Я люблю ТЕБЯ, Джон

      - Господи, Шерлок, ты невозможен! Ты хоть когда-нибудь думаешь о других, прежде чем что-то сделать?!       Очередное законченное дело, и очередная ссора на Бейкер-стрит. Шерлок с безразличным видом лежит на диване, а Джон мечется перед ним, размахивая руками, бледный от едва сдерживаемого бешенства.       - Вы могли погибнуть! Девушка могла пострадать! Она могла потерять ребёнка, в конце-концов!       - Но ведь всё обошлось, разве нет?       - Обошлось? ОБОШЛОСЬ?!       Джон замер на месте, глядя на Шерлока так, словно готовился броситься и придушить его своими руками.       - Господи, да ты хоть сам себя слышишь?!       Шерлок закатил глаза и, поджав к груди колени, уткнулся носом в спинку дивана, уже оттуда глухо буркнув:       - Право слово, Джон, я не понимаю, чего ты от меня хочешь? Если бы я не бросился на преступника, он бы гарантированно вколол девушке препарат. Я усыпил его бдительность и спас заложницу, всё закончилось хорошо, так к чему теперь эти крики?       Джон за спиной с шумом втянул воздух для новой порции ругательств:       - Ну, знаешь… Это уже чересчур! Ты чёртов психопат!       - Социопат.       - …грёбаная машина! Ты ни о ком не думаешь, никого не любишь, ни о ком не заботишься! Тебе на всех плевать! Ты просто…ты…       Джон замолчал, явно подбирая слова для наиболее красочного определения опрометчивого поступка детектива. Шерлок тоскливо вздохнул. Это просто смешно! Джон должен был сейчас сидеть в своём кресле и с искренним восхищением на лице выслушивать рассказ Шерлока о том, как тот разгадал это дело. Вместо этого они тратили время на крики и ругань из-за того, что детектив с голыми руками бросился на преступника и успешно его обезоружил. Ну и что, что в руках у того был шприц с концентрированным раствором из доброго десятка наркотических препаратов? Никто же не пострадал! Так чего теперь попусту сотрясать воздух? Шерлок этого не понимал, но если уж Джону так хотелось, то пусть выкричится и успокоится, а потом они…       Глухой стон за спиной прервал его размышления. Не понимая, что происходит, Шерлок обернулся через плечо и увидел, как Джон, прижав к груди руку, согнулся пополам, широко раскрывая рот, как вытащенная на берег рыба. В расширенных глазах застыли испуг и растерянность. Шерлоку хватило десятой доли секунды, чтобы понять: что-то не так.       - Джон?       Его словно катапультой с дивана выкинуло. Путаясь в полах халата, он бросился к другу, подхватил под руки и бережно опустил на пол. Джон судорожно заглатывал ртом воздух, держась за грудь, и вот тут-то Шерлоку стало по-настоящему страшно. Он просто не понимал, что происходит. Джона ранили?       - Что? Джон, что? Что случилось?! Да не молчи же ты, чёрт, скажи что-нибудь!       - С…сер…       Он пытался выдохнуть слово непослушными губами, однако дыхания не хватало. Впрочем, Шерлок понял, и побледнел.       - Сердце? Сердечный приступ?!       Джон слабо дёрнул головой. Кровь отхлынула от его лица, и покрывшаяся мелкими бисеринками пота кожа по цвету напоминала сырой мел. Руки судорожно цеплялись за грудь, словно пытались добраться до строптивого органа, так неожиданно вышедшего из-под контроля.       - Так… Так, сейчас!       Шерлок с ужасом ощутил, как его самого охватывает паника. Одно дело, когда ты смотришь на смерть других людей, и совсем другое, когда твой друг корчится от боли у тебя на руках, а счёт времени идёт на секунды.       Руки сами неосознанно взлетели к вискам. В голове замелькали обрывки статей из медицинских справочников.       …позвонить в скорую…       горизонтальное положение…       нитроглицерин…       - Да! Конечно! Я сейчас! Джон, подожди, я сейчас!       Шерлок вскочил и бросился в ванную, одновременно вытаскивая телефон и набирая номер скорой. По пути он крепко приложился бедром об угол стола, но почти не заметил этого, лихорадочно диктуя адрес. В ванной Шерлок распахнул медицинский шкафчик и просто скидывал ненужные лекарства на пол и в раковину, пока не обнаружил нитроглицерин, и валерьянку в качестве успокоительного. Память смутно подсказала, что при сердечном приступе для больного крайне важен покой.       