От конца до начала.

Когда закончился официальный траур по усопшей королеве, Шало вновь с головой окунулся в дела. Он уставал так, что сил хватало только на то, чтобы рухнуть в постель после ужина с придворными. Пандар ходил за ним привычной тенью, был как всегда немногословен, в общем, не подавал виду, что за эти несколько дней что-то произошло за исключением смерти Валенсионы. И хотя мужчина был подчеркнуто бесстрастен, бета отчетливо понял, что альфа вовсе не так мертв душой, как хочет показать или даже верит в это сам. Просто мертвые не сострадают живым, им все равно. А Пандару было не все равно, иначе он не стал бы почти что насильно вытаскивать Шало из тоски и уныния, в которых он добровольно желал утонуть. Но нет, альфа не позволил ему лежать и бездумно пялиться в стену. Но больше сострадания Пандара Шало поразила его внезапно вспыхнувшая и тут же быстро погасшая ярость. В чем причина такой вспышки? Видят Боги, бета раньше подумать не мог, что и Пандар как все обыкновенные люди может быть подвержен вспышкам гнева. Что в словах Шало его так задело, что самообладание вдруг изменило альфе? Конечно, брошенная фраза была грубостью... Не суди меня по себе. Но все таки. Пандар слышал куда более обидные вещи в своей жизни даже от Шало. Неужели сам того не желая, бета попал в единственное уязвимое место мужчины? Помнится, когда-то он обмолвился, что в свое время хотел умереть. Выходит, что сейчас... Что сейчас? Мысли шли по кругу, вопросы повторялись, а Шало все не находил ответа. Боги, у него было столько проблем помимо Пандара, столько своей боли, с которой приходилось жить один на один, что Шало не был уверен, что хочет найти ответы, разгадать альфу. Кто знает, какой может оказаться разгадка? И бета почти презирал себя за это. Он омерзительный трус, который боится войти в мир другого человека. Но все вопросы были безжалостно отодвинуты на самый последний план, когда пришло письмо от Галиуса, в котором северянин выражал Шало самые искренние сочувствия, говорил о быстротечности времени и о том, что, увы, ничего назад вернуть невозможно. Этого тонкого намека хватило, чтобы Шало трижды проклял Галиуса мысленно, а так же всех заговорщиков. К сожалению, на безмолвные проклятия надежды было чрезвычайно мало, впрочем, как и на дворцовую стражу. Шало все больше склонялся к мысли, что либо им совершенно все равно в принципе, что будет с их королем, либо им еще и приплачивают за равнодушие. Поскольку их поиски еще ни разу не увенчались значительным результатом несмотря на всю видимую деятельность. И с этим тоже надо было срочно что-то делать. Немедленно. * * * Пандар смотрел, как работает Шало, сидя в кабинете или в тронном зале, и думал, что пускай уж он будет в работе, чем в кровати с ничего не выражающим взглядом. Альфа знал, что терять - это всегда больно, безумно больно. Особенно, если так и не сказал того самого важного, что даже спустя года мучает тебя, хотя слова эти вовсе не так важны. Но с этим тоже надо как-то жить дальше, иначе никак, даже лет до сорока не дотянуть. А Шало будет терять всю его жизнь, такова доля королей: их учат не привязываться, относиться ко всем свысока. Им почти запрещено любить. Великое счастье, если интересы страны совпадают с твоими собственным. А не это ли самая большая потеря в жизни - потеря любви? Результат такой потери прост: чем старше ты становишься, тем более ты одинок, а потом ты умираешь среди тысячи слуг и совершенно один. И не успевает остынуть твое тело, как говорят: "Король умер, да здравствует новый король!" И все. Размышляя так, мужчина вдруг понял, что он не хочет такой жизни, а вернее, существования для Шало. Альфе было наплевать, почему