Pendulum

      Обычно прогуливаясь по городу, Сехун старается не рассматривать окружающих его людей и здания. Он гуляет только ради того, чтобы устать и, придя домой тут же провалиться в сон. Ходьба вообще редко когда помогает, но это уже вошло в привычку. Просто идти по вымощенным плиткой дорожкам, рассматривая мелкие трещинки и стараясь не наступить на связывающие кирпичики швы. Гулять вечером по центру, иногда заходя в пустынный парк и рассматривая звёзды, так же привычно, как и подолгу засыпать в тёплой кровати, чувствуя, как ноги от усталости бьёт мелкими импульсами.       Сехуну в принципе всё равно, что он может пропустить нечто интересное, увлекательное или забавное. Он старается не испытывать сильных чувств и живёт на границе серости и безликости. Конечно, врачи говорили, что так он только сильнее загоняет себя в депрессию и даёт возможность его странной болезни прогрессировать. Но парень уже давно привык не различать цвета, а чувство отчуждённости от своей личности возникает только в моменты эмоциональной встряски. Поэтому серость асфальтовых дорог заменяет ему красочные выставки картин и уличных танцоров, развлекающих людей прямо на площадях.       Ещё несколько поворотов и он услышит знакомую мелодию. Она всегда звучит, когда он проходит мимо. Из обрывков фраз, брошенных проходящими людьми, он знает, что какой-то парень танцует там, но сам Сехун никогда не отрывал взгляда от серых блоков под ногами, чтобы посмотреть на этого танцора. Ему незачем знать, как он танцует и кто он такой вообще, шатен просто благодарен за медленную успокаивающую мелодию, которая не меняется изо дня в день.       Вечер становится холодным, но тем не менее, именно сегодня захотелось посмотреть на звёзды. Парень обустраивается на пустынной лавочке и, запрокинув голову, просто ждёт пока небо окончательно не потемнеет и на нём зажгутся первые звёзды. Конечно же, сидеть в пустом парке, когда на часах уже за полночь, может показаться странным, но для Сехуна это всё не страннее его каждодневного поведения. Когда звёзд становится достаточно, шатен расслабляется на неудобной деревянной лавке и выдыхает маленькие облачка пара, пытаясь выдуть ровные колечки, как будто он последний куряга с двадцатилетним стажем, но сколько бы он не пытался, у него ещё ни разу не получилось. Однако почему-то выдыхать горячий воздух столько, сколько это вообще возможно, чтобы аж лёгкие начали болеть, а потом вдыхать раскалённый морозный кислород – безумно нравится парню. Это нечто собственноручно придуманного ритуала, хотя Сехун даже не знает, чем этот ритуал помогает ему, а помогает ли вообще? Ему это просто нравится, так же, как банки сгущённого молока. Он ест одну в месяц, но стабильно покупает по две в неделю. В такие моменты размышлений шатен даже может подумать, что покупает их кто-то другой, а он просто смотрит со стороны, как его руки тянут деньги кассиру, а потом относят эту жестяную банку в холодильник. С его болезнью это вполне нормально, но когда он перестал чувствовать даже то, что не может управлять собственным телом?       Громкий треск, а за ним раздражённое шипение. Сехун отводит взгляд от неба туда, где в паре метрах от него горит, наверное, единственный фонарь. Какой-то блондин стоит в одной майке и порванных джинсах с большим рюкзаком на плечах. В голову приходит мысль, что, должно быть, ему безумно холодно, но шатен отворачивается, вновь поднимая глаза к небу. А парень, поняв, что его заметили, подходит ближе и, не встретив никакой реакции, садится рядом. - Решил наконец-то проследить за тобой, но в темноте ни черта не видно, из-за этого наступил на какую-то сломанную ветку.       Сехун переводит удивлённый взгляд на невольного соседа и отмечает слишком тёмную кожу. Они словно две противоположности, ведь сам Сехун бледный настолько, будто болеет какой-то неизлечимой болезнью, вытягивающей из него все соки. - Это я ответил на твой вопрос, откуда я здесь взялся, и да, я знаю, что ты не спрашивал, - парень улыбнулся и перевёл взгляд наверх. – Ух ты, а здесь круто. Теперь ясно, почему ты тут зависаешь.       