Вернувшись обратно в гостиную, он мгновенно оценил обстановку: Джон пока так и не потерял сознание, что не могло не обнадёживать, однако явно был близок к этому. Он лежал спокойно, часто, тяжело дыша, но панический ужас в расширенных и потемневших до черноты голубых глазах заставил Шерлока содрогнуться. Джона не так-то легко напугать, но сейчас он был испуган до смерти, оказавшись беспомощным пленником собственного тела.       - Всё в порядке, Джон. Я здесь. Сейчас, - Шерлок быстро опустился рядом с другом, уложил его себе на колени, сунул в рот таблетку нитроглицерина, взял за запястье, считая пульс. Влажные и холодные пальцы Джона мёртвой хваткой вцепились в его руку.       - Ш-шер…       - Тихо, Джон, не говори ничего. Тебе нельзя беспокоиться. Я вызвал скорую, они скоро будут здесь.       Шерлок встревоженно вглядывался в мертвенно-бледное лицо друга.       - Расслабься, Джон, успокойся. Глубоко дыши. Тебе нужно успокоиться. Валерьянка нужна? Я её принёс на всякий случай.       - Ш-шерлок.       - Что?!       Джон растянул губы в слабой усмешке и хрипло выдохнул:       - Ты…сам…усп-покойся.       - Что?       Шерлок растеряно смотрел на Джона, не понимая, о чём он, а доктор зашёлся хриплым, захлёбывающимся кашлем, в котором детектив с трудом идентифицировал смех.       - Джон, ты…ты что? Ты…смеёшься?       Джон кивнул. Нитроглицерин подействовал, и ему явно стало легче. Он смотрел на Шерлока и смеялся, и детектив почувствовал, как болезненный узел тревоги в груди развязывается, а нахлынувшая паника, затопившая и спутавшая тонкие настройки его разума, уходит, сменяясь возмущением и недоумением.       - У тебя сердечный приступ, я тебя с того света вытаскиваю, а ты смеёшься? И кто из нас после этого псих?!       Джон не ответил, продолжая смеяться, и губы Шерлока неконтролируемо растянулись в ответной улыбке.       Под окнами пронзительно завыли сирены скорой помощи.

***

      Уже позже, в больнице, сидя рядом с кроватью уснувшего Джона и вглядываясь в его измученное лицо, Шерлок наконец-то смог обдумать произошедшее и понять, что во всём целиком и полностью виноват только он один, хотя врач и пытался убедить его в обратном.       - Причиной инфаркта стало сильное нервное потрясение, - сухо сообщил он Шерлоку сразу после того, как были проведены первые осмотры. – Однако это лишь одна из причин. Насколько я знаю, мистер Холмс, ваш друг – бывший военный, был ранен, и сейчас вместе с вами ведёт далеко не самый безопасный и спокойный образ жизни. Всё это оказало сильное влияние на его здоровье. Плюс возраст – ему 41 год, и он входит в ту группу риска, когда с сердцем шутить нежелательно. Сейчас его состояние удалось стабилизировать, однако в дальнейшем я бы рекомендовал мистеру Ватсону избегать сильных волнений, если он не хочет повторения приступа.       Шерлок запомнил слова доктора, и отложил «на попозже», отметив для себя лишь то, что Джон в порядке и его жизни больше ничего не угрожает. Он мог думать лишь об этом и рвался в палату друга с таким напором, что никто не смог ему помешать. Остаться в палате оказалось сложнее: пришлось наступить на горло своей гордости и позвонить Майкрофту. Брат молча выслушал его, связался с главврачом, и от Шерлока немедленно отстали.       И вот теперь детектив сидел рядом со своим доктором, думал, и от этих мыслей ему было почти что физически больно. Джон был прав, как всегда. Шерлок – не человек. Он тупая бесчувственная скотина, которая не думает ни о ком, кроме себя. Сколько раз он подвергал жизнь своего верного блоггера опасности, и ни разу даже не задался вопросом, а чего тому это стоит. А ведь Джон пропускал это всё через себя: чужую боль, чужое страдание, чужую смерть. Забывал о себе и заботился о других. О Шерлоке, в частности. А он даже «спасибо» ни разу не сказал… Глупая человеческая формальность, пустая затрата усилий, но для Джона это так ценно. Как он радостно вспыхивал, когда кто-то говорил ему подобную сентиментальную чушь. Неважно, Лестрейд, Молли, или просто случайно спасённый ими человек. Они – говорили, Шерлок – ни разу.       