Согрешим?

***

      — Я уложил Айзека, — тихо сказал молодой человек, заходя в комнату.       — Хорошо. Теперь мы можем поговорить?       — О чем? — непонимающе уставился на жену Стайлз.       — О том, как ты вел себя сегодня, — раздраженно ответила Малия. Она недовольно посмотрела на своего мужа, как бы намекая, что ждет объяснений. Её глаза подозрительно сузились, а голос приобрел холодные нотки. — Что с тобой происходит?       — Со мной все нормально, — отчеканил каждое слово Стайлз, стараясь не повышать голос, чтобы не разбудить сына.       — Ты нахамил сегодня преподобному отцу. Буквально в открытую насмехался над его верой. По-твоему, это нормально?       — О, Господи, я не собираюсь сейчас обсуждать это, — стараясь уйти от темы, ответил парень. Он отвернулся от своей жены и стал раздеваться, игнорируя её слова.       — Я не понимаю, что с тобой происходит. Ты всегда рассказывал, какой замечательный человек отец Дерек, как тебе нравилось ходить на его службы. Мне даже казалось, что ты его боготворишь. Но сегодняшнее твое поведение заставило меня усомниться во всех твоих словах. Ты же буквально издевался над человеком, задавая ему глупые и странные вопросы. А после так вообще довел его.       — Не доводил я никого, — возмутился Стайлз.       — Да он же словно призрака увидел, такой весь бледный был. Я думала, что он прямо на лестнице сознание потеряет.       — Это не моя вина. Я и сам не знаю, что произошло. Мы просто разговаривали, а потом ему стало нехорошо. Я пытался ему как-то помочь, но преподобный отказался.       — А ты точно не сказал что-то, что могло послужить причиной? — подозрительно посмотрела на парня Малия. Она прекрасно знала таланты своего мужа. Тот даже мертвого довести мог, не говоря уже о безобидном священнике.       — Ты сделал это все ради себя, ради своей раздутой любви к Богу! — припомнил Стайлз брошенные сгоряча слова. Он уставился на жену, которая продолжала сверлить его строгим взглядом, и мило улыбнулся. — Нет, дорогая, я не сказал ничего такого, что могло бы обидеть святого отца.       — Ладно. Но ты все равно должен перед ним извиниться.       — Обязательно это сделаю, как только его увижу, — присаживаясь на кровать, ответил Стайлз. Он нежно чмокнул жену в щеку и выключил лампу, готовясь ко сну.       — Завтра.       — Что завтра? — переспросил Стайлз, непонимающе глядя на жену.       — Завтра же перед ним извинишься, — строго ответила девушка.       — А нельзя это сделать послезавтра? Нам ещё столько всего нужно сделать, столько работы по дому. От одного дня ничего не изменится, — сонно пробормотал Стайлз.       — Завтра воскресенье, ты всё равно ничего делать не собирался. Но если у тебя вдруг есть желание поработать по дому, то будешь это делать, когда мы вернемся со службы.       — Со службы? С какой службы? — вскрикнул Стайлз и, неудачно повернувшись, свалился с кровати. От неожиданного заявления сон как рукой сняло.       — Ну, ты же сам мне рассказывал, что по воскресеньям у вас в церкви проходят службы, которые ведет отец Дерек. Вот и сходим завтра, заодно и город посмотрим. А после службы ты подойдешь к преподобному и извинишься.       — Ещё исповедь будет, — буркнул Стайлз, поднимаясь с пола.       — Вот и славно. Ты уже давно не исповедовался — сходишь заодно и на нее.       — Ты же знаешь, что я это не люблю. И вообще, я давно не был в церкви и наверняка забыл уже все, — недовольно отозвался парень.       — Ничего страшного, — отмахнулась Малия. — Кстати, я уже давно хотела спросить, почему ты перестал ходить в церковь? Сколько лет мы вместе, а ты ни разу не был там.       — На самом деле, я не особо религиозный, — нехотя признался Стайлз. — Когда я переехал к тетушке, как-то привык к тому, что каждое воскресенье нужно ходить на службу. Мне это было не в тягость, да и отец Дерек мне всегда нравился, — сболтнул лишнего парень, но Малия в этих словах не заметила никакого скрытого смысла. Святой отец понравился ей с первого взгляда, и она была уверена, что многие любят и уважают этого человека. Даже её муж не исключение.       — Твоя тетя была очень религиозной?       — О, да, — улыбнулся Стайлз. — Ты не представляешь, сколько в этой комнате было икон. Сколько вообще их было в доме.       — И куда они все делись?       — Все, кроме икон, было завещано мне. Те были переданы в церковь.       — Это очень мило с её стороны, — задумчиво ответила Малия.       — Это очень щедро, — поправил жену Стайлз. — Большинство икон были довольно редкими и, соответственно, дорогими.       — Постыдился бы. Только о деньгах и думаешь, — пристыдила мужа девушка.       — Если бы ты знала, сколько моя тетушка пожертвовала денег церквям, тоже об этом думала бы. Она же ни одну службу не пропустила, а на каждой велись сборы пожертвований.       — Ну, знаешь, я понимаю твою тетю, — улыбаясь, ответила Малия. — Если бы во всех церквях службы вели такие священники, как отец Дерек, то пожертвований было бы гораздо больше. Нельзя отрицать, что он не просто милый человек, но и очень привлекательный мужчина. Пожилая и одинокая дама, часто посещающая церковь, просто не может не обратить внимания на молодого святого отца с пронзительными глазами. На него, наверняка, очень многие засматриваются, не только пожилые. Так что, я понимаю твою тетю.       «Я тоже понимаю свою тетю», — подумал Стайлз, но озвучил совсем другое:       — Все женщины падки на красивую внешность.       — Да, вот только ни одной женщине не светит с таким мужчиной, как отец Дерек. Божьи законы суровы, а обеты нерушимы, — как-то задумчиво произнесла Малия.       «Нерушимы, как же», — пронеслось в голове у парня, но он мигом прогнал эту мысль.       — Мне даже жаль его, — продолжила говорить Малия. — Хранить обет безбрачия, не иметь ни семьи, ни детей. Что может быть хуже?       — Не нам его жалеть, — твердо ответил Стайлз. — Это был его осознанный выбор. Он мог бы все изменить, если бы захотел. Мог, но не сделал этого.       — Все гораздо сложнее, чем ты думаешь, — осторожно ответила Малия, наблюдая за резкой переменой в настроении своего мужа.       — Проще и быть не может. Если ты любишь человека, если хочешь быть с ним, то зачем это скрывать или пытаться исправить? Почему не принять всё как есть, и быть счастливым? Зачем усложнять все глупыми запретами?       — Для служителя церкви это — не просто глупые запреты, это законы. Законы, которые нельзя нарушить. В этих ситуациях не подходят обычные объяснения, которыми пользуемся мы с тобой. Там все гораздо сложнее. Представь, как должно быть сложно выбирать между кем-то, в кого свято веришь, и кем-то, кого любишь всей душой. Священники ведь тоже могут любить, но их любовь всегда заранее обречена на страдания.       — Наверно, ты права, — ответил Стайлз, прислушиваясь к словам жены. Сама того не зная, Малия заставила своего мужа глубоко задуматься о том, что, возможно, он был не прав, бросаясь обвинениями в сторону отца Дерека. Конечно, ничего нового она ему не сказала, но из её уст эти слова звучали так правдоподобно, что парень невольно задумался о чувствах святого отца.       — Конечно, я права. Я отучилась в католической школе, эта тема очень щепетильная. Даже скажу тебе больше: многие религиозные не могут жениться на людях с другой верой. Ты же помнишь, как мои родители расспрашивали тебя о религии? Они и представить не могли, что я могу выйти замуж не за католика.       — Конечно, я помню. Такое не забудешь, — усмехаясь, ответил Стайлз.       — Ну да, они тогда немного перегнули палку. Но ты ведь понял, что для них религия очень важна, а ведь они простые люди. Со служителями церкви всё гораздо сложнее. Поэтому, когда будешь разговаривать с отцом Дереком, думай, что говоришь. Не шути на тему религии, не поднимай разговор о детях, особенно об их отсутствии.       — Я понял, что это было довольно грубо, — буркнул Стайлз, — такое больше не повторится. Завтра же перед ним извинюсь. За всё.