Now I'm here to say I'm sorry And ask for a second chance All I want to do is make it up to you, Cause when it all comes down to the end, You were the best I ever had...
Сейчас я здесь, чтобы сказать: "Прости" И попросить о втором шансе. Все, чего я желаю, - искупить свою вину перед тобой; Потому что в конечном счете Ты - лучшее, что было в моей жизни...
Заходящее солнце… Оно невероятно красиво. Закат знаменует конец дня. Завершение одного и начало другого. С заходом солнца мир погружается во тьму. В такой сладостный обман, чарующий своими иллюзиями. Иллюзиями спокойствия и безграничной свободы. Неизвестности и таинственности. Отрешенно смотрю на алое светило, озаряющее невероятным сиянием пейзажи Калифорнии. В своей жизни я видел много разных мест, стран, городов. Но Лос-Анджелес навсегда останется моим любимым уголком на всем земном шаре. Пусть все вокруг наивно полагают, что я лютой ненавистью ненавижу Америку, но я не хотел бы родиться ни в одной другой стране мира. Я люблю США, я ненавижу правительство. Америка - невероятная страна. Очень красивая и такая свободная. Тут каждый может быть собой. Тут люди не носят маски, индивидуальность ценится. И я действительно люблю свою родину. И этот город… Переехав сюда из Родео в двадцать пять, я ненавидел его. Из-за попсовой культуры, из-за пафосного Голливуда… Но не прошло и полугода, как я влюбился в Город Ангелов. Многие рвутся в США, чтобы увидеть Нью-Йорк. Поверьте, вся прелесть Соединенных Штатов в таких городах, как Сан-Франциско, Лас-Вегас и Лос-Анджелес. Лас-Вегас - центр развлечений. А Сан-Франциско и Лос-Анджелес… Их просто надо увидеть. Невозможно не влюбиться в эти города. Любой, кто побывал здесь однажды, уехав, оставил частичку души в этих местах. Они невероятны в своей красоте, в своем неповторимом великолепии. Одни пляжи на побережье Тихого Океана стоят всех разрекламированных курортов. Вот и сейчас я стою на балконе своего дома и любуюсь потрясающим видом заходящего светила. Смотрю на океан, на его волны, которые омывают лазурный берег сильными приливами и вновь оставляют с отливом. Солнце играет бликами на ажурной глади воды, медленно скрываясь за линией горизонта. И сейчас я могу поклясться, что это - центр Земли и одновременно край света. Я безумно люблю это место. Вдалеке виднеется громадная надпись «Hollywood». Голливудские холмы лишь кажутся пресловуто знаменитыми. На самом деле они стоят того, что о них говорят. Здесь невероятно красиво. Вид на Лос-Анджелес и побережье… Неудивительно, что многие готовы душу продать, лишь бы побывать в Калифорнии. Но почему же сейчас этот рай на земле меня нисколько не прельщает? Какого черта, глядя на волны Тихого океана, на яркое солнце, на цветущие холмы, я думаю о холодной, заснеженной Германии? Почему я так чертовски хочу вновь оказаться в Берлине? Сейчас я уже могу быть откровенен сам с собой. Мне нафиг не сдалась Германия с ее красотой и параноидальной точностью во всем. Мне нужен он… Билл. Хоть в Китае, хоть в каком-нибудь Гондурасе. Дело не в стране, дело в человеке. Он изменил меня. И, лишь уехав, я понял, как нуждаюсь в нем. Прошла всего неделя, а я уже успел внести кардинальные изменения в свою жизнь. Я развелся с женой. И дело тут вовсе не в Каулитце. Он лишь послужил причиной того, что должно было случиться уже очень давно. Около пяти лет назад я понял, что Эдриенн - уже не та девушка, в которую я когда-то влюбился. Последнее время я был просто привязан к ней. Разумеется, нас очень многое связывало и связывает до сих пор. Я благодарен ей за то время, что мы были счастливы. За наших детей, которых люблю больше жизни. Безумно благодарен, честно. Но вот уже пять-семь лет нас не связывает ничего, кроме привычки. Какой смысл находиться рядом, когда ты давно не рад видеть этого человека? Когда сердце уже не заходится от одной лишь его улыбки? Когда изменяешь ему направо-налево