Шатен немигающе уставился на блондина, понимая, что его уединенность нагло нарушают и, похоже, его соседа это никоим образом не смущает. Возможно, стоит просто не обращать внимания и странный парень сам уйдёт, так со всеми бывало, никто не может вынести молчаливости О. - Я Кай, танцую в городе, но ты обычно не смотришь, просто идёшь вперёд, - хитрый прищур глаз неприятно жёг дыру на лице шатена.       Выжидающая тишина действует на нервы и Сехун сам не знает, почему именно этот парень так бесит. Может, чёрные глаза смотрят слишком пристально или же одиночество напрочь въелось в тело, не желая отпускать от себя даже на одно слово. - Ты ведь не немой, да? А то я тогда, как придурок выгляжу, пытаясь из тебя хоть слово вытянуть, - блондин усмехается и так же не отводит взгляда. - А если бы я был глухим? – этот Кай странно прищуривается и вновь улыбается. - Ты не можешь быть глухим, тебе нравится моя музыка. Ты идёшь медленнее, когда слышишь её. Не замечал за собой, правда? – самодовольная ухмылка тут же сменила лёгкую полуулыбку. - Ты сталкер? – Сехун непонимающе смотрит на него, ведь зачем-то он ему понадобился. - Вообще-то нет, ты просто стал моей навязчивой идеей. У меня обсессивно-компульсивное расстройство. - И что тебе от меня надо?       Психические расстройства должны вызывать какие-то чувства потеплее, чем ненависть. Ведь люди с похожими болезнями должны поддерживать друг друга? Сехун не знает ничего, кроме жалости от окружающих, которые узнавали о его маленькой тайне. Друг ему нужен был намного раньше, а теперь просто воротит от блестящих глаз, когда кто-то узнаёт, что у них одинаковые болезни. Ему никто не нужен и он не нужен никому - шатен уже свыкся с этой мыслью и не чувствует себя каким-то изгоем - ему просто плевать. - Посмотри как-нибудь, как я танцую, - блондин поднялся со скамейки и неспешно побрёл в темноту.       В голове шатена не возникло ни одной яркой эмоции, ему незачем смотреть на этого танцора, возможно, только стоит сменить маршрут. ***       Снова выбравшись в город, примерно через неделю заточения в своей небольшой квартирке, Сехун не задумываясь бредёт по давно заученному маршруту. Странный блондин, появившийся в ночи, остался в сознании как очередной бредовый сон, ушедший утром так же, как и парень, скрывшийся в ночи.       На выложенной серыми плитками дороге появляются жёлтые листья, совсем недавно сорванные ветром с хилых городских деревьев. Они больны точно так же, как и Сехун. Каждый, кто проходит мимо, может лишь натянуто улыбаться, стараясь делать вид, что ничего не происходит. Почему-то осенью всегда сложнее сдерживать себя, и Сехун становится невольным зрителем, наблюдая, как его тело само подбирает всевозможные листики, собирая очередную коллекцию разноцветных напоминаний жизни. Каждый такой букетик бережно хранится в самых обожаемых книгах шатена, служа закладками на особо любимых страницах. Он не понимает, почему делает это и ещё сотню подобных вещей, но такое поведение стало неотъемлемой частицей его жизни. В отличие от других людей с такой же болезнью, он не пытается избавиться от такого поведения. Просто плывёт по течению, позволяя себе иногда, вот так просто, наблюдать за самим собой со стороны.       Знакомая мелодия приводит его в себя, буквально заставляя поднять взгляд с чёрного асфальта на того, кого он считал всего лишь плодом своего воображения. Блондин плавно двигает телом, словно слившись с гибкой мелодией, словно он сам был этой мелодией, позволяя не только слышать её, но и видеть, вынуждая заворожено застыть среди сотен прохожих, встречаясь с взглядом тёмных глаз.       