- Ебать мой панцирь… - приглушенным басом удивление в самом полном своем воплощении вырывается у Темперамента, выражая при этом чувства всей команды. - Прям второе пришествие чужих, - добавляет Микеланджело. Внимание всех приковано к самому широкому монитору: как безобидные светлячки, множество пульсирующих точек плавно движутся вокруг одной в центре. Десятки живых тел, сотни новых мишеней. - Ну, нам не привыкать биться с таким числом, - наконец звучит вердикт и от обладателя мечей. - Чего стоил Шреддер и его ниндзя. - Да, чего стоило нам несколько лет убивать клан Фут. – Нервный смешок слетает с губ Дони, и он, пытаясь немного расслабиться и избавиться от накатившего напряжения, облокачивается на спинку стула. – Большинство из них хотя бы не были ядовитыми инопланетными тварями.
Ох уж это противное, надоедливое чувство суматохи и страха что-то упустить. Куча бумаг, одежда, средства гигены и снова документы, справки… Так ведь и до нервного срыва недолго. - ДЖЕННА-А-А?! Дурдом онлайн; бесплатно и без регистрации. Неожиданный вопль сестры приводит в чувство и выбивает из колеи одновременно, сердечко так и щемит. Глубоко вздохнув, девушка оборачивается на зов. Перед глазами предстает скривившееся личико, готовое вот-вот разразится слезами. Усталый взгляд, и она присаживается вместе с подопечной на край кровати, готовая выслушать все жалобы. Но красочных рассказов не последовало, только скрюченная поза, кряхтение и пятка на уровне глаз. - Почему всегда страдает именно мизинец? – с умирающим видом высказывает Эмма и осторожно касается покрасневшего пальчика. - Умудряешься покалечиться даже дома. – Жест «рукалицо» приходится как раз кстати, ведь мозг блондинки и без того изрядно изнасилованы сборами. – Что прикажешь, снести все углы или мизинец тебе отрубить? - Чмокни, а? – умоляющая рожица с жалобно оттопыренной нижней губой. Резкая смена в лице Дженки приходит в компании с коротким громким смешком. На несерьезность сестры отвлекаться совсем не хочется – лишь бы поскорее закончить суматоху и отдохнуть перед выходом. Перед очередной нервотрепкой. Сердечко устало отбивает неровный ритм, и под его аккомпанемент старшая прячет стопку бумаг во вместительную сумку, пришедшую на смену компактных клатчей. Она бы никогда не подумала, что так скоро будет скучать по каблукам и яркой помаде. Возможно, на это повлияли бессонные ночи и как результат не самый свежий видок в зеркале. Хотелось побыстрее избавиться от навалившихся переживаний из-за предстоящей операции, но и ее скорейшего прихода уж точно не ждала: никто не говорил о стопроцентных гарантиях. От новоявленных друзей привета не дождешься. Как будто целью было заполучить доверие, любезно принять первое угощение и уйти в закат. Может, сама виновата? Не стоило так резко избавляться от боевой раскраски и менять роскошных прикид на замученный домашний. Эта мысль пронзила светлую головку как молния ночное небо. Бросив сумку на полдороги, Джен устремляется к зеркалу и внимательно оглядывает себя со всех сторон, уделяя особое внимание беспорядку на голове и синяках под глазами. Да, неудивительно, что они ретировались обратно в родную канализацию. Усталое личико неожиданно искажается в угрожающей маске, как будто делая вызов отражению. - Ты беспощадная хищница! - со страстью обращается она к зеркалу. – Ты не зачмыренная жертва! - Чавось? – со стороны отзывается непонимающая сестра, не отрываясь от своих «важных» дел. - Ничавось, - передразнивает другая. Подытоживая сборы, с поднятым духом Дженна осматривает комнату. Как солдатики, сумки выстроились в ряд и теперь ждут своего времени. Можно хоть немного выдохнуть. А потом расслабиться вовсе. Со стороны окна доносится стук; обе Мэйсон тут же поднимают головы в нужном направлении: одна с долгожданным восторгом, другая – робким удивлением. Там, в потрескавшейся раме голубые глаза Лидера с вопросом обращены к хозяйке. Свесившись с парапета вниз головой, он терпеливо ждет ответа, пока яркая лента колышется от легкого ветра. - Нас пустят или нет? – любопытный тон слышится издалека, и становится ясно, что неожиданным визитом решила порадовать вся компания. - Уже пустили! – мгновенно откликается Эмма, возможно, слишком громко для маленькой комнаты. Но Леонардо, кажется, диалог младших не очень заботит. С неуверенной улыбкой он кивает, не нарушая двухстороннего молчания. А Джен так и молчит. Осознание того, что она так и не успела привести себя в порядок и стать той самой хищницей не только в мыслях, не слабо тормозит. Но на ответный кивок сил все же хватает. Довольный, мутант на мгновение скрывается из виду – мускулы на руках напрягаются, чтобы затянуть тело наверх, и девушка невольно задерживает на них взгляд. По очереди четверка в прыжке пересекает порок комнаты, Рафаэль – последний. С ухмылкой он осматривает ее с ног