это стало казаться важным, наверное, так было всегда, просто Пандар безжалостно душил в себе любое отношение к Шало кроме равнодушия. Но он выдал себя с головой, когда нянчился с бетой словно с малым дитем. Выдал свои чувства прежде всего самому себе. И альфа не мог понять, правильно это или нет. Да, он знал, что привязываться к подопечному смерти подобно, что Шало забудет о нем, как только все интриги будут зарублены на корню, а интриганы - изловлены. Бета будет обязан о нем забыть, потому что Пандар уйдет. Но что толку, если Пандар уже привязался к мальчишке? И черт побери, но он бы многое отдал, чтобы Шало остался именно таким мальчишкой на всю жизнь, а не одним из сотни королей по всему миру. * * * Шли дни, Шало работал, альфа время от времени пересекался с Реджисом, который стал докладывать ему обо всем, что происходит во дворце, что было весьма немаловажно. Теперь мужчина был в курсе, с кем спит кхан Эрм, откуда у "бездетного" супруга господина Мориса вдруг появился кругленький животик, и тому подобные постыдные мелкие и не очень секреты. Это было очень полезно, в случае чего, Пандар знал, к кому пойдет и на что будет давить. Конечно, угроза смерти по-прежнему является самой сильной из многих существующих, но большинство людей альфе были полезнее живыми, чем мертвыми. Жаль только, что Реджис был один. Если бы таких как он был бы хотя бы десяток... Возможности мужчины значительно расширились бы, мягко говоря. Поразмыслив немного над этим, Пандар как бы случайно толкнул Реджиса в коридоре и незаметно вручил ему крошечную записку. Несколько дней от мальчишки не было ни слуху, ни духу. Но где-то спустя неделю завтрак Пандару принесли сразу двое мальчишек, а с ними проскользнул и Реджис. Тот, что держал в руках поднос и не смел поднять на Пандара глаз, был примерно одного с Реджисом возраста, а другой мальчишка помладше, лет десять, не больше. Младший тому, что постарше, и смотрел на альфу исподлобья. Знаками, которые Пандар уже стал хорошо понимать, Реджис показал, что эти двое пришли с ним не просто так. Тот, что был постарше, смотрел на манипуляции своего друга, но ничего не понимал, Пандар видел это по его глазам. Реджис закончил, и мужчина слегка кивнул, в знак того, что все понял. - На океанском диалекте говоришь? - спросил Пандар старшего. - Да, - голос у светловолосого оказался неожиданно звонким. - Я прислуживаю молодому лорду Бретон, часто разбираю его корреспонденцию, отношу записки, слежу за его одеждой, прислуживаю на прогулках. Я часто среди благородных, но совершенно незаметен, и они часто говорят при мне. Паренек явно хотел, чтобы Пандар понял, что он очень полезен, хотя и старался этого не показывать. Такой же светловолосый ребенок молча смотрел на альфу. Видимо, эти двое были братьями. - А этот? - мужчина кивнул на младшего. - Это Тэр, мой брат, - с готовностью ответил паренек. - Он часто помогает служанкам убираться, носит им воду и тряпки. Если его увидят в комнате, никто не удивится. Он бывает везде. - Это хорошо, - спокойно сказал Пандар. Он чувствовал, что оба брата его откровенно боятся. - Почему вы пришли? Учтите, мои поручения будут мелкими, но важными. И предательства я не потерплю. - Я понимаю, - светловолосый сглотнул. - Реджис сказал, что вы не хотите никого покупать. Я понимаю. Кого купили один раз, того можно купить и второй. Я... - паренек запнулся, - нам нужна защита. - Какого рода? - Отец лорда Брентона... - светловолосый опустил глаза, но потом вдруг посмотрел мужчине прямо в лицо, - мужа ему мало. Я боюсь, что однажды он меня поймает, а я не успею убежать. И за брата боюсь, потому что Ватис - так его зовут - отвратительный человек. - Понятно. Ну