Потребность

Сегодня я собираюсь сделать то, о чем мечтал все прошедшие годы. До конца заполнить твое тело собой, чтобы ты насквозь пропитался моим запахом. Оставить сотни укусов, чтобы ты долго вспоминал обо мне. Любить и грубо трахать всю ночь, чтобы никогда не покинуть твою душу. Его щеки моментально краснеют, а взгляд утыкается в стол, когда мои холодные руки скользят по плечам, после вниз по бокам, останавливаясь только на талии. Громкий вздох и россыпью дрожь по всему телу. Ты такой чувствительный и испуганный, как загнанная в угол дикая лань, как одинокое дитя в центре огромной оживленной улицы. Наклоняюсь ближе, чтобы специально смутить ещё сильнее. Ведь ничем незапятнанный Ким Чонин может не так все понять. Может свести это на дружеские жесты, не задумываясь о том, что придя в эту квартиру, самостоятельно ступил в разомкнутые челюсти капкана. Опасного, безжалостного и безумного. Твое сердечко так сильно бьется, когда прохладные ладони проскальзывают под рубашку, поднимаясь вверх. Наконец-то могу поцеловать тебя, пускай, не в губы, пускай, не грубо и властно, просто мимолетно прикоснуться к бархатистой коже на шее. Стараюсь действовать мягко, бережно и нежно. Чтобы не спугнуть, чтобы позволить моему мальчику насладиться той красотой легких ласк, что я припас в своем арсенале. Его дыхание учащается, чувствую напряжение в теле, кажется, можно понять, как сильно он вцепился пальцами в стул. До побеления костяшек, наверное, до боли. Сегодня я получу то, что заслужил. Не представляешь, как меня возбуждает твоя реакция. Как ты по инерции сжимаешься, но все равно тянешься для ответа. Такой кайф от недоступности опьяняет мой и без того помутненный разум. Ещё немного и сорвусь, возьму тебя здесь, на столе, на учебниках и тетрадях. - Тэм... Что ты делаешь? Ты запаздываешь. Я был уверен, что этот вопрос задашь сразу же, при первом прикосновении. Кажется, у тебя кто-то там был? Надеюсь, эта кто-то уступит мне своего возлюбленного? Потому что я люблю тебя больше, чем кто-либо другой. До одури, до скрюченных от желания пальцев и желчной боли во всем животе. - Я хочу тебя, Чонин. Поступили банально — не спорю. Троечник, который хочет отличный аттестат и отличник, который хочет этого троечника. Во всех смыслах. Чтобы упиваться днем и ночью, восстанавливать таким образом духовный баланс и любить жизнь. Хотя, к черту эту жизнь, мне достаточно быть без ума от тебя. Слабые попытки вырваться не помогают ему. Чувствуется, как поддается, как держится на поверхности только из-за каких-то внутренних принципов, ломая их к чертям с каждым легким движением моих ладоней. Закидывает голову ко мне на плечо, когда по два пальца с каждой руки обводят бугорки сосков, слегка массируя. Так долго мечтал об этом. Мечтал, как буду ласкать тебя не спеша, медленно, мучительно, пока ты не захнычешь, что хочешь меня так же. Пока не попросишь трахнуть тебя. Глубоко. Быстро. Смешок срывается с губ, когда он путается пальчиками в моих волосах, размыкая губы в немом стоне. Мелкие поцелуи приходятся куда угодно: на шею, на скулы, на уголки губ, на большой бугорок кадыка. Я знал, что ты не будешь долго сопротивляться. Для такого приличного мальчика, как ты, нельзя было бы сдаться без боя. Но в том случае, если бы ты попробовал меня оттолкнуть, мы обошлись бы без щепетильных нежностей. Тебе стоило бы раньше узнать, что я очень вспыльчивый, и если нужно — будет больно. Расстегиваю мелкие пуговицы на белоснежной школьной рубашке, стараясь не испортить что-нибудь. Он так недовольно выдыхает, что возбуждение приливает огромной волной, как цунами, смывая все на своем пути. Остальное, словно во сне: мы как-то добрались до жутко неудобного дивана, заваливаясь на него не так эффектно, как хотелось бы, и смело отпустили себя с цепей, наслаждаясь вниманием друг друга. Не сказал бы, что ты сильный. Гибкий, пластичный, но никак не сильный, несмотря на крепкие руки, по которым так и хочется провести самым кончиком языка. Приходится прижать его всем телом к поверхности дивана. Брюки из комплекта школьной формы никак не скрывают возбуждение мальчишки, поэтому мне