомневающееся сердце, изгоняет мрачные мысли и метания, зовет за собой к свету… *** Открыв глаза, Тао некоторое время лежит, не шевелясь. Он помнит, что произошло в переулке, и ожидает боли. Но ее нет. Одно пробное движение, другое, тихий вздох, и руки ощупывают тело, которое должно, просто должно быть покалеченным. Смех, россыпью колокольчиков заполнивший тишину, заставил брюнета улыбнуться, идентифицируя владельца. Ифаниирэль. Сев на кровати и посмотрев на мужчину, расположившегося на кресло-качалке возле окна, Тао прищурился от дневного света, который мешал рассмотреть любимого. – Ифань, – надрывно, разом вспомнив сон, слишком реалистичный и оттого носивший звание «кошмара». – Боги милосердны, – ответный выдох, – они вернули тебя мне. Юноша наблюдал, как эльф поднимается и нерешительно подходит, не отводя глаз и оттого видя непонимание и шок в любимых глазах. – Волосы, – прошептал Тао, когда мужчина опустился на пол, положив голову на колени парню, – что… – Магия не прощает ошибок и с трудом расстается с тем, что принадлежит ей, – проговорил Ифань, вглядываясь в лицо юноши. – Это лишь малая часть того, что могло случиться. Сдерживая слезы, Тао перебирал некогда белоснежные волосы, теперь же ставшие чернее той темноты из сна. Проводя ладонью по лицу, он отмечал другие изменения: зрачки эльфа теперь как у обычного человека, исчезла «вековая мудрость», да и на лбу красуется непонятный шрам, похожий на какой-то символ. – Ты примешь меня таким? – спросил Ифань, поднимаясь и смотря на любимого. – Как я могу отказаться? – Тао резко встал, обнимая эльфа, но тут же застыл, видя свое отражение в зеркале. Белые, словно седые, волосы вместо черных. И такой же шрам, только его прикрывает челка. – Это цена за твое возвращение, – правильно истолковал Ифань молчание. – Теперь мы равны. – Почему? – Оба лишились магии, и оба смертны… Я не смогу больше услышать голосов природы, не смогу говорить с ней. Как и вечная жизнь, дар целительства тоже покинул мое тело. Ну а ты теперь не будешь видеть вещие сны, не сможешь знать судьбы людей. – Будет ложью, если скажу, что не рад этому, но ты… Как сможешь без всего этого? Эльфы живут связью с миром, а ты собственными руками оборвал эти нити… – Это мой выбор, – улыбнулся Ифань. – Пусть грусть будет бередить мое сердце, но взамен я приобрел сокровище, которое для меня бесценней всех привилегий лесного народа, ценней сильмариллов и намного полезней дара целителя. Ты разбудил мое сердце, разбередил память и не дал упасть во тьму. Если такова цена ради жизни с тобой, я без промедления заплатил ее. Я принес клятву и поэтому буду следовать по твоему пути, тенью или рядом – это решать тебе. – Рядом, – уткнувшись лбом в плечо эльфа, прошептал Тао. – Все это решено уже тогда, когда мы встретились. Вместе. Я не смогу без тебя, ты же знаешь. – Знаю, – обнимая и поглаживая спину, ответил Ифань. Эпилог Стоя в воротах и обернувшись, чтобы в последний раз увидеть город, в котором родился и в котором знал каждый камешек, Тао крепче сжал руку Ифаня, следуя за ним вперед, в будущее, оставляя позади прошлое. Тяжело было смотреть в глаза людям, которые столько лет приносили боль, трудно слышать от них слова извинений. Но эльф, стоящий позади и легко проводящий рукой по спине, поддерживая, успокаивал и давал почувствовать себя защищенным. Лишь только раз Тао ощутил его гнев – когда вперед вышли Брэд и Тайи, опустившиеся на колени и просящие прощения. Теперь уже юноше пришлось успокаивать своего любимого, который расслабился, только увидев запястье парня, украшенное эльфийскими рунами, которые словно бы впитывались в кожу, обжигая ее. Внешний облик Тао и эльфа стал неожиданностью для всех граждан, которые перешептывались, разглядывая пару, которая наконец-то прорвалась сквозь кольцо людей и направлялась к выходу из города. Дядя юноши, бросившись наперерез, вручил племяннику мешочек с деньгами, пробормотав, что это наследство, и тут же ретировался, сливаясь с толпой. И вот теперь, шагая по лесу, слушая его звуки, оба молчали. Тао наблюдал за Ифанем, который изредка прикасался к стволам деревьев, вслушиваясь в их гудение, уже не понимая этого языка. Хотя знал, что лес прочувствует в прикосновениях тоску и прощание, и передаст каждому кустику все, что им лично хотел сказать эльф. Видя тоску любимого, юноша сам проникался этим чувством. И остановился, когда они оказались около залива, в месте первой встречи. Смотря на воду, Тао погрузился в размышления, улыбаясь робкой и печальной улыбкой. Руки, обнявшие за талию и прижавшие к груди эльфа, осторожно погладили живот и сжали крепче, словно согревая. – Давай зайдем к родителям, я хочу попрощаться, прежде, чем мы уйдем из этих краев. – Да, – тихо ответил Тао, – давай. Но куда мы направимся потом? – Я знаю чудное место неподалеку от Серой гавани, – подарив поцелуй в макушку, ответил эльф. – Именно там я хочу провести с тобой все эпохи мира. – Ты забыл, что мы смертны? – хихикнул юноша, поежившись от того, что Ифань подул на шею. – Поэтому вряд ли проживем долго. – Мы построим собственную вечность, – пообещал эльф. – Построим мир, в котором время будет течь специально для нас, и будем наслаждаться каждой минутой, наблюдая, как осень сменяет зиму, как весна приходит на смену холоду, и как лето окрашивает природу красками. Мне не нужен будет никто в этом мире, кроме тебя и голоса твоего сердца. – Голос сердца, – протянул Тао, накрывая ладонями руки любимого. – Я слышу его настолько ярко, что не важны слова, которые ты произнесешь вслух. – А ведь я тоже слышу его, Фань, слышу твое сердце. С самого первого дня оно поет мне… – О чем? – О любви. Разве может сердце говорить нечто иное?