что ж, - пожал плечами Пандар, - если будешь мне помогать, о Ватисе можешь не беспокоиться. Договорились? - Да. Пандар протянул правую руку в перчатке, и новый помощник осторожно ее пожал. - Зовут тебя как? - спросил альфа. - Камро. Я сын Тара, садовника. - Слушай меня внимательно, Камро, - Пандар немного наклонился, чтобы его глаза оказались на уровне глаз подростка. - От тебя ничего не требуется, кроме как просто слушать, о чем говорят господа, и запоминать это. Если узнаешь что-то интересное или что-то покажется тебе странным, напугает тебя или просто будет не таким, как обычно, то ты сразу сообщаешь это мне. Можешь передать через Реджиса, а можешь сам подать знак. То же самое, если тебе или твоему брату будет угрожать опасность любого рода. - Ясно, милорд. Спасибо, - негромко ответил Камро. - Я не милорд. Зови Змеем, - паренек кивнул. - А теперь уходите. Забавно, но этими двумя Реджис не ограничился. Оказалось, что во дворце было достаточно тех, кто чего-то или кого-то опасался. В основном это были дети, чьи родители либо во дворце вовсе отсутствовали, либо были не в состоянии их защитить. Были сироты. Тем не менее, Реджис выбирал новых членов тайной канцелярии, как любили себя называть мальчишки и девчонки, особенно тщательно, не говоря ни слова болтливым трусам или тем, кто уже для кого-то шпионил. А последних было немало. Но Пандар понял, что лучшие шпионы - это дети. Они юркие и ловкие, часто они наблюдательны и имеют хорошую память, а благородные не привыкли стесняться слуг. Плюс ко всему, некоторые дети были нездешними, дакарский не был для них родным, и они знали по два языка. Так спустя две недели Пандар обзавелся "глазами и ушами", которые в общей сложности говорили на четырех языках и теперь маленькие шпионы узнавали все первыми. Жаль только, что немногие из них были грамотными, но они и тут ухитрялись передавать сведения кому-то, кто мог прочитать написанное. В общем и целом Пандар был доволен. Но время шло, а все было относительно спокойно. Только мелкие интриги придворных, направленные на уничтожение или ослабление друг друга. Пандару было интересно наблюдать, на какие гнусности готовы пойти эти люди, чтобы урвать себе лишний кусок власти, альфе эти игры напоминали схватки пауков в банке, которым бросили одну-единственную жирную муху на всех. На короля пока что руку никто не смел поднять, но чем больше тянулось спокойствие, тем больше напрягался мужчина, ожидая, когда затишье кончится и грянет буря. А предчувствие Пандару подсказывало, что случится это весьма скоро. * * * Утром Пандар проснулся с легкой ломотой в шее. Альфа осторожно повертел головой, словно надеясь, что тянущая боль пройдет, будто бы он спал в неудачной позе. Но у мужчины никогда ничего не болело, ломота в суставах означало только одно - мучительное перерождение через пару дней. И каждый раз Пандар как наивный мальчишка надеялся, что это всего лишь неудачная поза во сне. Остался только один вопрос, как сказать Шало, что его телохранитель будет совершенно бесполезен как минимум три дня? И как сделать так, чтобы ни одна мразь об этом не узнала? Смешно, но альфа никогда не думал о том, как скажет Шало об особенностях своей физиологии. Почему-то мужчине было... стыдно признаться в этой слабости, хотя фактически он не был в ней виноват. И еще было безумно страшно. Никогда в жизни Пандар не боялся так, как в моменты своего перерождения. Потому что раз за разом они возвращали его туда. В преисподнюю. В оживший кошмар прошлого, который и не думал тускнеть с годами. Целый день Пандар ходил за Шало привычной тенью, так ничего ему и сказав. К обеду начала побаливать спина, а когда подошло