Холодные капли первого осеннего дождя буквально за пару секунд разгоняют зазевавшихся людей. Но Сехун вовсе не ощущает крупных капель, падающих ему на лицо, он внимательно следит за не перестающим танцевать блондином. Тому же откровенно плевать на всё, что происходит сейчас за этими серыми шторами из воды и ветра. Его волнует только худой до невозможности шатен, стоящий сейчас, как и он сам, под шквальной стеной дождя.       Кай и сам не понимает, как во время своих танцев здесь, в центре города, уловил высокую сутулую фигуру, идущую за всеми теми людьми, что с открытыми ртами наблюдали за его движениями. Он проходил всегда позади шумной толпы, собравшейся дабы посмотреть на танцы Чонина. Не каждый день, но всегда в одно время. Почему-то этот парень прочно засел в мозгу у блондина, он мучил его и во снах, и наяву. Появлялся на белой бумаге, когда парень брал в руки карандаш, а в один день вылился в совершенную, по мнению Чонина, мелодию. Он танцевал каждый день в одно и то же время танец, который помогал ему справиться с необъяснимой болью. Видеть этого шатена стало наркотиком, прожить без его призрачного силуэта уже не представлялось возможным. Нужно было только заставить его взглянуть, посмотреть на танец, воплощающий их разные чувства, но соединяющий одной лишь прихотью судьбы.       Танцуя сейчас ради того, кто стал наваждением нескольких последних месяцев, Чонин ощущал себя ангелом, совершившим самый постыдный грех. Ему ещё никогда не было так хорошо, просто изгибаться в ломающих движениях под проливным дождём на пустующей улице, ощущая, как взгляд неизвестного парня горячими руками проходится по его телу. А когда вспышка молнии озаряет их лица, Кай впивается в чужие холодные губы, делясь своим теплом и приглашая Сехуна согрешить с ним прямо на этой улице, укрытой ото всех, любимым шатеном, серым пологом дождя.       Сехун однозначно что-то чувствует, что-то давно забытое и горячее, как свежезаваренный чай. Обжигающие губы будто вытягивают из спящего тела всю серость, заставляя каждый мускул дрожать от холодных капель и таких же холодных пальцев, касающихся его шеи. Он бы хотел сейчас снова оторваться от своего тела и парить, как привидение, не чувствуя своего больно бьющегося сердца и горячего языка, сводящего с ума. Шатен не понимает, почему не может вернуться в свою серость, прочно цепляясь посиневшими от холода пальцами за горячую загорелую кожу на плечах безрассудного блондина. - Я сошёл с ума, - пухлые губы доверительно шепчут в самое ухо и Сехуну не остаётся ничего, кроме как увести улыбающегося парня с дождливой улицы.       О определённо не понимает, почему ведёт незнакомого парня к себе домой, почему крепко держит его за руку и позволяет обнимать себя в собственной прихожей, чувствуя кожей улыбку блондина, которую он прячет, уткнувшись в его шею. Не понимать, кажется, уже вошло в привычку. Но видеть цвета вокруг - безусловно непривычно. А засыпать в мокрой одежде совершенно не чувствующейся из-за горячего, крепко прижимающегося тела – просто невозможно. Поэтому Сехун позволяет, как впрочем и всегда, просто позволяет всему этому унести себя в сон, уверенный, что это очередной бред нездорового мозга. ***       За окном уже темно, но Сехун по-прежнему сидит за столом в кромешной темноте. Он прокручивает сегодняшний день в голове, наверное, уже сотый раз, с недоумением всматриваясь в ночь за окном.       Когда он проснулся сегодня утром и не обнаружил в своей постели того парня, шатен почувствовал странное смятение. Вроде бы он и хотел, чтобы блондин лежал рядом с ним, а вроде бы и надеялся на то, что проснётся один. Однако уже через минуту, стоя на пороге ванной, Сехун наблюдает за тем странным Каем, который стоит совершенно голый и, не стесняясь, чистит зубы. О в принципе по барабану - голый парень или нет, но щётка в его руках совсем недавно куплена, и её изъятие из своих запасов почему-то злит, но шатен ничего не говорит гостю и молча умывается, стоя рядом с обнажённым парнем.       