с единственным желанием - забыться? Я давно понял это, но осознал в полной мере лишь неделю назад. Нет, я не люблю Каулитца. Правда, не люблю. Но он торкает что-то во мне. Он пробуждает внутри какие-то чувства. Сильные чувства. Будь то злость или нежность, страсть или раздражение. Я не помню, когда последний раз орал на Эдриенн. Ровно как и когда последний раз спал с ней в одной постели. Билл же одним лишь взглядом мог заставить меня вопить и топать ногами от сумасшедшей ярости. Так же, как и одной улыбкой, прикосновением он пробуждал во мне безудержное желание подарить ему рай на земле. Он показал мне, что значит чувствовать. Он был не первым, разумеется, но единственным, кто вызывал настолько сильные и противоречивые эмоции. Единственным, кто смог пробудить меня ото сна. От того ужасного сна наяву, смахивающего на кому, завуалированную в некое подобие жизнедеятельности и неуклюже вписанную в реальность. И сейчас я невероятно скучал по нему. Я уже давно признался в этом самому себе, но легче не стало. I’m still trying to figure out How to tell you I was wrong I can’t fill the emptiness inside since you’ve been gone… Я все еще стараюсь придумать, Как сказать тебе, что я был неправ. Я не могу заполнить пустоту внутри себя с тех самых пор, как ты ушел… Вернувшись из Германии, я на следующий же день подал на развод. Эдриенн ни о чем не спрашивала, не осуждала. Она все поняла. Поняла и приняла. Без вопросов. Без истерик. И это - еще одна причина, по которой я буду вечно благодарен этой женщине. Она - единственная, кто понимает меня без слов. Кроме лучшего друга, но Майк - это совсем другое дело. Я оставил жене и детям дом в центре Лос-Анджелеса, машину, собаку - все, что напоминало о прошлой жизни. А сам просто уехал в этот коттедж, в котором жил во времена записей альбомов. Сжег мосты, не желая вспоминать о прошлом. О пяти потерянных годах жизни. А, да, помимо этого, я еще разорвал контракт со своей звукозаписывающей студией. Рассказ Билла на многое открыл мне глаза. Я уже не пятнадцатилетний подросток, который верит каждому слову продюсеров. И я не собираюсь терпеть наглые поползновения на мои законные деньги со стороны этих и без того зажравшихся уродов. Пускай найдут себе другую группу, которая будет продавать по двадцать миллионов копий одного альбома. Буду очень удивлен, если они таковую сыщут. Эта неделя прошла в беготне, в походах по судам, подписании бумажек… Но уже спустя три дня я почувствовал, как одиночество начинает давить на меня. Мне не хотелось видеть друзей сейчас. Вообще никого. Странное чувство… Я даже пару раз встретился с Томом. Каулитц-старший записывал тут гитарные партии к альбому какой-то начинающей американской группы. Я не знаю, зачем позвонил ему однажды вечером и позвал в клуб. Возможно, это была отчаянная и глупая попытка восполнить таким образом отсутствие рядом Билла. Но вскоре я понял, что даже его близнец не в состоянии этого сделать. Я мог спокойно трахнуть Тома, особенно учитывая, КАК он тогда нажрался. Но у меня даже мысли такой не возникло. Я просто отвез его в отель, в котором он жил, и, отпоив с утра аспирином, уехал. Впоследствии мы встречались еще пару раз. Он и впрямь оказался классным парнем. Веселый, компанейский, жутко развязный, он был совсем не похож на брата. Глядя на смеющегося Тома, я почему-то вспоминал холодную усмешку Билла. И я мог клясться, что она нравилась мне куда больше, чем теплая улыбка его близнеца. Я проклял себя сотню раз. Я и впрямь оказался редкостным ослом, оставив Билла. Он еще совсем молод, но уже сломлен. Гордость, юношеский максимализм, сложная молодость - по многим причинам он мог не открыться мне, хотя, возможно, хотел. Та фраза: «Хотел бы я, чтобы это было не так…» прочно засела у меня в голове. Он не слаб, он просто подавлен. И мне стоило побороться за него. А я спасовал, испугавшись то ли провала, то