приходится только чуть улыбаться, специально ерзая, чтобы раззадорить. Пальцы сжимаются на его запястьях, а губы наконец-то встречаются с такими же, чуть пухловатыми губами. Поначалу он замирает, привыкая к новым щемящим чувствам, справляясь с приливом крови к лицу. Знаю, что ты не хочешь краснеть передо мной. Но, Чонин, я буду рад, если ты продолжишь держаться образа светлого ангелка и дальше. Мне не нужна развратная шлюха, поверь. Поцелуй превращается в своего рода пытку, когда от тебя резко отдергивают желаемое. Он тянется вслед за моими губами, хочет сплестись в безумном танце языками, но, к сожалению, пока мне интересно только невинно к нему прикасаться, иногда прикусывая тонкую кожу. Пытается освободить руки из «захвата», но я не намерен и слегка ослабить хватку. Страшно, что моя добыча так просто ускользнет. Бессонные ночи с мыслями о тебе, пошлые фантазии и не менее пошлые мечты. Раньше я хотел, чтобы наш первый секс был чем-то легким, нежным и воздушным, потом я хотел цепи и плетки, сейчас я просто хочу завладеть твоим телом грубо, чтобы ты, черт возьми, не смел с кем-то ещё флиртовать. Ревную. Очень. Меня злит, когда он толкается бедрами. Приходится кое-как одной рукой сжимать запястья, а другой слегка ударить по щеке. Чтобы даже и мысли не допускал о позиции «сверху». Тоже мне альфа-самец нашелся. Но после он удивленно смотрит на меня своими красивыми большими глазами, а я понимаю, что к мальчику нужно немного бережней относиться. Прости, я не хотел. Ты должен уяснить, что всегда будешь подо мной. Даже не вздумай мыслить иначе. На этот раз целую более смело, позволяя чуть больше, при этом используя его же методы и смелее толкаясь вперед. Он приглушенно стонет в поцелуй и сильнее сжимает пальцы, впиваясь ноготками в нежную кожу. Стоит податься вперед ещё раз, как мальчишку ударяет невидимый заряд электрического тока. Он сильнее жмурит глаза, что-то мычит и обхватывает меня ногами, сильнее прижимаясь. Я тоже хочу тебя, маленький. Но сегодня намерен идти по плану, по своей собственной идеальной стратегии, которую планировал несколько лет подряд. Ты думаешь, после всего я просто оставлю тебя в покое? Немного поиграю и отпущу? Нет, Чонин, ошибаешься. В небольших паузах между поцелуями он просит отпустить руки. Долго сомневаюсь, потому что хочу дальше причинять боль, чтобы оставить следы на запястьях, чтобы завтра утром он любовался синими гематомами, осторожно проводил по ним пальчиками и вспоминал этот вечер. Но, все же ослабив пальцы, позволяю ему притянуть себя за шею, руками остается только упираться рядом. Такой нетерпеливый, такой взрослый, когда целуешь. Даже думать не хочу, на ком ты тренировался. Забывшись, он строит из себя главного, слепо пихаясь языком. Приходится снова с размаху приложить ладонь к его щеке. От неожиданности он прикусывает свою губу, а в поцелуе появляются нотки металлического привкуса. В уголках зажмуренных глаз поблескивают слезы. Может быть, ты был главным в паре со своей девкой. Но здесь и сейчас ты со мной. Меня зовут Ли Тэмин и я собираюсь показать тебе, на что способна моя любовь. А также мое безумие и сумасшествие, которое я постараюсь сдерживать только для первого раза. Целую более спокойно, прикрывая глаза и одной рукой проникая под тонкую ткань брюк, которые, в принципе, не могли никак растянуться. Из-за этого трение только усиливается, и, кажется, его член пульсирует в нетерпении. Ты такой горячий. Чувствую себя странным маньяком, потому что получаю удовольствие от прикосновений к твоей плоти. Это так приятно. Мягко поглаживать, легонько сжимать и перебирать пальцами. Он нетерпеливо ерзает, пытается как-то увеличить темп руки, обхватывая тонкими пальчиками мое запястье, но ничего не выйдет, пока я сам этого не захочу. Думаю, от возбуждения ему скоро станет плохо, хотя понимаю, что и сейчас достаточно больно. Пускай поймет, что не нужно так просто крутить задницей перед самым носом, не нужно расстегивать рубашку больше, чем на две пуговицы, не стоит целовать на моих глазах кого-то ещё. Твой неожиданный вскрик нисколько не отрезвляет. Ревность заполняет меня, как