Примечания:
Действие происходит после 1800 года Второй эпохи, когда Нуменор начал экспансию в Средиземье.
Посол Нуменора съёжился, когда Маэдрос смерил его взглядом и проговорил тихо, но угрожающе:
— Ты смеешь требовать с меня дань?
— Н-налог, господин эльф. Его платят все, живущие во владениях Н-нуменора.
— Эта земля не принадлежит Нуменору! — бросил Маэдрос, еле сдерживая гнев. — Эта крепость и её окрестности до реки на востоке, гор на западе, леса на юге и пустошей на севере принадлежат нам — мне и моему брату. И принадлежали нам задолго до того, как Нуменор построил достаточно кораблей, чтобы доплыть до Средиземья! Если я кому-то и стану платить дань, — он выплюнул это слово так, словно оно было какой-то гадостью, — то лишь Верховному королю эльфов Гил-Галаду, а не какому-то человеку, который уселся на трон посреди моря!
Маглор возблагодарил Эру, что Маэдрос не приложил правителя Нуменора словами, которые явно просились ему на язык — чем-нибудь вроде "высокомерного идиота".
Человек всё же собрался с духом и ответил:
— Теперь на эти земли претендует Нуменор.
Маэдрос расхохотался, и его голос заполнил залу. Любой, кроме Маглора, изумился бы тому, сколько чувств одновременно прозвучало в этом голосе: презрение, отвращение, даже высокомерие, но вместе с тем — веселье, которое в любой момент могло разящим клинком обрушиться на голову тому, кто стал его причиной. Их отцу этот дар был свойственен в полной мере, от него и достался сыновьям, которые могли одним словом пробудить, зажечь воодушевлением или уничтожить собеседника на месте.
— Да пусть ваш король хоть на всё Средиземье претендует! Но в дела эльфов лучше бы ему не лезть. Похоже, Нуменор забыл своё место в мире? Смотрите, как бы не заплатить за это больше, чем вмещают все ваши сокровищницы.
В его голосе проскользнула тень обречённости — та же, что прозвучала, когда они говорили об Эрегионе, — и Маглор печально вздохнул: значит, и наследию Элроса суждено кануть во тьму.
Посол заговорил было снова, но терпение Маэдроса уже иссякло.
— Убирайся! — презрительно скривив губы, приказал он. — Скажи своему королю, чтобы не лез сюда. А если он не знает истории Первой эпохи — прежде чем отправлять к нам очередного посла, пусть спросит у кого-нибудь, кто такие Маэдрос и Маглор, сыновья Феанора.
Посла перекосило, точно он съел что-то гадостное; но Маэдрос по-прежнему нависал над ним — и человек счёл за лучшее раскланяться.
Нолдо сверлил ему спину взглядом, пока Химэдель не закрыл двери за пришельцем. Маэдрос стоял, высоко держа голову, гордый и непреклонный, словно никогда не знавший поражений.
Ощутив на себе взгляд Маглора, он обернулся к брату, который так и сидел рядом.
— Что? — спросил он, и голос его заметно смягчился.
И снова Маглору подумалось, что старший выглядит так, будто и не было этих веков усталости и горя — будто отчаяние и слабость никогда не были знакомы ему, будто он всё ещё был Верховным королём эльфов.
— Тебе только короны недостаёт, брат мой, — ответил Маглор с улыбкой. Он даже не пытался скрыть гордость и восторг, вызванные блистательным видом старшего.
Маэдрос смущённо покраснел и отвернулся, чтобы скрыть это — но Маглор видел, что он действительно наслаждается этим редким моментом, что сила и воодушевление переполняют его. Вдруг рыжий нолдо повернулся к брату и взял его за руку; глаза его сияли, и это сияние окатило Маглора словно солнечным теплом.
"Вторая эпоха Средиземья — не такое уж и плохое время", — подумал он.
***
Маглор был на стене, когда увидел с высоты отряд всадников. К ним редко кто-то приезжал, и теперь Маглор не отрывал взгляда от силуэтов, пока не разобрал цвета одежды: судя по ним, то был отряд короля Гил-Галада.
Маглор вернулся в крепость — предупредить брата. Он нашёл Маэдроса в библиотеке; тот был одет по-домашнему, в тёмно-синее.
— К нам едет отряд Гил-Галада, — сообщил ему Маглор.
Маэдрос тут же отложил книгу на стол и поднялся. Не обменявшись ни словом, они оба отправились приводить себя в парадный вид. Гордость — или то, что от неё оставалось — не позволяла им принимать гостей непричёсанными, неумытыми и неподобающе одетыми. Очень мало кому, кроме управляющего их крепости, доводилось видеть братьев-феанорингов не при параде.
Маглор предупредил Химэделя о приближении гостей; он знал — хозяйственный эльф позаботится и об ужине, и о гостевых комнатах.
Комнаты Маэдроса выходили окнами на переднюю стену крепости и во внутренний двор; Маглор направился туда с двойной целью: с одной стороны, он хотел ещё раз посмотреть на всадников и убедиться, что верно их опознал, с другой же — был уверен, что Маэдросу понадобится его помощь.
Он нашёл брата возле зеркала: Маэдрос уже переоделся в чёрную мантию и чёрные штаны и теперь расчёсывал волосы. Теперь, когда битвы остались в канувшей в прошлое Первой эпохе, он носил свою рыжую гриву распущенной, заплетая волосы лишь в дорогу, когда собирался потренироваться или же когда принимал посетителей — как сейчас.