ли, наоборот, успеха. Но теперь уже поздно что-либо менять. И единственное, на что я надеюсь сейчас, - что не буду корить себя этим до конца жизни. I know I said things that I didn’t mean, But you should’ve known me by now, You should’ve known me… Знаю, я говорил то, что на самом деле не подразумевал, Но тебе бы следовало уже понять меня, Тебе следовало бы уже знать меня… Трель дверного звонка резко вырывает меня из размышлений. Бля, ну кого сюда принесло? Ведь совсем немногие знают этот адрес! Как же мне не хочется никого видеть… Вообще никого. Надо просто забить. Позвонят и отвалят. С этой установкой я не двигаюсь с места, продолжая любоваться восхитительным пейзажем. Звонок повторяется. Раз, второй, третий… Бля-я-я! Кто бы это ни был, ему сейчас не поздоровится! Медленно спускаюсь на первый этаж, плетусь в холл и распахиваю дверь. - Какого черта надо?! – ору, даже не глянув на нежданного гостя. - Чтоб тебя… - слова застревают в глотке, когда я смотрю в лицо настойчивого посетителя. Глаза оттенка горячего шоколада, правильные черты, пухлые губы… Это лицо будет сниться мне до конца жизни. В эротических кошмарах. - Билл… - выдыхаю. - Что ты здесь делаешь? - Давай выйдем, хорошо? - тянет меня за руку. Я настолько удивлен его приезду, что даже забываю сопротивляться, когда он ведет меня непонятно куда. Наконец он остановился около небольшого фонтанчика в саду. Я не мог оторвать от него взор. Чертовски красивый, чертовски нежданный и чертовски желанный… - Что ты тут делаешь? - повторяю вопрос. - Я… приехал брата навестить, - опускает глаза. - Правда? - более идиотский вопрос сложно придумать. - Нет, - как и более идиотский ответ… - Но… - Послушай меня сейчас, хорошо? - неожиданно поднимает голову и смотрит прямо мне в глаза. И я просто застываю, не увидев в них того привычного льда. Сейчас в них плещется… Что это? Страх? Смущение…? - Я знаю, что все, что сейчас скажу, - откровенная глупость. И знаю, что это ничего не изменит между нами. Правда, знаю. Но мне нужно это сказать. Чтобы потом не сожалеть всю жизнь… - ему явно трудно даются эти слова. - Говори, - стараюсь произнести это как можно более мягко. - Я приехал сюда не к брату. Мне просто хотелось увидеть тебя. Еще раз… Знаешь, ты всегда был моим кумиром и примером для подражания. Я восхищался музыкой твоей группы и путем, который вы проделали. Но когда я впервые увидел тебя вживую… Тогда, на ЕМА… Я… Меня словно током ударило. У меня просто снесло крышу. Это было одной из причин, по которой я тогда пришел в тот туалет. После того случая пролетело три месяца. А он никак не шел у меня из головы. Затем - эта дурацкая церемония VMA, на которую мне жутко не хотелось идти. А потом Том притащил тебя ко мне в машину и приказал отвезти в квартиру. Тогда возмущался я чисто для приличия. Хотя сам не мог признаться себе в том, что где-то в глубине души рад такому стечению обстоятельств. И эти три дня… Я знаю, это было незаметно, но ты просто сводил меня с ума. Ты был единственным человеком, к которому я когда-либо испытывал такие чувства. Наверное, поэтому я отгораживался. Ты был так груб и презирал меня… И я дико боялся, что ты узнаешь о том, что… В общем, ты снес мне крышу с первого же взгляда. И я знаю, как скотски себя вел. Я видел, что ты пытаешься быть вежливым. Но это подстегивало меня еще больше отдаляться от тебя. Я такой трус и придурок, я знаю. И то, что ты тогда изнасиловал меня, - это было оправдано. Я и впрямь могу кого угодно из себя вывести. И… Я не знаю, что еще сказать… Я понимаю, что ты прав во всем, что сказал мне ранее. Мы действительно из разных миров, а я и впрямь редкостная шлюха, к которой невозможно испытывать ничего, кроме желания грубо отыметь. Но я все же скажу тебе сейчас - и больше, клянусь, ты никогда меня не увидишь. Если ты поверил, когда я заявил, что ты ничего не значишь для меня, - ты просто никогда не знал меня. Я