Заглянем в будущее?

      Зной, плотный и вязкий, как смола, господствовал в летнем воздухе. Пряные ароматы трав и цветов растекались в нём, придавая какую-то особую материальность, словно горячую душистую массу вокруг вполне можно потрогать, только протянув руку. Лёгкий, почти не ощутимый ветерок не охлаждал, а всего лишь помешивал это варево, да присыпал щедрыми гостями листья, усохшие и опавшие с деревьев от жары. Желтовато-зелёная гамма полей вокруг пестрела редкими вкраплениями синего или красноватого полевых цветов. Только этот маленький росчерк, ослепительно белый с ярко-красным совсем выбивался из общей картины. Эту тонкую фигурку сопровождали развевающиеся во время ходьбы рукава косодэ, словно белоснежные крылья ангела, и густой ручей волос из-под полей женской шляпки белого цвета, украшенной нелепым красным бантом. Было нетрудно догнать это странное недоразумение, плывущее в потоках жаркого воздуха, как бумажный кораблик в реке.       — Хм, думаю, я буду банален, если скажу, что ты ничуточки не изменился.       — Почему же? А волосы? — тонкая кисть выскальзывает из-под белой ткани рукава и слегка подбрасывает тяжёлые и непривычно длинные пряди снежно-серебристого цвета.       — Такая мелочь.       — Ну не скажи. Они говорят о том, сколько ты отсутствовал, — в рубиновых глазах на мгновение поселяется грусть.       — Ты хочешь сказать, что растишь их с тех пор?       Едва заметный кивок в ответ и неловкое молчание, скрашиваемое тихим шорохом шагов по пыльной полевой дороге.       — Ты совсем не удивлён?       — Чему? — на лицо, прикрываемое тенью шляпки, снова наплывает улыбка. — Я знал, что ты вернёшься, Поглощающий Духов тэнгу, — на целую минуту, заполненную припеканием ослепительного солнца, снова воцаряется тишина.       — Харука. По-моему, всё же красивое имя.       — Но я больше не твой хозяин, — в голосе ни капли интереса, но тонкие белёсые брови все же приподнимаются вверх в недоумении.       — И какое это имеет значение?       Шальной порыв ветра, куда как сильнее обычного, пробегается волнами в высокой траве, и хрупкая рука поспешно придерживает улетающую шляпку, а на лице её хозяина появляется, наконец, искренняя детская улыбка.       — Верно. Никакого, — шепчут тонкие бледно-розовые губы, и ветер разносит по просторам полей звонкий смех, подобный колокольчикам. — Добро пожаловать домой, Харука.       — И почему бы тебе хоть раз не сказать «мой любимый»?