Детектив соскользнул со стула и нервно заходил по палате. На душе было плохо, тоскливо, больно. Потребовалось довести Джона до инфаркта, чтобы понять, как тот дорог Шерлоку. Как ему хочется снова увидеть чистую голубизну глаз доктора, не замутнённую болью и страхом, снова услышать негромкий ироничный голос, уговаривающий детектива поесть или лечь спать. Чтобы всё было как раньше…       Хотя нет, как раньше уже не будет – и Шерлок первый об этом позаботится! Теперь он будет ценить Джона, будет говорить ему «спасибо», готовить чай, на руках носить, если потребуется! Хотя последнее явный перебор, Джон всё-таки тяжёлый, так недолго и грыжу заработать… Господи, о чём он думает! Шерлок прикусил губу, развернулся, нерешительно приблизился к постели друга. Апатия сменилась лихорадочным возбуждением, словно он разгадал самую важную и сложную загадку в своей жизни! Возможно, так и было. Слова сами рвались с языка. Слова, которые Шерлок никогда не осмелится произнести Джону бодрствующему, а вот спящему…       - Джон?       Молчание.       - Джон, - Шерлок выждал ещё немного, и в качестве последнего испытания задал один из так любимых людьми идиотских вопросов. – Ты спишь?       Джон тихо вздохнул, шевельнул головой и снова замер. Он крепко спал, и Шерлок удовлетворённо кивнул.       - Отлично. Кхм… В смысле, хорошо, что ты спишь, потому что иначе я бы вряд ли смог сказать тебе то, что хочу. А я должен это сказать, потому что то, что сегодня произошло, заставило меня многое обдумать, пересмотреть некоторые мои взгляды… Я хочу сказать… почти всё, что ты говорил про меня сегодня – правда. Я действительно не умею ценить дружбу, проявлять заботу, беспокоиться о людях, которые меня окружают. Их слишком много, они все идиоты, и в большинстве случаев сами заслуживают того, что с ними происходит. Хоть того же Андерсона взять… Хм, я отвлёкся. Джон, я… я просто хотел сказать тебе… Ты всегда рядом, всегда обо всех заботишься, и обо мне в том числе. Я так к этому привык, что почти перестал замечать твою заботу. Я воспринимал её как должное, и даже не задумывался, чего тебе это стоит. И что будет со мной, если вдруг…если тебя не станет.       Шерлок лихорадочно облизнул губы. Сердце гулко стучало в груди, кровь пульсировала в висках. Он вгляделся в знакомое лицо, изучая его по-новому, каждую морщинку, каждую складку, каждую чёрточку. Его переполняло непривычное ощущение нежности и тепла, не по отношению к себе, а по отношению к другому человеку. Это было необычно, но приятно, и Шерлок улыбнулся.       - Пришлось довести тебя до больницы, чтобы понять, как много ты для меня значишь, Джон. Но лучше поздно, чем никогда. Я постараюсь всё исправить, а пока… Ты сказал, что я никого не люблю, но это не так. Я провёл краткий анализ своих чувств и понял. Я люблю ТЕБЯ, Джон.       Тихие слова повисли в воздухе. Джон так и не проснулся, и Шерлок не знал, радоваться этому или нет. С одной стороны, ему очень хотелось услышать, что его чувства взаимны. А с другой он до смерти боялся увидеть в глазах Джона отвращение, и услышать отказ, ведь тот с таким упорством утверждает, что он не гей. Так что, наверное, всё же лучше, что он ничего не услышал.       Шерлок вздохнул и направился к двери. Он чувствовал себя опустошённым. Эмоциональная речь отобрала много сил. Детективу срочно нужно было выпить кофе, перевести дух, и он искренне надеялся, что Джон не проснётся до его возвращения.       Рука Шерлока уже тянулась к ручке, когда тихий голос за спиной приковал его к полу:       - Я тоже тебя люблю, Шерлок.