время ужина, мужчина изо всех сил пытался скрыть, что ему тяжело садиться на стул. С омерзением Пандар чувствовал, как кожа натягивается от его движений, словно холодная резина, которая вот-вот треснет. Суставы едва ли не скрипели как не смазанные колеса старой телеги, и сам альфа чувствовал себя невыносимо старым, а от того жалким и беспомощным. Когда же вечерняя трапеза закончилась, Пандар понял, что сильно ошибался, думая, что сесть на стул тяжело. Встать с него казалось непреодолимой задачей. Альфе пришлось обеими руками опереться о столешницу, чтобы встать, и ему показалось, что он заметил недоуменный взгляд Шало. Этот взгляд больно ударил по сердцу. * * * Едва Шало закрыл дверь в свои покои, как услышал шаги на террасе, и в следующее мгновение Пандар оказался в его комнате, не потрудившись постучать. Шало внимательно взглянул на на него. Бете показалось или кожа мужчины и вправду стала желтеть, а сам он не просто прикоснулся к стене рукой, а... оперся на нее. - Что-то случилось? - спокойно спросил бета, насторожившись. - Ты болен? - С чего ты взял? - неожиданно резко спросил Пандар. Затем прикрыл глаза, будто успокаиваясь. - Это особенность моего организма. Иногда мне нужен... покой. - Хорошо, - кивнул Шало, чувствуя, что альфа хочет сказать что-то еще, но медлит. - Мне нужно пару дней, - медленно проговорил Пандар. - Никто не должен знать, что я... устал. Потому что я не смогу тебе помочь. Никак. Убить меня будет проще, чем одинокого старика в глухом лесу. Мужчина договорил и внимательно посмотрел на Шало. Боги, какой реакции он ждал? Бета не мог этого понять. - Я все понял, - на удивление спокойна сказал он. - Тебе что-то понадобится? - Нет. Только покой. Пускай ко мне никто не заходит. Шало коротко кивнул в знак согласия, и альфа, не торопясь, пошел к себе, а вернее сказать, побрел. Бета проводил его долгим взглядом. Просьба Пандара заставила его крепко задуматься. Выходит, альфа не так неуязвим? Он тоже может... уставать? Хотя бета слабо верил, что состояние мужчины можно назвать усталостью. Он выглядел так, будто действительно заболел. Желтеющая чешуя перестала казаться игрой света и тени, а тяжелая поступь не была выдумкой Шало. Интересно, заметили ли это другие люди? * * * Вернувшись к себе, Пандар сдернул с кровати все простыни, оставив голый матрас, затем распустил шнуровку у полога, чтобы тот полностью закрыл мужчину от посторонних глаз. После этого Пандар снял рубашку и позволил себе тяжело опуститься на кровать. Альфа тяжело вздохнул. Он сдернул простыни, потому что к завтрашнему вечеру они пропитаются его кровью, а мужчина не хотел, чтобы по замку пошли слухи, что по ночам он режет в своей постели коз или незамужних девственниц. Хотя, когда обнаружат матрас, вопросов возникнет не меньше. Но мужчину это волновало уже слабо. Он старался не поддаваться панике, которая накрывала его с головой всякий раз, мешала цепляться за разум в этой медленной агонии, заставляла думать, что именно в этот раз наступит конец. Но через пару дней альфе становилось лучше, раны затягивались, чешуя становилась жестче, зеленее, и Пандар мог снова ходить, думать, есть, дышать... до следующего раза. Пандар положил руки на живот, несколько раз глубоко вздохнул. Надо было отдохнуть, силы стремительно утекали, а завтра они ему понадобятся, чтобы в который раз вести борьбу с собственным ужасом, который разбудит боль. * * * Утром Пандар уже не хотел шевелиться. У него болело буквально все: шея, спина, суставы пальцев рук и ног, ребра... Каждый вздох давался все труднее и труднее, альфа дышал все короче, стараясь почти не задействовать грудную клетку, хотя это было невозможно. Мужчина наблюдал, как