Кай своей наготы не стеснялся, но всё-таки поспешно оставил Сехуна одного, боясь реакции своего же тела на милого растрёпанного парня. Ким знает, что его неимоверно влечёт к шатену и мысли о сексе не хотят покидать его больную голову, хотя сам парень хочет побольше узнать об этом человеке без сексуальных подтекстов, но в его голове всегда будет только так. Он болен и с этим ничего не поделаешь.       Сехун ведёт себя так, будто в его квартире кроме него самого никого нет, впрочем, завтрак готовит на двоих. Радостный вопль, как оказывается не Кая (это всего лишь сценический псевдоним – объясняет блондин), а Чонина, по поводу замеченных банок со сгущённым молоком, снова заставляет шатена злиться. Ведь это его баночки и плевать, что ими забито пол холодильника и от одной исчезнувшей жестянки никто не умрёт. Сехун попросту не привык делиться. Нет, он не жадный, просто всегда один, а этот Чонин разбивает его одиночество, словно домик улитки и теперь нужно только защищаться – злясь, чтобы никто не подумал, что он слабый.       Шатен не возражает, когда Ким просит взять эту чёртову баночку и старается не смотреть на тягучие белые капли, которые парень ловко слизывает языком. Он молча кушает, уставившись в тарелку, а потом так же молча ставит посуду в раковину, развернувшись, чтобы выйти из кухни и всего на секунду задерживая взгляд на пухлых губах, где белесые разводы лениво собираются острым язычком.       Сехун чувствует знакомую отстранённость и впервые в жизни пытается поскорее прийти в себя, впервые он борется с чувством изолированности от собственного тела, но слишком поздно что-то предпринимать. Он видит, как целует удивлённого блондина, видит, как тот охотно приоткрывает рот, и они осторожно касаются языками. Сехун тихо воет от своей беспомощности и пытается хоть как-то повлиять на живущее собственной жизнью тело, но ничего не выходит. Он пропускает момент, когда его утягивают на чужие колени и тёплая ладонь пробирается под майку, поглаживая выступающие позвонки.       Шатен стонет от касаний умелого языка и приятных поглаживаний, внезапно понимая, что очередной приступ прошёл. Он тут же отталкивает ничего не понимающего блондина и уходит в комнату, запираясь на ключ. Сехун плохо помнит, что говорил Кай, но барабанящие звуки от ударов в дверь до сих пор стоят в его голове. Лишь вспоминая тот поцелуй тело начинает трясти и О безуспешно пытается оградиться от тех ощущений. Кажется, его домик не только сломали, но и вытащили его беспомощного из-под обломков, оставляя совершенно одного в новом и неизвестном мире.       Сехун ведь всегда был один, даже когда были живы родители, они не особо лезли в странный мирок маленького мальчика. Дети всегда обходили стороной молчаливого шатена, а Хуну это было только на руку. Он не горел желанием с кем-то общаться, ему вполне хватало интересных книг и интернета. Чувства и цвета были забыты, как только на шестнадцатилетие он получил эту маленькую квартирку и стал жить совершенно один. Уже прошло четыре года - ему двадцать, он не учился в университете, но любимая работа у него есть, так что смысла беспокоиться о чём-то попросту не было. До этого дня…       По стеклу начал тихо барабанить дождь и только ему удалось вытянуть Сехуна из своеобразной нирваны. Он оглядывается вокруг, замечая горящие цифры на электронных часах. Почти полночь, а значит, он просидел тут без малого весь день. Это, конечно, странностью не назовёшь - шатен мог неделями не выходить из дома, и даже вот так впадать в некий транс, но всего лишь на пару часов, а не практически на целые сутки. О не представляет, ушёл ли Чонин домой или всё ещё ждёт его под дверью. Сейчас хочется просто лечь спать, наплевав на всё, но он осторожно открывает дверь, выглядывая в коридор. На кухне горит свет - значит, блондин может быть там или просто забыл выключить, когда ушёл.       