темнота.

Темнота. Когда я открыл глаза, было темно. И страшно. Тишина, окружающая со всех сторон, давила на уши, заставляя невольно прислушиваться в надежде уловить хоть малейший шорох. В голове кружился целый рой разнообразных мыслей, сомнений и страхов. «Я умер?» - я наконец попытался подать голос, но слова застряли в горле, даже раскрыть губы не представлялось возможным. Прошло несколько минут, прежде чем я собрал всю свою силу воли в кулак и попытался встать. Попытался попытаться встать. Тело упорно отказывалось подчиняться приказам владельца, продолжало лежать на кровати мертвым грузом. С тихим скрипом отворилась дверь, послышалось еще более тихое ругательство. При звуке знакомого голоса с моих плеч как будто свалилась груда камней. Даже дышать стало легче. Я мог успокоиться. Он пришел. Теперь все будет в порядке. С трудом сфокусировав взгляд, я разглядел темный силуэт на фоне светящегося желтым прямоугольника двери. Господин Уортроп. Он здесь, он пришел. Я вновь предпринял безуспешные попытки привстать, но, отчаявшись, откинул голову на подушку. Бессилие напрягает. Нет, не напрягает, скорее, пугает. Когда это пройдет? А сколько времени я уже здесь лежу? Мои размышления прервал приглушенный стук закрывающейся двери и поспешные шаги. У кровати все стихает. Не решаясь открыть глаз, я попытался прикинуться спящим, но мое тело по-прежнему бунтовало, и, вместо того чтобы затихнуть, я издал тихий выдох, больше похожий на хрип. – Уилл Генри, - вполголоса позвал доктор. От голоса Уортропа по телу теплыми волнами разлилось спокойствие. Строгость в его голосе. Все как обычно. «Можно даже представить, будто я снова в его доме, проспал и не успел приготовить доктору завтрак, вот он и злится... Будто не было изнуряющих путешествий, странных людей, этого чудовища, будь оно неладно.» Вот он приложил прохладную ладонь к моему лбу. Я ждал того, что он, как всегда, одернет руку, едва коснувшись кожи, но этого не произошло. Вместо этого подушечками длинных пальцев он провел вдоль моего лица от виска к подбородку, мягко погладив щеку. Я затаил дыхание. «Что происходит? Я брежу? Мне это снится?» Из груди вырвался вздох, когда холодные пальцы скользнули по шее, очертили контуры выступающих вследствие долгого голодания ключиц. Моя рубашка была расстегнута, и я почувствовал легкое давление там, где наложены бинты, над сердцем. Плотная ткань не позволяла прочувствовать прикосновение полностью. «Больно» - я хотел подать голос, получилось даже немного раскрыть губы, но с них сорвался лишь тихий прерывистый стон. Прикосновение прервалось, и я ощутил, как рядом со мной прогнулся матрац. – Мне жаль... – От этих слов неприятно закололо в области сердца, и нет, моя рана была здесь ни при чем. Это прозвучало как признание. Признание своей ошибки, а доктор никогда их не признает. Послышался тихий сбивчивый шепот, больше похожий на шелест одежды или шум ветра за окном. Слова были почти неразличимы, да и расслышать я уже не пытался. Глаза закрылись сами собой, скрывая от меня едва выделяющийся в темноте силуэт красивого мужчины, что сидел на краю моей кровати, сгорбившись, будто от тяжести какого-то невидимого груза. На грани сознания почувствовал, что он поднялся – матрац вернулся в обычное состояние, поправил одеяло, укрыв меня лучше, и так нежно коснулся губами лба, что захотелось плакать. Хлопнула дверь, и я тут же провалился в глубокий неспокойный сон.