солнце дошло до своей высочайшей точки на небосклоне, разогнав тени в комнате, и как затем оно стало опускаться, уступая вечеру. Тени удлинялись с каждой минутой, и Пандару казалось, что это демоны Бездны тянут к нему свои скрюченные лапы с длиннющими когтями. Сердце стучало часто-часто, мужчине казалось, будто оно с силой бьется о ребра, причиняя невыносимую боль. Кровь стучала в ушах, в висках, и альфа не слышал ничего кроме ее стука. Даже думать было больно. Минимальное усилие тут же отзывалось вспышкой невыносимой боли в голове, а Пандар чувствовал, как страх накатывает на него все большими волнами, лишая рассудка, за который мужчина так отчаянно цеплялся последние несколько часов. Он знал, что как только он сдастся, то вернется туда. Пандару было страшно признаться в этом даже самому себе, но он совсем не был уверен, что сможет вернуться из этого безумия. Что может быть страшнее, чем до конца дней своих оказаться в плену ужаса, боли и отчаяния? Смерть тогда станет спасением. Да вот только кто сможет убить его? У кого хватит сил и мужества? Пожалуй, только у Чезаре. А он слишком далеко отсюда. Когда боль стала невыносимой, Пандар начал соскальзывать куда-то за грань. В голове все путалось, реальность перестала казаться единственно возможной, и омерзительный голос нашептывал будто на ухо, что Дакар, Шало и королевский дворец - лишь несмешная шутка воспаленного сознания, а реальность - это катакомбы без выхода, высохший колодец с ржавой решеткой наверху и красноглазый маг, который приходит смотреть на тебя каждый день. И каждый день ты молишься, чтобы он не захотел тебя вытащить. Потому что иначе все пойдет по новой: раскаленное железо, сотни змей, который кусают тебя, шипят, и ты ничего не слышишь кроме их шипения, которое сливается в один звук, похожий на хрип умирающего... А потом оказывается, что это ты хрипишь. - Здравствуй, мой дрогой, - говорит тихий, едва слышный голос во тьме. Раздаются десять шагов. Пандар точно знал, что их десять, он как-то сосчитал, когда имел глупость предположить, что этому человеку больше нечего с ним делать. Альфа прижался всем телом к каменной стене, отвернул лицо, зажмурился. Он ненавидел того, кто приходил к нему каждый день. Он боялся его, хотя и никогда не видел. Он боялся его ледяных рук, красноватых глаз, шагов в темноте и тихого голоса. Ледяные руки коснулись лица, Пандар дернулся, но человек заставил его посмотреть себе в глаза. - Не бойся, - прошелестел человек. - Я принес тебе подарок. И в ту же секунду мужчина увидел перед собой морду, покрытую тысячью белесых чешуек, и бесцветные глаза с вертикальными зрачками. Змея издала жуткий звук, похожий на свист, и молниеносным движением впилась пленнику в шею. Пандар дернулся на кровати, открыв глаза. Он тут же почувствовал, как собственная горячая кровь стекает по предплечьям, животу, капает на матрас. Кровь была и на губах, и на щеках. Альфа почувствовал явный запах гнили. Смерти. Сердце будто остановилось от ужаса, а затем вспыхнуло в груди, гоняя жар по всему телу, заставляя воспламениться разум и, кажется, даже душу. Альфа понимал, что снова уплывает, он пытался сосредоточиться на чем-нибудь, вспомнить хоть что-то, что могло удержать его, но попытки были тщетны, и Пандар снова будто провалился в яму, полную змей с красными глазами. Когда альфа очнулся второй раз, в крови было все его тело. Чешуя слезала с него лохмотьями вместе с кожей, раны болели так, будто их сначала посыпали солью, а затем приложили раскаленную до красна кочергу. Пандар рвано дышал, моля всех Богов, чтобы это кончилось как можно скорее. Пускай кто-нибудь войдет и убьет его. Боги, пускай это случиться. Ведь