Сехун заходит на кухню, видя улёгшегося на столе Чонина. Тот крепко спит, вытянув свои губы, как рыбка. Это выглядит довольно смешно и поджатые губы шатена на пару секунд расслабляются, но потом он понимает, что не может оставить его лежать здесь, сам не зная почему. Для того чтобы коснуться плеча блондина у Сехуна уходит десять минут. Сначала он выбегает из кухни и решает, что ему плевать - пусть лежит там, но спустя секунд тридцать он снова стоит перед соблазнительными губами. Руки дрожат, и только между пальцами шатена и плечом Кая остаётся пара миллиметров, как Хун тут же отдёргивает руку, будто боясь, что её оторвут, да ещё и набросятся за всем остальным. Но глубокий вздох и повторяемые, словно мантра, слова «ты просто попросишь его уйти и всё» вроде бы успокаивают. И, крепко сжав пальцы на чужом плече, О готов трясти его до обморока, однако кожа парня такая горячая, что холодные руки отрывать не хочется, а разница в цвете почему-то безумно притягивает взгляд. - Почему твои руки холодные? – Сехун не заметил, как на него пристально уставились два тёмных глаза и, вздрогнув, убрал пальцы. – Не убегай снова, - горячая рука, словно прочные оковы, хватает тонкое запястье.       Чонин сходил с ума, просиживая весь день под дверью этого незнакомого, но такого родного парня. Он ведь даже имени его не знает, а уже успел влюбиться, поцеловать и даже оказаться в одной постели. Хотелось ответов, жутко хотелось разложить всё по полочкам, но этот шатен никогда не будет вписываться в болезнь Чонина, и Кай это уже понял. Неизвестность и странность пугала и наоборот притягивала, желала быть как можно ближе и не отпускать. Тогда, под проливным дождём, блондин думал, что холодные губы у этого парня только от температуры на улице, но утренний поцелуй и ледяные пальцы, сжимающие его плечо, доказывают, что шатен холодный всегда и, наверняка, полностью - ведь безразличие ко всему всегда сквозит морозом. - Отпусти меня, - Сехун чуть тянет руку, намекая на сковывающие его пальцы. - Как тебя зовут? – Кай не реагирует на просьбу и по-прежнему крепко держит бледное запястье. – Не отпущу, пока не ответишь, - О чуть кривит губы, но потом снова возвращает своему лицу былое безразличие. - Сехун, - горячие пальцы неспешно скользят по ладони, и Хун бы солгал, если бы сказал, что ему не нравится ощущение этих пальцев на собственной коже. - Ты ведь не выставишь меня на улицу? – самодовольная ухмылочка преображает, казалось бы, милого юношу. - У меня негде спать, - шатен считает эту отговорку вполне действенной, так что блондину точно придётся уйти. - Мы уже спали вместе, так в чём проблема? – Кай не собирается сдаваться, он на всё готов, лишь бы снова обнимать тёплое тело за тонкую талию и ощущать спокойное дыхание на своих губах. - Ты должен уйти с утра.       Сехун уходит в комнату, желая лишь поскорее провалиться в сон, чтобы на утро не видеть этого парня. Он слишком странный и разрушающий весь привычный образ жизни Се. Шатен не знает, как этот Кай делает с ним такие неестественные вещи, но из-за него он теперь снова видит цвета и начинает чувствовать нечто странное.       Чонин выключает свет в кухне и тихо заходит в спальню. В темноте видны очертания закутанного в одеяло тела и блондин аккуратно ложится рядом. Ему чудовищно хочется обнять этого ангела и он не может противиться своим желаниям, аккуратно прижимая к себе, кажущегося совсем хрупким, парня. Тело в его объятиях напрягается, но Сехун молчит, и Ким просто засыпает, уткнувшись в тёплый затылок. ***       Закрыв двери на все замки после ухода блондина, Сехун вспоминает о новом присланном романе и ужасно маленьком сроке на его редакцию. Дни проходят за работой, и шатену даже начинает казаться, что судьба жестоко играет с ним, ведь в присланном романе у девушки находят шизофрению, а парень, конечно же, борясь со своей семьёй, не хочет оставлять её одну. О думает, что