Маглор дождался, пока Маэдрос отложит расчёску.
— Простые косы? — уточнил он, запуская руки в рыжие пряди.
Встретившись в зеркале глазами с младшим братом, Маэдрос кивнул.
Маглор уже много лет заплетал волосы брату, а до того — непоседливым детям-эльфинитам, так что ему не потребовалось много времени.
Когда Маэдрос поднялся, расправляя складки мантии, Маглор подошёл к окну. Всадники уже въехали во двор; их предводитель поднял голову и посмотрел прямо в окно Маэдроса.
— Там Элронд, — сообщил Маглор брату, который тоже подошёл к окну, глядя певцу через плечо.
— И Эрейнион, — добавил Маэдрос.
Маглор настолько сосредоточился на своём приёмном сыне, что не обратил внимание на остальной отряд.
Эрейнион, как и все остальные, был в дорожном плаще, капюшон которого он только что откинул на спину, с любопытством оглядывая двор. Король был здесь у них в первый раз; братья-феаноринги тоже никогда не бывали в Линдоне.
— Встретим их внизу, — предложил Маэдрос.
Они появились в зале аккурат тогда, когда Химэдель распахнул двери, впуская прибывших. Вошли только Гил-Галад и Элронд; остальные уже разошлись по отведённым им комнатам. Братья склонили головы, приветствуя короля; достаточно, чтобы выразить почтение — но не ниже, чем того требовали правила приличия.
— Лорд Маэдрос, лорд Маглор, — поприветствовал их в свою очередь Эрейнион.
— Добро пожаловать в наш дом, государь, — ответил Маэдрос. — Прости, что не готовились к твоему визиту: нас никто о нём не предупредил, и мы не знали, что в гостях у нас будет сам король.
— Иногда король предпочитает путешествовать без лишнего шума, — несколько назидательным тоном отозвался Эрейнион.
Действительно, правила предписывали, чтобы Эрейнион выезжал в сопровождении королевской охраны и своего глашатая Элронда, несущего королевское знамя. Кроме того, посланники обычно предупреждали о прибытии короля заранее. Если бы Эрейнион так и сделал, он мог бы рассчитывать на куда более пышный приём.
Но король, как было известно Маэдросу, порой нарушал правила и обычаи. Феанорингу нравилось, что Эрейнион, несмотря на своё пока ещё недолгое правление, уже отказывается мириться с королевскими ограничениями — не то что валинорские принцы, скованные по рукам и ногам правилами и обычаями! Однако в этот раз Маэдрос предпочёл бы, чтоб Эрейнион не обрушивался, как снег на голову: старший феаноринг не любил оказываться застигнутым врасплох.
Эрейнион протянул ему руку, и Маэдрос пожал её левой. Король пожал руку Маглору, а потом отступил в сторону, давая Элронду поприветствовать своих приёмных отцов.
Вошёл Химэдель и объявил, что стол накрыт.
— Прошу прощения за не по-королевски скромное угощение, — сухо сказал он. Гил-Галад отмахнулся:
— Уверен, его будет достаточно. Сомневаюсь, что трапеза, устраивающая тех, кто прежде носил корону Нолдорана, не устроит меня.
Маэдрос чуть улыбнулся.
— Ты даже не подозреваешь, что нам доводилось есть в Первую эпоху!
— Ах да, конечно! Старые добрые времена.
Трапеза прошла за обменом любезностями и прочей светской болтовнёй.
— Хорошо выглядишь, — заметил Эрейнион, поглядев на Маэдроса.
— Спасибо. Ты тоже, племянник.
— У меня новости из Нуменора.
Маэдрос сразу вспомнил про посла, которого они спровадили недавно, и не удержался от ухмылки, не ускользнувшей от взгляда Эрейниона.
— Да-да, — сказал король. — Тот самый посол.
— Он что, пришёл к тебе жаловаться?
— Попытался, хотя и не так возмущённо, как мог бы. Похоже, ты его не на шутку впечатлил. Я объяснил, что лучше бы вас не трогать, если им ещё не надоело жить.
Маэдрос рассмеялся, потом покачал головой и произнёс без улыбки:
— Нуменор слишком далеко лезет.
Эрейнион кивнул, сжав губы в тонкую линию:
— Но они остаются нашими союзниками, так что...
— Понимаю, — ответил Маэдрос, склонив голову. После веков братоубийства, после перенесённых пыток старший феаноринг слыл живым олицетворением безумной ярости, беспощадным карающим мечом; тому, кто рискнул бы пойти против него или его брата — будь то человек, эльф, гном или слуга Тёмного Властелина, — оставалось уповать лишь на милосердие Валар. Маэдрос мог себе позволить роскошь выставить пинком высокого посла; король Эрейнион, обязанный заботиться о благополучии всех нолдор в Средиземье — не мог, нравилось ему это или нет.
— С Нуменором будут сложности, — вступил в разговор Маглор, чья проницательность распространялась и на политические вопросы.
— Рано или поздно — несомненно, — согласился Эрейнион. Он говорил об этом спокойно, однако хорошо осознавал угрозу. — Так давайте же радоваться миру, пока он длится.
Маэдрос молча поднял кубок, и они выпили за слова короля.