дорогое красное вино заполняет бокал. Терпеть не могу алкоголь, терпеть не могу эту самую ревность, но все получается само собой. В последние несколько месяцев я и думал только о том, как ты зажимаешь эту «сухую доску» за школьным углом, а потом звонишь своему однокласснику, чтобы вместе «учить теорему». Сколько раз вы её учили? До формулы дошли? Тихо рычу, прокручивая в голове яркие картинки поцелуев, объятий и каких-то милых жестов. Он мой. Хотя бы потому, что я люблю его не так, как остальные. Прикусывает и без того кровоточащую губу, пока я расстегиваю молнию на его брюках. Как он только держится, до сих пор позорно не кончая в штаны? Сильный. Люблю таких. Если ты уже и занимался с кем-нибудь сексом, все равно думай, что это твой первый раз. Я обязан быть у тебя первым. Я. И никто больше. Он пытается стащить с меня майку, только постоянно путается и не может разобраться, за что именно ухватиться. Помогаю, потому что хочу почувствовать его своей кожей, чтобы между нашими телами не было ничего лишнего и постороннего. Его брюки, вместе с темным нижним бельем стягиваются до колен, да и самому мне нужно немного приспуститься вниз. Знаешь, я не очень долго думал. А когда прикоснулся ладонью — вовсе убедился, что можно сделать тебе небольшой подарок. Ты же думал, что я совсем деревянный парень, который только и может слегка сутулиться и прятать глаза под светлой челкой. Ошибаешься, Чонин. Нельзя было не заметить испуг в его глазах. Полуприкрытых, затуманенных. Он пытается упираться руками в мои плечи, но уже утомлен и сдается после нескольких слабых попыток. Думаю, что этот парень вовсе не настроен серьезно с чем-то бороться. Резко дергается, когда я сжимаю пальцы в кольцо у основания его члена . И прогибается в пояснице, когда губами прикасаюсь к покрасневшей головке. Пойми, что я разносторонний. Пойми, что со мной тебе будет намного лучше, чем с кем-то ещё. Чтобы не чувствовать себя обделенным, я позволю тебе трахать меня в рот, но на этом все. Твои возможности закончились. Кончиком языка провожу по нежной розовой кожице, сплевываю немного слюны, тут же размазывая большим пальцем, и с упоением слушаю его тихие, неумело скрытые стоны. Вбираю только головку, теперь подключая язык. Я бы сравнил это с банальным мороженым, но, если быть честным, ощущения намного лучше. Либо я помешан на тебе. Тягуче медленно провожу языком, немного приспускаясь губами. Пальцы поднимаются навстречу, а он снова подается бедрами вперед. Так, что головка упирается в горло, и в волосы сразу же вплетаются тонкие пальчики. Он бормочет что-то про движение, хочет побыстрее, а меня это немного раздражает. Но я же не хочу оставлять моего маленького Чонина без должного удовольствия. Только сейчас ты можешь сделать все, что вздумается. И не перебарщивай, позже придется отплатить. Поднимаюсь чуть выше, до самой головки, после медленно опускаюсь вниз, специально сжимая губы. Язык проходится по всей длине, а руки шире разводят колени паренька. Такого сейчас красного, запыхавшегося, но с блаженной улыбкой на лице. Приятно, что ты улыбаешься со мной. Помнится, раньше ты позволял это только при милейшей беседе со своей дамочкой или друзьями. Разумеется, я не входил в этот дурацкий круг. Иначе бы завалил тебя в пустом классе, на учительском столе, к чертям скидывая все письменные принадлежности и журнал. - Тэ... Мин... Ты не представляешь, насколько сейчас осчастливил меня. Откровенно говоря, я уж подумал, что ты представляешь на моем месте кого-нибудь другого. Но, малыш мой, если мы действительно находимся в одной реальности, если ты рядом со мной — я готов забыть про дурацкую ревность. Но не думай, что мы обойдемся только этим. Приходится увеличить темп, потому что пальчики сильнее сжимали волосы на затылке, направляя в нужную сторону, да и по набухшему члену прекрасно понял, что не стоит ещё раз сдерживаться. Несмотря на раздражение горла, продолжал глубоко вбирать его плоть. Кажется, мальчишка сходил с ума от тесноты и влажности, метался на диване, толкался бедрами, не хотел разжимать пальцы. А я возбуждался только от того, насколько пошло и