ненавидел тебя лишь потому, что страстно желал. И когда я сказал, что мне будет лучше без тебя, что я не хочу больше тебя видеть, - это все ложь. Прости меня за это. И, наверное, сейчас ты возненавидишь меня еще больше, но мне уже нечего терять, ведь так? Прости меня… - говорит срывающимся голосом и опускает глаза. If you believed When I said I’d be better off without you, Then you never really knew me at all… If you believed When I said That I wouldn’t be thinking about you, You thought you knew the truth but you’re wrong You’re all that I need, Just tell me that you still believe… Если ты поверил, Когда я сказал, Что мне будет лучше без тебя, - Ты просто никогда не знал меня настоящего. Если ты поверил, Когда я сказал, Что не буду думать о тебе, Ты полагал, что знаешь правду, но ты заблуждался. Ты – все, в чем я нуждаюсь. Только скажи, что все еще веришь мне… Сердце совершает мертвую петлю и замирает где-то в районе горла. Я никогда не смогу передать словами, что чувствовал в тот момент. Такое ощущение, что за это мгновение я прожил сто жизней и умер сотню раз. Я был готов клясться перед Богом, что в эту секунду мне не нужны были все богатства мира, все звезды галактики. Мне не нужно было ничего, кроме того, что было здесь и сейчас. Кроме его глаз, испуганно взирающих на меня. Кроме осознания того, что если уж я - осел, который не в состоянии хоть раз в жизни признать за собой такую человеческую слабость, как способность чувствовать, то хотя бы тот, кто во мне эту слабость пробудил, готов быть откровенным. С таким ослом, как я… - Билл, расскажи мне, чего ты хочешь? - спрашиваю мягко. Мне и впрямь важно это знать. - Я… Ничего… Я просто… Я должен был сказать это тебе. Я знаю, что зря. Но по-другому не мог. Не издевайся, прошу тебя, прояви сострадание. Я знаю, как жалок сейчас. Я уеду, только скажи… - он затравленно смотрит на меня. - Я не издеваюсь. Пожалуйста, ответь на вопрос, - успокаивающе улыбаюсь. - Зачем? Это не имеет никакого значения… Ты все равно не сможешь дать мне это, - вновь отводит взгляд. - Тебе ведь уже нечего терять, правда? – касаюсь его руки, чувствуя, как он вздрагивает. - Так что посмотри сейчас мне в глаза и проси обо всем, что хочешь, - аккуратно беру парня за подбородок и разворачиваю к себе, перехватывая его взор. Тяжело сглатывает и произносит: - Я хочу, чтобы ты был рядом. Больше ничего. Я сниму эту маску, обещаю. Пусть не сразу, но со временем. Я просто хочу быть с тобой. Хочу, чтобы все наши ночи были такими, как последняя. Хочу, чтобы ты так же топал ногами и орал, увидев меня с продюсером. Хочу, чтобы ты прикалывался надо мной и называл сучкой. Я хочу, чтобы ты был собой рядом со мной. Ведь только так я сам могу скинуть маску. И я обещаю отдаться тебе полностью. Я подарю тебе всего себя, без остатка. Я буду дарить тебе каждую ночь, и каждую из них ты будешь помнить всю жизнь, я обещаю. Я буду рядом, буду для тебя кем захочешь. Хоть сучкой, хоть шлюхой. Но только твоей и только с тобой. Я не знаю, почему ты так действуешь на меня. Но сейчас я фактически отплясываю ламбаду на руинах собственных принципов. И, втаптывая в грязь свою гордость, я чувствую себя униженным, но это чувство противно до приятности. Я наслаждаюсь им с мазохистским удовольствием, представляя, что ты думаешь обо мне в этот момент. И я знаю, что ты никогда не дашь мне того, о чем я прошу. Но сказать тебе эти слова все же стоило, - Билл слабо улыбается. - А если я пообещаю дать тебе все это, ты останешься со мной? - мой пристальный взгляд. I can’t undo the things that led us to this place, But I know there’s something more to us than our mistakes… Я не могу просто стереть события, что привели нас сюда, Но я знаю, что есть нечто большее, нежели все ошибки, совершенные нами… Глаза Билла расширяются, и он смотрит на меня со смесью недоверия и восторга. - Ты не сможешь… Ты женат, у тебя