Любовь побеждает

Любовь побеждает все, стоически говорит себе Мэг. Сохранившееся человеческое свойство — врать самой себе в попытке убедить разум, хотя он и вопит об опасности. Сердце помалкивает. Мэг подозревает, что именно из-за наличия органа, перекачивающего кровь, она все еще старается обмануть саму себя. Любовь побеждает… Она подбадривает себя этими словами, глядя на абсолютно счастливого Кастиэля, бродящего по парку психиатрической клиники. Любовь побеждает… Она стискивает зубы. Нет, любовью здесь и не пахнет, любовь здесь ни при чем. Лгать можно кому угодно, но только не себе. Она знает все свои трюки. Даже если захочет — не попадется на них. Ангел на плече, личная ручная крылатая зверушка — удобное приобретение, да только в нынешнем состоянии от Кастиэля никакого толку. Мэг опасается, что в случае опасности он, затрепетав, заявит, что не терпит ссор, и вспорхнет, улетев далеко. И счастье, если он захватит ее с собой. В противном случае ей придется надеяться только на себя. Впрочем, как и всегда. Тогда непонятно, почему она все еще здесь. Кастиэль — на редкость бесполезное приобретение, потому что он ни капли ей не помогает. Наоборот — служит магнитом для демонов. Для ангелов. Для парочки охотников, в конце концов. Мэг старается разложить по полочкам все аргументы «за» и «против», объясниться хотя бы перед собой, почему она до сих пор в психиатрической клинике. Из-за обещания Винчестерам? Смешно. Она давала в своей долгой жизни столько обещаний, что и не вспомнить. Сколько она сдержала? По пальцам пересчитать можно. Видимо, дело в мазохизме. Она всегда мечтала побыть сиделкой для умалишенного. Скрестив руки на груди и напустив на себя грозный вид, Мэг зовет Кастиэля. На часах за ее спиной стрелки разрезают циферблат пополам. Кастиэль снова пропустил обед, обязательный для всех пациентов, и спускать ему нарушение режима Мэг не собирается. Но Кастиэль оборачивается с обезоруживающей улыбкой. Должно быть, его секретное оружие. Гуманное. Не наносящее физических травм. Поэтому — особенно опасное. Все ангелы знают толк в пытках. Кастиэль смотрит иногда так, что перестаешь чувствовать себя грязью. Становишься чем-то… Чистым. Не только единственный поцелуй делает светлее, но даже простые взгляды. Тряхнув головой, Мэг прогоняет наваждение. Стоит на долю мгновения очароваться — и приходится падать, разбивая колени в кровь. Они оба знают, кто она такая. Что она такое. Никакие игры в гляделки не изменят ее сути. Она ведет Кастиэля в столовую, потом — в общую комнату, играет с ним в глупые настольные игры. Ей требуется колоссальное терпение, чтобы потакать подопечному. Ее злит, что Кастиэль ни о ком не думает. Для него как будто ничего не существует. Он живет в своем мире, радуясь цветам и букашкам, но люди для него словно исчезли. Мэг почти не надеется, что Кастиэль обратит свое внимание на ее проблемы. Что ее удивляет — ему нет дела даже до обожаемых Винчестеров. Это же и радует, а порадовать сейчас Мэг мало что может. Злорадство — самое душевное проявление эмоций для того, у кого души в принципе нет. Вечером Мэг ведет Кастиэля в ванную комнату, как любого другого пациента, и дежурит рядом с душем. Ни мочалки, ни шампуня у Кастиэля нет. Вряд ли ему они требуются. Просто так положено, распорядок дня нужно соблюдать. Это что-то вроде попытки заставить его выполнять все, что делают остальные. Доказать, что он не так уникален, как думает. Попытки спустить Кастиэля с небес — не с тех, с которых он сбежал, но с тех, которые сам себе создал. Показать, что приземленность еще никому не мешала. Поэтому Кастиэль послушно раздевается и встает под воду. Капли бьют по кафелю в неровном ритме, действуя на нервы. Мэг уже на пределе, раздражение достигает критической точки. Она прикрикивает на Кастиэля. Пристыженно вытершись полотенцем, он торопится в палату — не любит, когда его сиделка злится. Мэг с грохотом закрывает дверь в палату, сквозь зубы желает Кастиэлю притвориться спящим и садится возле его кровати, открывает книгу. Ей не хватает одиночества, ей не хватает нормальной жизни, к которой она привыкла, ей не хватает всего. Дурного ангела она уже ненавидит. И так — каждый вечер. К концу дня все видится в черных тонах. Утром, едва занимается рассвет, Кастиэль тихонько встает и отодвигает занавески. Недолго смотрит за окно, потом разворачивается и задумчиво глядит на Мэг. Может, тоже пытается понять, почему она до сих пор рядом с ним. Солнце горит над его головой золотым нимбом, розовые облака разлетаются за спиной, как два крыла. Каждое утро Мэг думает, что ей есть, за что бороться. В начале дня все видится белым. Пока Кастиэль глядит на нее, как на сокровище, чуточку влюбленно, чуточку с сумасшедшинкой, она хочет оставаться рядом. Любовью тут и не пахнет, никакой любви. Просто Мэг защитит его от всего, раз сам Кастиэль не в состоянии. У каждого бывают минуты слабости. Каждому требуется порой помощь. Проблема в том, что Мэг ее никому не оказывает, ей это не выгодно. Причину, по которой она остается рядом, она найдет потом. Позже она будет давить на газ Импалы и спрашивать себя, зачем это делает. Еще позже — возьмет в руки ангельский клинок и пойдет на того, против кого у нее нет никаких шансов, прекрасно отдавая себе в этом отчет. Но это не любовь, повторяет сейчас она себе. Любовь — не то чувство, которое может победить хоть что-то. Странно, что Кастиэль с ней в корне не согласен.