развратно это выглядело со стороны. Только представь, Чонинни, ты весь мокрый, уставший, раскинулся на диване, вплетаясь пальчиками в светлые волосы парня, который делает тебе прекрасный минет, шире раздвигая твои же ноги. Думаю, я бы кончил только от одного твоего вида с разведенными коленями. Понимаю, что и свой стояк болезненно ноет без внимания. Но мне намного легче, я знал, что рыбка сама заплывет в мои сети. Я знал, чего следует ожидать от этого замечательного вечера. Я все знал. И пока представлял себе вполне реальную картину, где открывается шикарный вид на все его прелести, парниша доходил до предела. Так стремительно и быстро, что я едва успел отпустить влажную плоть, напоследок проводя кончиком языка по виднеющимся под тонкой кожицей венкам. Теперь настала твоя очередь развлекать меня. Давай, малыш, покажи на что способен. Резко стаскиваю школьные брюки, которые теперь напрочь запачканы его же белесым семя. И пока рассудок ищет обратную дорогу к своему хозяину, приподнимаюсь, увлекая его в ненавязчивый поцелуй. Чтобы он узнал свой вкус, чтобы поделиться с ним и отблагодарить за то самое обращение по имени. - Чонин, я хочу, чтобы ты сам себя растянул. Старался прошептать сексуально, чтобы румянец вновь загорелся на его щеках, чтобы малыш прикрыл глаза от смущения, чтобы попытался отказаться. Но, думаю, он понял, что в этой игре стоит играть по моим правилам, стоит повиноваться каждому слову, чтобы не страдать больше от боли. До последнего хочу надеяться, что у тебя нет никакого опыта в этом деле. Нужно слезть, оторваться от его губ, разорвать контакт с кожей. Напоследок целую куда-то за ушко, усаживаясь неподалеку, насколько это позволяет маленький диванчик. Чонин учащенно дышит, а от моих слов его член снова дергается. Видимо, у мальчишки хорошая фантазия. Мне приходится сжать свой член через тонкую ткань домашних штанов, чтобы не застонать от увиденной картины. В реальности все намного лучше, намного откровенней. Великолепно. Твой ещё влажный и полувозбужденный член, уже поглаживающие внутреннюю сторону бедра пальцы. Кажется, я попал в свой персональный рай. И ничего теперь не смеет выкурить меня отсюда. Он так аккуратен сам с собой. Нерешительно оглаживает бархатистую кожу, самостоятельно игнорируя все импульсы требующей внимания плоти, быстро облизывает несколько пальцев, приставляя к собственному входу. Из груди вырывается невольный вздох. Медленно массирует, разрабатывает, так, что мне приходится сильнее сжимать ладонь на своем собственном члене, чтобы держать рассудок в руках. «Ты прекрасен.» Я постоянно прокручивал это в голове, когда мы перебрасывались фразами. Когда случайно сталкивались в коридорах школы. Когда я специально прижимался к тебе в длинной очереди, когда мы оставались одни в классе после уроков. Когда по утрам дрочил в ванной, представляя только тебя. Слежу за каждым его движением. Как он проталкивает первый пальчик, шипит от дискомфорта и неудобств. Пытается как-то двигаться, но выходит очень больно. А я же не могу допустить, чтобы все было настолько плохо. Выуживаю удачно припрятанный лубрикант из-за подушки, самостоятельно выдавливая на его пальцы и чуть размазывая по сжатому колечку мышц. Так будет лучше, малыш. Не представляешь, как хочу помочь, но ты должен завершить начатое. Я жду. Теперь у него получается лучше, так же шипит от боли, но я понимаю, что сейчас ему легче. Тем более, что мой умный мальчик знает, как правильно расслабиться. Движения становятся более уверенными, когда он привыкает к незнакомым ощущениям. Губы размыкаются, пересыхают, глаза прикрываются, а на лбу появляется испарина. Как же сейчас сложно держаться, не наброситься, наплевав на меры осторожности. Взять силой, без подготовки, без нужных махинаций. Но я обещал себе, что не притронусь, пока ты не закончишь. Выдыхает при каждом толчке пальцем, получается быстро, рвано и неспокойно. Кусает губы, шире разводит ноги и вскоре прибавляет второй пальчик, сжимая от боли зубы. Не понимаю, почему он так самоотверженно этим занимается. Боится, что снова ударю? Ещё немного, малыш. Совсем чуть-чуть и станет