дети… - Я развелся неделю назад. Ты не ответил на вопрос, - мой взор становится пронзительным. Каулитц, кажется, забыл, как дышать. - Билл… - аккуратно сжимаю его руку. - Да… - выдыхает он, все так же с недоверием взирая на меня. - Останусь. - Что ж, тогда, может, обсудим это предложение в доме? А то в январе даже в Калифорнии ночи холодные, - тепло улыбаюсь ему. - Я тебя согрею, - сверкает глазами. - Ловлю на слове, - тяну его в дом. - Пошли. Он покорно шел за мной по дорожке. А я держал его за руку, как-то разом забывая обо всех своих сатанинских наклонностях и просто благодаря Господа за создание этого андрогинного чуда, которое следовало сейчас за мной…Epilogue
http://myzuka.ru/Song/122137/State-Of-Shock-Best-I-Ever-Had - "Best I ever had" by "State of Shock" (soundtrack) - Билл, я люблю тебя, - мой шумный выдох в шею красавца-брюнета. - Ты ведь знаешь, что я отвечу, - не вижу, но знаю, что он улыбается сейчас. - А повторить не хочешь? - игриво улыбаюсь, зарываясь носом в его шелковистые волосы. - Ich liebe dich. Могу сказать еще миллион раз на сотне языков, если хочешь, - теплый смех. - Не надо. Язык перетрудишь, петь не сможешь, - целую его в шею. - Ты так волнуешься за свои колыбельные на ночь? - уже откровенно ржет. - Вот сучка! Сейчас отправишься бороздить вплавь просторы Тихого океана, - усмехаюсь, нарочито ослабевая хватку рук на его талии. - Держу пари, если я свалюсь в океан - ты сиганешь за мной, будь это хоть Северно-Ледовитый! - вкрадчивый голос. - Засранец! Ладно, сегодня ты меня сделал. Но я отыграюсь, - вновь обхватываю его, крепче прижимая к себе. Перед взором простирается лишь бескрайняя водная гладь, и нет больше ничего… Мы мчимся на лайнере неизвестно куда, но это и не имеет сейчас ровным счетом никакого значения. Весь мир стирается, его просто не существует. Сейчас я обнимаю его за талию, а он стоит прямо на краю палубы, полностью доверившись мне. И больше ничего не нужно. В эту секунду весь мир здесь, у наших ног, в нас самих. И земля, и небо, и солнце - все это только для нас. И, клянусь, я полностью счастлив сейчас. С момента, когда он прилетел ко мне в Лос-Анджелес, прошло три месяца. Точнее, они просто пролетели. Я даже не заметил, как зима сменилась весной. И причиной тому - он. Билл… Он открыл мне целый мир. Мир чувств и эмоций. Но прежде всего, он открыл мне мир своей души. И это было во сто крат ценнее всего остального. Он не сразу смог избавиться от этой маски. Но когда он ее снял, я мог клясться кому угодно, что не зря терпел все это. Его холодность и нежелание открыться полностью. Его усмешки и отсутствие эмоций. То, что он дал мне взамен за это терпение, могло перекрыть не только то, через что мы прошли. Это просто перекрыло все, что было до этого. С тех пор моя жизнь делится на то, что было до него, и то, что после. Больше нет никаких ориентиров. Я хотел стать для него всем - его душой и его сердцем. Но получилось так, что мы стали ими друг для друга. И сейчас я полностью отдавал себе отчет в том, что говорил ему. Я и впрямь люблю его. Люблю так, как никогда никого не любил. И меня это уже даже не пугает. Я растворяюсь в нем, он находит себя рядом со мной. Это счастье, по-другому не назовешь. Но за эти три месяца успел измениться не только я. И я смог изменить не только его сердце. Я поклялся себе в тот вечер, когда он приехал ко мне, что сделаю его счастливым и действительно подарю ему рай на земле. Конечно, не буквально, но он не жалуется. После недели совместного проживания в том коттедже на голливудских холмах я осознал, что и впрямь хочу, чтобы он был только моим и только со мной. Сразу после этого я купил билет на самолет и отправился в Германию. Впоследствии я сто раз порадовался, что не взял Билла с собой. Наш разговор с Йостом даже мне вспоминать неприятно. Дело дошло до мордобоя, до конкретного такого мордобоя. А потом и до суда. Но если