парень дурак, просто конченный идиот, ведь его любимая с шизофренией может как-нибудь утром перерезать ему глотку, а всё потому, что ей он может показаться опасным чудовищем. Он просиживает перед компьютером с самого утра до поздней ночи, кажется, уже дня четыре. И вновь проснувшись на столе вместо удобной кровати, всё тело ужасно ломит. В ванной на Сехуна смотрит кто-то безумно уставший, с синими мешками под глазами и трёхдневной щетиной. Парню не очень-то и хочется идти в душ, бриться, есть, приводить свое тело в более-менее человеческий, а главное, здоровый вид, но без этого он подохнет здесь быстрее, чем совершиться его несчастный случай. Шатен уже давно думал о смерти. И ему бы хотелось умереть под какой-нибудь машиной, вновь потеряв связь со своим телом. Наверное, это будет забавно, смотреть со стороны, как тебя сбивает машина. Хотя возможно он проживёт до глубокой старости в полном одиночестве и сдохнет, как бродячая, никому не нужная собака, в своей маленькой квартирке.       Потратив на себя около часа, Сехун снова возвращается к ноутбуку и редактированию глупого, по его мнению, романа. На сегодня у него осталось всего несколько последних глав, а значит вечером он сможет выбраться из дома, чтобы дойти до парка, в котором лучше всего видны звёзды. Ему безумно нравится рассматривать маленькие газовые шарики и иногда он даже задумывается о том, что хотел бы иметь друга-астронома или хотя бы знакомого, который бы мог рассказывать ему про звёзды. Самому ведь рыться в интернете совершенно не интересно, да и слушать рассказы на неудобной холодной лавочке под открытым небом лучше, чем читать бездушный текст в душной комнате.       Почему-то в воспоминания о мерцающих огнях на чёрном небе подкрадывается блондинистая шевелюра и горячие объятия, в них точно было бы не холодно рассматривать звёзды зимними вечерами. Но, пожалуй, лучше просто одеться потеплее, чтобы не вспоминать больше странного танцора. Темнота за окном опустилась как-то уж слишком быстро и шатену не остаётся ничего, кроме как сохранить уже доработанный роман и отослать его начальнице. На сборы уходит минут десять, и О с удовольствием вдыхает холодный ночной воздух, расслабляясь от знакомых улиц и методичного переступания с одной каменной клетки на другую. Сегодня ничто не задерживает его, и родной серый цвет асфальтовых дорог обнадёживает и будто склеивает разбитый панцирь. Он не слышит музыки, только шум уже порядком пьяной молодёжи и громкие удары от мощных битов из-за закрытых дверей клубов, прокатывающиеся по нервной системе глупыми раздражителями. Но вскоре стихает любой шум и приятная тишина накатывает волнами знакомого присутствия чего-то необъяснимо домашнего.       Его любимое место находится чуть в стороне от центральной дороги парка. Не слишком глубоко в дебрях, где можно нарваться на трахающуюся молодежь, но и не в самом центре, где часто проходят уже подвыпившие и ищущие развлечений подростки. Шатен неспешно продвигается по парку, смотря себе под ноги и не замечая человека, что уже давно наблюдает за ним. - Привет, - тихий голос, подобно стене, заставляет Сехуна остановиться.       Он видит только сине-белые кроссовки, и хоть чужой голос звучит слишком тихо и замучено, его невозможно не узнать. Не так уж и много людей разговаривает с О. Скользя глазами по тёмно-синим джинсам, взгляд медленно поднялся к усталому лицу. Блондинистые волосы были убраны под шапку, а руки нервно теребили край толстовки.       Сехун раздражёно поджимает губы, но садится на своё излюбленное место и старательно делает вид, что рядом никого нет. Этот Кай только одним своим видом уже раздражает. Тем более это его лавка, он сидит на ней уже больше полугода и никогда никто не занимал её, до этого балбеса. Теперь же приходится выносить тихое дыхание рядом и редкие непонятные глубокие вздохи. - Говори уже и прекрати вздыхать, - шатен сам от себя в шоке, но его уже откровенно трясёт от злости и больше на самого себя, чем на этого бедолагу.       