должна же быть в его жизни хоть капля справедливости! - Пандар? И в ту же секунду полог откинули. Лицо Шало побелело, глаза расширились, и в них Пандар увидел отражение собственного ужаса. Бета шевелили губами, будто хотел что-то сказать, но забыл все слова. Шало поставил подсвечник с одной свечой на пол и уже открыл рот, чтобы закричать, но Пандар остановил его, едва слышно произнеся: - Тихо. Шало зарыл рот рукой, будто не доверял сам себе. Он не мог издать и звука, только смотрел на то, что осталось от Пандара. Только глаза все еще были его, а вот тело превратилось в какие-то лоскуты, зияющие раны и кровь, которая пропитала матрас насквозь. Бета резко развернулся и стал удаляться, Пандар захрипел, не в силах закричать. Останься! Останься, прошу тебя! Мужчина не смог даже разомкнуть губ. Но внезапно Шало вернулся, неся с собой еще два подсвечника. Свет отогнал уродливые тени от кровати, и Пандар смог лучше разглядеть перепуганного до смерти мальчишку. Альфа бы усмехнулся, будь он в другом положении. - Тебе нельзя помочь? - прошептал Шало. Пандар промолчал, только глаза закрыл. Ему было так больно, что хотелось умереть. Но еще больнее был от того, что Шало видит его таким. Беспомощным, истекающим кровью, напуганным до смерти. Захотелось, чтобы бета немедленно ушел, оставил его, бросил. Так было бы правильно. Так должно быть. Но Пандар не мог видеть своих глаз, того, как он смотрел на Шало. На бету никто и никогда так не смотрел. Будто он был единственной и последней надеждой, ниточкой, которая связывала мужчину с этой реальностью. Бета сел на пол, у кровати, и стал просто смотреть Пандару прямо в глаза, и альфа смотрел на него в ответ, почти не мигая, цепляясь за этот взгляд. Это позволило продержаться ему чуть дольше, прежде чем снова вернуться в бесконечную мглу катакомб. Альфе казалось, что он снова там. Что Чезаре, его муж, Дакар, Шало ему пригрезились в бреду из-за яда какой-то змеи, что нет и ничего не будет, кроме красноглазого человека, нескончаемой агонии и пыток. А иногда мужчине казалось, что его душит огромная змея, которая обвила его десятком колец, а последнее, самое толстое, было на его шее и сжималось с каждым мгновением все сильнее. Пандар пытался закричать, но вырывался только змеиный свист, и мужчина чувствовал, как дрожит собственный раздвоенный язык. Но иногда альфа выныривал из этого кошмара и тогда старался найти поймать взгляд темных карих глаз, чтобы уцепиться за него и остаться на этой стороне разума как можно дольше. А Шало... он никогда не видео подобного. Не думал, что это возможно. Пандар истекал кровью, проваливаясь в бессознательный бред, но не умирал. А когда же возвращался из тайн своего подсознания... бета ни в чьих глазах не видел такого ужаса. Он вообще не знал, что люди могут испытывать такой всепоглощающий страх, который отражался в глазах мужчины, которые стали почти... человеческими. Карими. Только зрачок был все еще вертикальным, но к рассвету на полчаса он стал круглым. Пандар провалился в забытье, и Шало смог рассмотреть альфу в серо-розовых лучах солнца. Из-за их света мужчина казался почти трупом. Чешуя вся была на матрасе, под ней оказалась белая, тонкая кожа,под которой были видны все кровеносные сосуды. Раны стремительно затягивались, но стоило Пандару сделать малейшее движение, как кожа тут же рвалась как пергамент от лезвия топора. А через час все началось сначала. Пандар вздрагивал, дергался и открывал рот в беззвучном крике. Шало видел, как из-под тончайшей кожи пробивается чешуя, и тошнота подкатывала к его горлу. Чешуя покрывала все тело мужчины, не оставляя и крошечного пятнышка человеческой кожи. Альфа хрипел, будто раненый