хорошо. Прекрасно слышу эти хлюпающие звуки, его шептание, почти проглоченные стоны. Вижу, как он захлебывается в своих чувствах, диких ощущениях приторной сладости и жгучей боли. После третьего пальца понимаю, что он почти готов. Давай, говори, чего ты хочешь. Чего хочешь ты, чего хочу я, чего хотим мы оба. Это же так просто. Изнывая от желания, с пересохшим горлом, пролепетать слова, которые будут стартом. Быстрым, решительным, сумасшедшим. - «Тэмин... пожалуйста, возьми меня». Рычу на ухо, резко оттягивая его волосы. Не помню, как оказался рядом, как навалился на него всем телом, приостанавливая всякое движение его руки. На самом деле он очень красивый. Растрепанный, мокрый, уставший и согласный на все. Понимаю, что внутри бешено ревет сердце, как мотор ретро-автомобиля. В мыслях все хаотично движется, потому что в один миг можно оказаться на самой грани. Острой, как лезвие, ведущей к проклятой пропасти. - Тэмин, пожалуйста... Снова притягивает для поцелуя, не сказал бы, что безэмоционального, скорее — усталого. Даже немного жаль этого бедного мальчика, но разве он не сможет немножко потерпеть? Опять-таки забрасывает ноги на мою поясницу, буквально повисая, как какой-нибудь австралийский ленивец. Только я бы сравнил его с шикарным черным котором. Таким изящным и мягким, с блестящей гладкой шерстью. Да ты весь горишь. Горишь от желания, точно так же, как загораюсь от него я. Мы вместе можем сплестись в одно огненное целое, чтобы растопить любые льды. Как бы ты не был холоден при встрече — я смогу подобрать ключ. Как бы сложно не было — я добился, что сейчас ты со мной в такой интимной обстановке. Несешь бред, жадно целуешься практически нагишом, только сминая белую рубашку. Он расслабленно опускается, сполна насладившись поцелуем, чуть улыбается и закрывает глаза. Не зажмуривает, а спокойно прикрывает, предвкушая нечто бесподобное. И только хмурится, когда я первый раз толкаюсь. Терпит боль, ибо уверен, что она всегда будет, пока он находится рядом со мной. Вскрикивает, когда одним рывком заполняю его полностью. Смахиваю несколько влажных капелек с уголков его глаз, ободряюще целую в губы и выдавливаю больше лубриканта, размазывая по всей длине члена. Так быстро у меня пропало всякое желание быть резким и беспощадным. Просто, ты сегодня послушный мальчик, ты счастлив. А если у тебя все хорошо, то у меня только лучше. Сложно подобрать нужный угол. Теснота сводит с ума, перед глазами все темнеет и только сексуальная бронзовая кожа, блестящая в полумраке от мелких капель пота, прочно засела в глубине моего сознания. Никогда не забуду этот вечер. И тебе не позволю. Я свихнулся на нем, попрощался с рассудком, когда он тихо простонал «быстрее, Тэм». Сложно отказать в такой просьбе. Особенно, когда это шепчут пухлые губы, очерчиваемые самим кончиком юркого язычка. Я понял, что мне нравится видеть его растрепанные темные волосы на своей подушке, нравится красть с его губ легкие поцелуи, нравится слушать глубокие искренние стоны, когда намеренно попадал по чувствительному комку нервов. Мне нравится быть с ним в одной постели. Долго ждал, долго терпел, поэтому прости, что не смогу продлить твое удовольствие. Изливаюсь внутрь него, потому что хочется оставить свой след везде. Смотрю на россыпь мелких пятнышек на шее и понимаю, что на ближайшие две недели он только мой. И пусть та стерва попробует только подойти. - Как ты себя чувствуешь? Опускаюсь рядом с ним, находясь в опасности оказаться на полу. Диван очень маленький как-никак, а стеснять уставшего младшего, который самозабвенно размазывает свою сперму по животу, как-то не хотелось. Смотрю на тебя и понимаю, что был жесток. У тебя не настолько темная кожа, чтобы скрыть синяки от пальцев на бедрах, на запястьях, да и израненные губы вовсе не красят тебя. - Все хорошо... Не представляю, сколько сил ему понадобилось, чтобы выжать из себя эту улыбку. Такую мученическую и усталую. Бережно прижимаю к себе, этим жестом обещая всегда заботиться и защищать. Потому что не могу после всего просто так оставить его. Мой Чонин не какая-нибудь шлюха, мой Ким Чонин замечательный.