Вышедший из дождя.

Шёл дождь. Мальчишка ненавидел этот город, и город отвечал ему полной взаимностью. Несколько лет по подворотням, сбежав от опекунов и не имея возможности вырваться из этого Ада. Днем вечные драки за свою жизнь, хотя нет, не жизнь, за свое существование. И прятки ночью, чтобы не нашли и отправили обратно к тому подонку, который велел называть папочкой и тушил сигареты о спину за непослушание. Нет, лучше пусть его раздерут бешеные собаки в подворотне, чем вернуться. Такие были мысли парня, за которым мы сейчас наблюдаем. Его внешность полностью отражает все тяготы существования бездомного сироты. Длинные, спутанные пряди, некогда золотых волос, спадают на лицо и плечи. Шрамы изуродовали лицо настолько, что мы не сможем разглядеть по три черных полоски на щеках. И самое страшное – это те изменения, которые произошли с глазами. Когда-то, как мы можем вспомнить, это были два бездонных колодца со счастьем, оптимизмом и верой в будущее. Теперь ничего этого и в помине нет. На нас оглядываются, насквозь пропитанные горечью, как сигаретным дымом, глаза почти черного цвета. В них уже не найти ни намека не смех, только стремление выжить. Выжить любой ценой и не сломиться. Парень, постоянно оглядываясь, перебегает от одной тени к другой. Он надеется найти укрытие до того, как полиция начнет свою ночную охоту, но сегодня парню не суждено было отсиживаться. Где-то неподалеку раздался отчаянный девичий визг. Мальчишка и глазом бы не моргнул, ведь своя шкура важнее, но было что-то такое знакомое в том голоске, что сил просто не хватило, чтобы остаться на месте и не помочь. Десять секунд… Тридать секунд… Минута… Он боялся, что опоздает, но услышал тот же самый голосок за углом. Парень быстрее пули залетел за угол и остановился, чтобы оценить ситуацию. Девчонка прижалась к кирпичной кладке забора и отчаянно дрожала. Около нее смеялись парни. Они не давали ей пройти. - Куда же ты, красавица, одна по ночам? Давай мы тебя проводим? - Чё ты с ней цацкаешься? Вырубай и погнали, пока тот псих не поя… - А ну цыц, с*ки! Я же говорил, кто его упомянет, язык на ж*пу натяну! Видимо последний был главарем. У нашего героя не было желания слушать дальше. Девчонка что-то мямлила, то ли просила у кого прощения, то ли еще что-то в том же духе. Компанию это еще больше заводило, и они гоготали все громче и громче. Юноша наконец-то вспомнил эти голоса и нехорошо ухмыльнулся. Уж очень сладко они умоляли о пощаде и клялись не показываться в этом районе в прошлый раз. Чем закончилась та встреча, может рассказать медсестра ближайшей больницы, дежурившая в ту смену. - Эй вы, *бланы, х*ли престаете к девушке? – Казалось, глаза парня засветились красным слишком нехорошим огоньком. Девушка перевела взгляд, полный страха с фигуры на своих преследователей, те сначала не поверили в наглость говорившего. Затем потеряли челюсти от чего-то, а потом, она не успела и глазом моргнуть, как осталась один на один со своим спасителем. Только таков этот был спаситель, что трое сбежавших парней были милыми пушистыми зайками, по сравнению с ним. Было издалека видно, что лучше с ним вообще не связываться. Именно таких людей ее учили избегать любой ценой. Длинноволосый стал медленно приближаться, и тут дал о себе знать запоздалый страх. Девушка просто сползла по стенке в обморок. Парень подошел к ней и присел на корточки. А девчонка очень даже ничего. Несколько детское личико, молочно-белая кожа, полные губки, напоминавшие цветом спелую малину и яркий, лавандовый аромат. Густые темные волосы, мокрые от дождя. Несколько прядей прилипло к личику. Парень, недолго думая, самыми кончиками пальцев нежно убрал их за ухо. Эта нежность, как гром среди ясного неба, на миг поразила его. Он ведь не может ничего такого испытывать. Слишком много пережил, слишком много воды утекло с тех счастливых, солнечных дней, когда он был обычным мальчиком, которого так любили родители и окружающие. Его сердце уже давно обледенело и стало насквозь промороженным куском льда. Холоднее только поверхность на Плутоне. Смутившись, юноша молниеносно убрал руки подальше от девушки. На ней была простая школьная форма: строгая белая рубашка, черная юбка карандаш и черные лакированные туфли. Она очень сильно дрожала, да и не июнь на дворе стоял. Немного подумав, он снял свою толстовку и надел на нее. Затем закинул ее сумку на плечо, взял девушку на руки и скрылся в подворотне. Их следы и следы несостоявшейся драки быстро смыл дождь, неожиданно обрушившийся на притихший город.