Сехун считает, что в его голове не должно возникать мыслей, почему этот блондин такой уставший и что же он делает здесь посреди ночи. Сехуну должно быть всё равно. И бесит то, что это не так, а когда этот парень из разряда незнакомый танцор превратился в хочучтобыонбылрядом идиота, шатен совсем не знает. Он бесится от желания поцеловать те горячие губы и отрицанием того, что совсем не вспоминал за эти дни об этом парне. - Ты, понимаешь… я не могу…       Тишина даёт время на осмысление сказанного и ожидание последующих слов, ведь пока ничего не ясно, что этот Чонин от Сехуна хочет. - Я не могу без тебя, понимаешь? Мне нужно видеть тебя, касаться, чёрт возьми, да! Я хочу заняться с тобой любовью и это не только из-за больного мозга. Просто, кажется, я подхватил ещё одну заразу…       Для О эти слова ничего не значат. Он хочет, да, наверное, просто его организму захотелось секса. О какой любви здесь может идти речь? Он что, попал во второсортный роман? Тогда почему его не сделали богатым наследником-хулиганом, а этого танцора забитым ботаником? Почему он должен жить в бесцветном мире, что так кропотливо создавал, выстраивая серые плиты вокруг себя, чтобы потом собственноручно протянуть какой-нибудь молоток этому парню и смотреть, как его жизнь рушится? Или его ждёт очередной хэппи-энд с бабочками, пчёлками и полнейшим выздоровлением? - Это глупо, - слова сами вырываются из тонких губ. - Я не сомневался, что ты это скажешь. Хочу переехать к тебе, не волнуйся, квартплата пополам, спать, конечно же, буду с тобой. Насчёт приставать - не знаю, в моей голове чересчур часто ты ведёшь себя слишком вызывающе, поэтому, если что - я не виноват. Признаю ведь, что болен, так что упечь меня в психушку у тебя не выйдет. Ты ведь согласен?       На лице Чонина можно было увидеть только самодовольную ухмылку, хотя внутри у парня бушевал настоящий ураган. Он догадывался, что Сехун ответит нечто подобное, но меньше болеть сердце не перестало. А теперь нужно было ждать ответа на своё самое безумное предложение в жизни. Чонину нужен этот шатен, и если понадобится, он и не такие безумные вещи придумает, только бы видеть его каждый день. Сехун ему действительно нужен, без него всё валится из рук. И спать просто невозможно, ведь мучиться, видя его лицо под закрытыми веками и не иметь возможности коснуться, кажется, хуже наказания ещё не было. А Сехун оторопело смотрит на привлекательную улыбку наглого танцора. Ему ведь не показалось, этот блондин просто сделал всё по-своему! Почему он должен потакать этому вредному парню, ведь Сехуну и сейчас хорошо живётся. Зачем ему этот балбес? Да и не уживутся они вдвоём. Шатен давно отвык от постоянного нахождения рядом с собой ещё кого-то. Возможно Чонин продержится неделю, может даже две, но потом просто уйдёт, как и все. Сехун даже не будет звонить ему, всё равно мобильник будет выключен, а на площади его больше никто не увидит. Больно будет только О, хотя ему всё равно, должно быть всё равно! - Ты мне нужен, и я не отрицаю, что это глупо. От любви ведь глупеют, и я смогу научить тебя…       Блондин осторожно касается покрасневшей от холода щеки, внимательно всматриваясь в светло-карие глаза, пытаясь отыскать там хоть тень сомнения, чтобы дать себе больше шансов на взаимность. - Ты хочешь научить меня глупости? – шатен не спешит отстраняться, с удовольствием ощущая чужое дыхание на своём лице. - Нет, конечно, хочу научить тебя любить, - хриплый шёпот тонет в лёгком поцелуе.       Сехун стягивает шапку с Чонина и с наслаждением зарывается пальцами в мягкие волосы. Ему действительно хочется научиться - неважно чему, главное, чтобы учил его этот невероятный танцор. Шатен готов рискнуть. Ведь, если сейчас ему дарят соблазняющие улыбки и нереальные поцелуи, то, что может быть дальше...?