до головы, и вердикт не заставляет себя долго ждать: - Хищница в шортиках с пингвинчиками. Вот тебе и обрадовали визитом. Ох уж это противное чувство, когда щеки и уши горят от смущения. Как давно в последний раз было так стыдно? Стыдила обычно она – никак не наоборот. А ведь говорила бабушка, вернется бумерангом. - Отъебись, - хмуро бросает блондинка, и все равно, слышит Эмма или нет. Резко развернувшись, она семенит к кухне, попутно расправляя пучок из волос в нечто более привлекательное. Следом широкими шагами и Гений, по привычке оставив оружие у дальней стены. В конце концов, правила никто не отменял. Двое старших братьев провожают их глазами - каждый со своим неповторимым выражением – и присоединяются (ну, или почти) к оживленной беседе у кровати. Кажется, будто за двухнедельный промежуток произошло неправдоподобно много: темы для разговора сменяются одна за другой в считанные минуты, и Рафу и Лео даже не удается уловить последовательность, не то, что смысл. Недолго думая, Микеланджело вальяжно разваливается на кровати рядом с подругой. Девушке не составляет труда распознать источник скрипа и голоса, и она без ошибки оборачивается, не прерывая разговора. Две косы раскачиваются от частого смеха на весу, Эмма не стесняясь кривляется, и никакие операции уже не заботят. Чего бояться и беспокоиться, если скоро она наконец-то сможет увидеть сестру, друга, да и всех остальных? Беззаботность сестры только усиливает расстройство Дженны. Давно она не смеялась так с ней, хотя неудивительно, учитывая сколько времени младшей приходиться проводить в одиночестве. - А, по-моему, милые шорты, - Донателло все-таки решается начать разговор. Из реакции потенциальной собеседницы заметно: пытается не очень удачно. - Спасибо, утешил. - Ну, а как ты вообще, держишься? Помнишь про наш уговор? - Наш уговор, Дони, сведет меня в могилу, - и снова взгляду вернулась усталость, приправленная раздражительностью. Пальчики тянутся к виску, и ей приходится облокотиться на гарнитур, чтобы переждать накатившую слабость и неровное сердцебиение. – Можешь пересчитать таблетки, меньше не стало. Лучше мне тоже не стало. Ответ Умника явно не устраивает. Задумавшись, он отводит глаза в сторону, но сосредотачивается на собственных мыслях. Он создал противоядие от инопланетянского укуса, неужели не сможет разобраться и с земной химией? Линзы очков злобно переливаются, и губы окрашивает вызывающая ухмылка – как отличительная черта семейства Хамато. Можно не сомневаться в успехе его идеи. Но этот раз как будто решает выбиться из ровного строя успешных разработок. Слабость не проходит, и это начинает пугать. Как по цепной реакции, волнение переходит в еще большую панику, а она оканчивается тяжелыми ударами в груди. Знакомое поглощающее чувство, контролировать которое никогда не получалось. Что-то мешает вздохнуть полной грудью, и Мэйсон начинает жадно глотать воздух ртом: сначала тихо, боясь привлечь внимание, но потом, уже не в силах сдерживаться, громко и надрывисто. Резкие перемены не ускользают от обладателя посоха – будто приготовившись к прыжку, он погружается в опасную сосредоточенность. - Джен, тебе нехорошо? – наивный вопрос, произнесенный пугающим тоном. Конечно же, мутант надеялся на благополучных исход и быстрое окончание приступа, но та будто не слышала его, затуманенным взглядом уставившись в пол. Странный шум и последующая фраза привлекают внимание старших братьев. А телу как будто только этого и нужно было – публики. Не слушаются не только ноги, но и руки, сил не хватает даже для ясности в голове. Воображаемый щелчок, и падение словно по команде. Равновесие потеряно слишком неожиданно, и, хотя напряженные мышцы были готовы действовать, габариты окружения этого сделать не позволяют. Гравитация слишком продажная штука, она никогда играла на руку. Донателло не успевает выбраться из-за стола и проскользнуть мимо тумбы, чтобы подхватить, спасти от болезненного и опасного столкновения с полом. На резкий грохот оборачиваются оставшиеся, когда двое других уже взволнованно спохватываются помочь. - Майки, сумку, - повеление исходит резким тоном, пока Дони присаживается рядом с больной и осторожно поднимает ее голову. Умелые движения завораживают: парень нежно касается лба, а после шеи, где слабый пульс отбивает неритмичные удары. Просьба выполняется незамедлительно, и через мгновение Умник принимается судорожно рыться в множестве кармашков. Суматоха на кухне не прекращается, и Эмма, напуганная этой неприятной неожиданностью, не сходит с кровати, сжав ладошки у груди. Никогда и в мыслях не было, чтобы сестре было плохо, а тут такое. И почему так упорно чувствуется собственная вина в произошедшем? - Что с ней? – вопрос, так интересующий всех, наконец-то вырывается у «синего». - Обморок, - коротко отзывается лекарь. Стоило добавить