этот немецкий гаденыш-импотент наивно полагал, что его пузатые богатенькие друзья помогут ему удержать контракт, условия которого он сам уже давно не выполняет, то он обломался. Обломался по всем статьям. Мало того, что я не без помощи хороших связей добился разрыва контракта, так он еще и выплатил «Tokio Hotel» кругленькую сумму. Я сам не понял, по какой статье его засудили и за что он, собственно, заплатил, но меня это мало интересовало. Второй задачей было поставить абсолютно несамостоятельную группу на ноги. В акульем мире американского шоу-бизнеса, где просто бешеная конкуренция, это было непросто. Тем более если учесть, что они решительно ничего не привыкли делать сами. Тогда я принял решение, о котором не раз впоследствии задумывался. Я прекрасно помню, какими словами меня называли собственные фанаты, но меня это не интересовало. И в итоге через два месяца на прилавках магазинов во всем мире появился совместный альбом «Green Day» и «Tokio Hotel», который стал шоком для всех. Но оно того стоило. Помимо того, что это помогло «Отелю» с баснословной скоростью раскрутиться в Америке, то и нам этот диск принес очень и очень нехилое увеличение продаж и популярности по всему миру. Но моральное удовлетворение, оно сильнее всех материальных благ. Это был мой первый альбом, который в полной мере можно назвать лирическим… Те тексты просто вылились из меня после всего, через что мы прошли. А Билл… Клянусь, я никогда бы не подумал, что он может писать такие обалденные песни! И их бывший продюсер - просто идиот, раз считал свое фуфло более шикарным, чем та лирика, которую пишет Каулитц. Хотя, наверное, тут тоже не последнюю роль сыграло его эмоциональное состояние на тот момент. В любом случае этот альбом стал для нас своего рода исповедью, а на все остальное и всех остальных просто плевать. Эта пластинка теперь вечно будет звучать в сердцах слушателей, она войдет в историю. Но главное, что теперь и мы никогда не сможем забыть этот период. Никогда… И, знаете, это, наверное, смешно звучит, но однажды, встретив на какой-то очередной церемонии Пита Вентца, я дружески похлопал его по плечу и поблагодарил от всей души. Сейчас я затрудняюсь описать его лицо в тот момент, но я и впрямь был чертовски благодарен ему. Ведь если бы он не вывел меня тогда, на ЕМА, я бы не выскочил за кулисы. И не было бы того, с чего, собственно, и началась наша история… - Эй, вы! Хватит играться в «Титаник», пошлите бухать! - крик сзади. Оборачиваюсь и вижу улыбающуюся физиономию Тре. - Поддерживаю! Не воруйте хлеб у Ди Каприо и Уинслет! - это уже Том. - Фи, какие вы! Ноль романтизма! - с нарочитой манерностью восклицает Билл. - Зато вам его не занимать! Пошли уже, Роза! - голос Георга. Меня до сих пор забавляет этот чувак. И только Билл знает, что я дружески называю его обезьянкой. Георг на меня и так косо смотрит, так что лучше пусть он пока остается в неведении. И Тому тоже не говорите, а то он жутко любит стебаться, так что Жоре не поздоровится… - Ну что, пошли, Джек?- Билл улыбается и тянет меня за руку. И вот мы уже сидим, лениво потягивая пиво в компании лучших друзей. И на душе так тепло, что даже не верится, что буквально полгода назад я считал себя прожженным циником. Смотрю в карие глаза чуда, сидящего напротив. И сейчас я могу поклясться, что они сияют ярче этого солнца. Билл улыбается мне. Я чувствую, как меня уносит. Этот лайнер, на бешеной скорости рассекающий волны, хмельное пиво и его улыбка… И мне больше ничего не надо. Это мгновение навсегда останется в сердце. Оно так чудесно, но в то же время просто, как сама жизнь. Ведь, в сущности, наша жизнь из того и состоит: лететь по волнам судьбы, просто отдавшись течению времени, когда знаешь, что рядом друзья - люди, которые важнее всего в этом мире, - и когда для счастья не нужно больше ничего, кроме как видеть эти смеющиеся шоколадные глаза напротив…The End