НеЧаянная радость

- Если надзиратель пьет чай - прекратите. Были сигналы - не чай он там пьет. Модест Матвеевич Камноедов

- Ну, вот и с наступающим, - сказал сам себе надзиратель вивария соловецкого НИИЧАВО и решительно принялся наполнять стакан из чайника - тем, что, согласно тревожным сигналам, доносившимся до товарища Камноедова, чаем никак не являлось. Впрочем, сейчас реабилитированный пожилой вурдалак Альфред искренне считал, что - имеет право. Видеть его сейчас никто не мог, компанию составлял разве что сломавший палец Бриарей, завывавший где-то в отдалении. Да и к тому же - новогодняя ночь. Можно ради праздника выпить - а потом, как всегда, предаться ностальгии и чуть взгрустнуть...А что еще остается делать пожилому вурдалаку? Альфред фыркнул. Пожилой! Сам он себя пожилым совсем не считал. Прожил, конечно, немало, но лицо, по всем законам принятого с укусом бессмертия, осталось молодым. Возможно, сейчас это было не слишком заметно - ну а чего удивляться, если сам не помнил, когда кровь в последний раз пил? Товарищи ученые, Эйнштейны ненаглядные, после реабилитации с этим быстро справились. Пара формул тут, пара заклинаний там, и легкий намек на отмену реабилитации сверху - и на кровь уж сколько лет не тянет. А если и потянет - вот так вот втихую стакан примешь, горькая, она не хуже крови пьянит и согревает... И вроде как полегче. Только вот мысли всякие лезут в голову Альфреду. Особенно после второго стакана, который как раз сейчас осушил, смачно крякнув. Он начинал завидовать этим институтским умникам. Когда-то ведь был не хуже их, подавал надежды, и верил в будущее, гордился тем, что работает вместе с научным светилом. Ох, как удивился бы профессор, если бы узнал, насколько далеко шагнула сейчас наука! И не меньше удивился бы, узнай он, кем стал его юный ассистент. Альфред и сам этому удивлялся. Ах, если бы не та проваленная миссия в Трансильвании! Нет, сначала он даже провалом это не считал - ведь рядом была любимая девушка, а ради нее можно было пойти на всё. Даже стать вампиром и провести с ней вечность. И первое получилось легко, а вот второе... Ах, Сара, Сара, где ты сейчас? Неужели нашла себе нового, неотразимого во всех смыслах кровососущего аристократа с шикарной ванной? И совсем-совсем не помнишь беднягу Альфреда, которого злая судьба занесла в другую страну, к людям, которые с вурдалаками боролись отнюдь не головками чеснока, но жаловали их, в общем-то, немногим больше, чем трансильванские крестьяне. Альфред поморщился и снова наклонил чайник над стаканом. Не любил он вспоминать свои мытарства перед тем, как попал в Соловец, в НИИЧАВО... К его немалому удивлению, его здесь приняли, и даже реабилитировали, простив всю выпитую за время бессмертного существования кровь - учли, что, во первых, Альфред принадлежал когда-то к прогрессивной молодежи, а во-вторых - пострадал от буржуев-угнетателей. И это было верно, кстати. Еще как пострадал! Только в подробности перед товарищами учеными не вдавался, неловко было. Не рассказывать же о том, как напомаженный и жеманный сынок трансильванского графа-вампира делал непристойные намеки и пытался укусить прямо в библиотеке! Да, не расскажешь. Как и о том, что вспоминается об этом почему-то куда чаще, чем о совместном существовании с красавицей Сарой Шагал. И тот безумный их танец, когда перепуганный Альфред случайно бросил взгляд в зеркало и увидел там лишь своё отражение. А вот сейчас он сам не отражается в зеркале, но рядом с ним никого нет. И едва ли кто-то снова решит пройтись с ним в танце. Альфред вздохнул, и вдруг расслышал, что к болезненным оханьям Бриарея внезапно добавился какой-то новый звук. Альфред встрепенулся, готовясь спрятать чайник под стол, если явится дежурный. Но нет, это не шаги человека, а что-то совсем другое. Что-то, чего никак нельзя было ожидать услышать в виварии. Конечно, Альфред тоже был наслышан о нетопырях, живущих на первом этаже. Весь институт уже давно шутил на тему бесплодной борьбы с ними Модеста Матвеевича. В результате этой борьбы нетопыри не только не исчезали, но еще и мутировали - пели, разговаривали... А институтский киномеханик не далее, как вчера, клялся, что видел нетопыря, как две капли воды похожего на... Тут показания становились расплывчатыми - то ли на Стеллочку из отдела профессора Выбегаллы, то ли на товарища завкадрами, то ли вообще непонятно на кого... Звук стал громче. Стакан на столе жалобно задребезжал. Альфред заерзал на стуле. Неужели сюда залетела какая-то поющая особь? Узнает начальство - хлопот не оберешься! И правда - мелькнули перед самым лицом ошарашенного Альфреда черные крылья, и жалобный звон разбившегося всё-таки стакана, утонул в радостном возгласе: - Альфрееед! Мон шери! Ну наконец-то я нашел тебя! Альфред выронил чайник, мельком подумав о том, что институтский киномеханик, похоже, сильно ошибался в своих догадках насчет того, с кем схож мутировавший нетопырь. Не такой уж мутировавший. И даже - не такой уж нетопырь. - Герберт?! Глядя на стоящего перед ним и довольно улыбающегося Герберта фон Кролока, Альфред опрокинул чайник с бесценным "кровозаменителем". Но это было совершенно неважно. Ведь новогодняя ночь, кажется, в кои-то веки удалась. По крайней мере, судя по взгляду Герберта - танцы обеспечены.