объяснение: не просто обморок, а приступ скрываемой аритмии, в котором виноват он сам. Но слово дороже, никто не должен даже подозревать что-то. Главное – поскорее привести в чувство и выдать долгожданную дозу. Незамысловатыми действиями, но действенным замыслом это удается. В ход идет всем известный нашатырь, и его резкий аромат распространяется по квартире. Носик девушки дергается от неприятного запаха, она с усилием пытается избавиться от источника, вяло маша руками, и случайно зацепляет своего спасителя. В конце концов, постепенно проясняются и мысли, и следом за ними взгляд теряет свой туман, открывая картину во всех красках. Четыре перепуганных зеленых мордашки склонились так низко, что, кажется, перешли границу личного пространства. Хотя, о каком личном пространстве может идти речь, учитывая, на чем сейчас покоится ее больная головка? Поначалу Джен дергается от переизбытка зелени, но понимание приходит достаточно быстро. С тихим стоном она снова прикрывает глаза и касается лица, будто прячась от всеобщего внимания. - Как ты себя чувствуешь? – Док не унимается, не добившись положительного ответа. Но вместо него девушка только слабо мотает головой, зарываясь пальцами в волосы. Неловкими, неуверенными движениями она пытается принять вертикальное положение, но о тело словно бьются волны, не позволяя равновесию пересилить. Натесненная вокруг мебель теперь становится спасителем: руки до боли сжимают спинку стула, пока море внутри не успокаивается. - Извините, - только и произносит блондинка. – Это все нервное. Стыд за слабость пересиливает все чувства внутри – замечание о шортиках теперь кажется нелепым пустяком. Только одна мысль не дает покоя: лишь бы ничего не заподозрили. Но тихий зов рисует в голове и другую, более ценную. И ее ценность давит на плечи тяжелым грузом ответственности и страха. Что будет с недотепой-сестрой, если что-то пойдет не так? По привычке в мыслях возник курчавый образ бывшего жениха, а следом за ним неожиданно появилась и четверка новых друзей. С семейством Брандтов не хотелось иметь ничего общего, тем более оставлять на их попечение Эмму. Но ребята, они ведь позаботятся о ней, случись что? Хотелось верить. С внутренними рассуждениями девушка постепенно перешла в темный зал-спальню, четыре пары глаз внимательно продолжали следить за ней. А на кровати по-прежнему тихо ждет объяснений съежившаяся брюнетка. От слабого прогиба пружин она напрягается и медленно поворачивается, узнавая слабый аромат шампуня рядом с собой. - Эмс… Произнесенное имя прогоняет всю скованность и страх: неуклюжие объятия становятся все крепче. Эмма по-детски утыкается лбом в плечо и громко подбирает накатившие слезы, хотя в носу продолжает щипать. - Ты же не уйдешь, как бабушка? – тихо произнесенный вопрос только пугает блондинку. Усталый взгляд встречает обеспокоенные глаза друга в фиолетовой повязке, то ли для пущей правдоподобности ответа, то ли с надеждой на его осуществление. - Нет. Нет, конечно.- Я надеюсь, никому не нужно повторять план наших действий? – голос Лидера как всегда блещет серьезностью и напыщенностью. Лучшее время для выступления – пик ночи, скрывающий ненужные тени и оберегающий от любопытных глаз. Скупое на звезды в этот раз, небо застилается пушистыми тучами, словно укрываясь от предстоящей бойни. - Говоришь так, будто мы все еще писклявые черепашата, - угрюмо откликается Микеланджело. - Большинство из нас уже нет, - Раф будет не Рафом, если не съязвит в любимой манере. Сосредоточенность, отстраненность, жесткость – эти слова учитель не перестает повторять на тренировках. Но ни один из команды не выполняет его наказ полностью. Снова в их жизни появляются люди, за которых приходится переживать. План действий крепко засел в голове, но ему не уступает и волнение за состояние двух жителей Нью-Йорка. Взять на заметку: больше не связываться с рыжими или больными девушками.
От новоявленных друзей привета не дождешься. Меньше неожиданного громогласного «Kon'nichiwa!» ждать уж точно не стоит. А еще заботы, какой порой не дождешься от людей. Да и воспитание можно отнести к тому же списку, по крайней мере, о половине из них можно сказать с уверенностью. В первый раз урок был освоен так быстро, перекрыв весь предыдущий несчастный опыт. Не судить книгу по обложке, людей – по цвету кожи, а мутантов – по их мутантности. «Удачи.» Послание было найдено позднее, чем нужно. Утомленные, сестры так и остались на кровати, вскоре уснув. Но что заставило старшую подняться в самый разгар ночи и проследовать на кухню, - жажда, нужда или голод, - неизвестно. Однако увидев порванные в клочки салфетки, она не стала злиться или покрывать «приятностями» автора, только улыбнулась, удивившись оригинальности. Маленькие клочки бумаги составляли целое слово и красовались на столе вот уже который час. - Вам тоже.