зверь, бете казалось, что Пандар вот-вот задохнется. Испарина выступила на лбу альфы, он царапал матрас, и Шало отшатнулся, не желая стать жертвой острейших когтей. Только когда солнце ярко засияло на небе, Пандар затих. Его дыхание стало ровным, а Шало, не помня себя от усталости, уснул прямо на полу. * * * - Проснись, - кто-то осторожно провел по плечу беты, и тот мгновенно открыл глаза. Глаза Пандара снова стали серебряными. Он насторожено, словно загнанный в угол зверь, смотрел на бету. Увидев, что он проснулся, мужчина тяжело, откинулся на спину. - Тебе нельзя спать здесь, - хрипло сказал он, глядя куда-то наверх. - Потом все будет болеть. - Пить хочешь? - вместо ответа спросил Шало, поднимаясь на ноги. - Да. Бета налил из кувшина воды, Пандар хотел приподняться, но Шало покачал головой, и сам осторожно приподнял его голову, а затем приставил кубок к губам альфы. Тот жадно его осушил, после чего глубоко вздохнул. Шало, не говоря ни слова, ушел к себе, чтобы сменить рубашку и умыться, после чего вернулся к Пандару, чем заслужил удивленный взгляд. Проигнорировав его, бета намочил полотенце в прохладной воде, затем подошел к мужчине, который внимательно следил за каждым его движением. Шало хотел немного стереть кровь со спутавшихся волос, но Пандар вдруг дернулся в сторону, будто... испугался. Мужчина попытался сесть, но бета не дал ему этого сделать, ухватив за плечи и потянув назад. Дыхание Пандар сразу же сбилось, он рухнул всем весом на Шало и закрыл глаза. Наплевав на состояния матраса, Шало сел на него и осторожно положил голову Пандара себе на колени. - Это только я, - тихо проговорил бета, принявшись осторожно стирать засохшую кровь с белых волос альфы. - Что бы тебе ни привиделось, я здесь. С тобой. И никто не войдет сюда и не заберет тебя. Пандар вдруг открыл глаза, он смотрел на Шало так, будто хотел что-то сказать, но не решался. Бета видел еще не до конца отступивший ужас ночи, видел недоверие, непонимание. Боги, неужели тебе никто не помогал? Только сейчас Шало пришло в голову, что скорее всего, мужчина всегда переживал этот кошмар в одиночестве, никому не говоря. Это было страшно вдвойне. - Почему ты это делаешь? - едва слышно спросил Пандар, смотря Шало прямо в глаза, будто ожидая, что он солжет. - А ты думал, что я могу бросить тебя здесь в таком состоянии? - усмехнулся бета. - Мне еще нужен телохранитель. Пандар позволил себе кривую усмешку в ответ. Шало кинул мокрое полотенце на пол, но вопреки ожиданиям альфы не ушел, а остался сидеть и держать голову Пандара на своих коленях. Это вдруг показалось мужчине ужасно личным, почти интимным. Давно забытые, затравленные ощущения подняли голову, защекотали нервы и измученную душу. Пандар не мог понять, что случилось, но внезапно он почувствовал ужасное смятение, словно он был мальчишкой, впервые оказавшимся наедине с обнаженной женщиной и не знавшим, что с ней делать. Потому что он не знал, что делать со всем этим. А Шало смотрел так, будто все видел и все знал, и от этого Пандар чувствовал себя еще более беспомощным. - Успокойся, - тихо сказал бета, - успокойся и спи. Ты потерял очень много крови. - Я всегда теряю столько крови, - хрипло ответил Пандар. Впервые за столько лет он первым опустил глаза. - Но выживаю. Губы Шало дрогнули, но он ничего не сказал. Бета позволил себе осторожно гладить лоб и щеки альфы кончиками пальцев, и Пандар не хотел засыпать, чтобы чувствовать эти прикосновения, которые не могли сравниться ни с одной лаской опытнейшей шлюхи, как можно дольше. Они лечили его сильнее, чем все чудодейственные бальзамы мира, и впервые за много лет Пандару было наплевать на последствия происходящего.