Как прекрасно быть живым

Яркая вспышка. Острая боль. Чёрная тень. Громкий смех. Сдавленный крик… И ничего. Ни звуков, ни запахов, ни света. Ты здесь совсем один. Ты ведь хотел как лучше? Что же, поздравляю, у тебя получилось. Твои друзья победили, но ты не герой. Героем стал тот, кто хорошо смотрится на этом месте: прекрасный воин в богатых доспехах. А кем был ты? Всего лишь магом. Никто не любит магов. И тебя никто не любил. Презирали даже друзья, не так ли? Ты надеялся получить за свой подвиг место в храме душ? Нет, мальчик, ты останешься здесь. Мне очень жаль, но это плата за магию. Все чародеи навеки остаются одни, без чувств, в пустоте. И что в том, что тебе всего шестнадцать? Что, без твоей жертвы, цитадель бы пала? Это никому не важно, никто не будет скорбеть. Тебя похоронят в общей могиле. Свершенный подвиг никто и не вспомнит. Ведь ты всего лишь посредственный, самый обыкновенный, маг. Нет, не надо слез. Они не помогут. Хватит метаться, из пустоты нет выхода! Что ты делаешь? Пытаешься убить себя? Но, наверное, забыл, что уже мертв! Ты — всего лишь жалкий дух в безграничной пустоте. Потускневшая тень самого себя. — Помоги мне… Дева Энамель! Зачем кричишь? Всё равно никто не услышит. Не надо слез. Не надо криков. Всё кончено, смирись. Ты — умный маг. Ты быстро затихаешь и начинаешь смотреть вниз пустым взглядом. Ты прекрасно осознал всю горесть своей судьбы, всю безысходность ситуации. Мне очень жаль тебя, бедный мальчик, но ничего не поделать, Закон есть Закон. Хотя, какого чёрта? Я же демиург! Все мои создания мне почти дети, и я полностью властна над их судьбами. Почему эти души самовлюбленных, взявших от жизни всё, рыцарей должны попадать в храм света только из-за звания своего обладателя, а души вот таких молоденьких исхудавших магов, что и за жизнь настрадались, должны вечно оставаться в пустоте только из-за своего дара? Как же глуп Закон, мною же и созданный! Я подхожу к тихо плачущему волшебнику и протягиваю ему руку. Маг странно на меня смотрит, но помощь принимает. Я медленно поднимаю его на ноги. Он точно бельчонок: огромная копна рыжих волос, ярко-зеленые, сильно заплаканные глаза, явно колдовские. И чуть великоватые передние зубы. Ты очень мил, юный маг. — Не бойся. Менять свои же глупые законы долго, но маленькое исключение в пользу торжества чувств над разумом можно сделать всегда. Ошеломленная душа мага растворяется в пространстве, до последнего сопровождаемая моим пристальным взглядом.

***

Свет резко ударил в глаза. Эшли быстро захлопнул их. Где он? Что с ним произошло? Почему всё тело так невыносимо болит? Здесь холодно, и ещё кто-то суетится в другом конце помещения. Может, позвать его и спросить, что происходит? Эшли попробовал. Сил хватило только на что-то, отдаленно похожее на хрип. Ясное дело никто не услышал. Придётся вспоминать самому. Эшли напряг память. Он отлично помнит: была битва за цитадель. Юный маг сражался наравне со всеми, а потом… Потом они начали проигрывать. Эшли отчётливо вспомнил свое решение насчет заклинания. Он прочёл его, и огромная часть войска противника полегла под останками стены. А потом заклятие отскочило от магического барьера одного из магов противостоящей стороны и… убило его? Но ведь он жив и невредим, только очень ослаб! Эшли сильнее напряг память, вдруг она обманывает? Нет, всё точно. Заклятие отскочило и ударило его в спину. Это ощущение ни с чем не сравнить. Когда ты в момент чувствуешь такую боль, какую не почувствовал бы весь мир за тысячи лет, а потом вдруг не чувствуешь ничего. Это не может быть ничто иное, кроме смерти. Ужасно. При воспоминании Эшли вздрогнул. Быть может, он и сейчас мертв? Но откуда тогда боль? Постепенно в памяти Эшли начали всплывать и другие моменты. Скорее, даже не моменты, а чувства: страх, отчаянье, безысходность. Мальчишка быстро вспомнил всё, что произошло там, во тьме, в безграничных и пустых чертогах всевышней девы. Эшли резко распахнул глаза. Свет был слишком ярким для того, кто столько времени провел во тьме, но он не боялся его. Маг, вздрагивая всем телом, взглядом хватался за каждую его каплю, как за самую последнюю надежду. Эшли жадно глотал ртом воздух. Такой сладкий, настоящий, родной воздух. Маг скользил слабыми руками по месту, где лежал. Ему было все равно, что это, где оно находится. Главное — оно было настоящим, осязаемым, твердым. И весь этот мир был полон такими чудесами, как яркий свет, сладкий воздух, и вещи, которых можно коснуться. — Эшли? Господи, Эшли! Боже мой, я думал, что ты умер! Все думали, что ты умер! — парень в длинном плаще со всех ног подбежал к лежащему на каменном столе Эшли. Только теперь маг заметил, что вся комната состояла из таких столов с возложенными на них телами погибших. Это был Зал памяти. — Рейгард… а я думал… — маг устало отдышался, даже тихая речь причиняла огромную усталость. — Думал, что никому не нужен. Я ведь и оружия никогда в руках не держал! — сдавленно прошептал Эшли. — Ты что такое говоришь? — парень опустился на колено, чтобы быть наравне с другом. — Всё это... да чудо!.. — в голосе была заметна дрожь и слышались нотки слёз. — Я, да все, мы все поняли, как дорог был ты, наш странноватый колдун. Жаль, что так поздно поняли... И не смей больше ничего говорить, не думаю, что так уж много сил у тебя осталось! Я сейчас же позову кого... Эшли неожиданно схватил друга за запястье, не дав договорить, и удовлетворённо закрыл глаза. Руки Рейгарда такие теплые... Так приятно, наконец-то, притронуться к чему-то живому, настоящему. — Ты чего? — обеспокоенно спросил Рейгард. По щекам мага покатились слезы, уголки губ расплылись в лёгкой, счастливой улыбке: — Я просто неожиданно понял, как это прекрасно — быть живым.