Тихий звон приборов неслышно отскакивает от стен кухни, по дому черепашьей команды плавно разносится аромат свежесваренного кофе и подгоревших тостов. "Синий", напряженно склонившись над маленьким прибором, заглядывая в каждую его щелку. - Черт, - он сжимает в больших ладонях безобидный аппарат, крутя его перед лицом. - Кажись, я снова кокнул наш тостер. Позади раздается бархатный смех - облокотившись на одну из тумб старенького гарнитура, Рафаэль с интересом наблюдает за старшим. - Умник тебя покарает. - За что? - мастер посоха так вовремя показывается в проходе. Сквозь стеклышки очков его взгляд мечется от одного брата к другому. - Он опять обидел твоего маленького друга, - еще больше заливаясь звучным хохотом, Темперамент передает пришедшему чашку дымящегося напитка. - О нет! Как ты мог?! Он же все, что у меня есть! - он театрально хмурится и присаживается за стол. Остальные вторят ему, и после скрежета стульев в логово все-таки возвращается былое спокойствие. - Слушай, я правда не знаю, почему не нравлюсь ему. - Будто пытаясь оправдаться, Лео не спускает с него виноватых глаз, хотя уголки рта упрямо тянутся вверх, поддаваясь общему веселью. Их звонкий смех выходит за пределы просторной комнаты, приятное утро обещает закончиться прекрасным днем, и никакое "зло" не в праве его испортить. Но задор постепенно угасает, освобождая место непривычным скованности и непониманию. Троица переглядывается, ища причину наступившей неловкости. - А где Майки? - обеспокоено задает вопрос Донателло. Чуть удивившись потере родного недотепы, они тут же вглядываются в темноту дальнего коридора. Уж что, а завтрак тот не пропускал никогда, да и отсутствие всякого шума из его комнаты только больше вводит в ступор. - Схожу за ним, - слегка напряженно бросает Лидер, уже удаляясь в сторону нужной двери в темноте. Скорые шаги сопровождаются глухим шорохом, пока в мыслях рождаются всевозможные причины отсутствия младшего. Неожиданная болезнь, дикая усталость, не понять из-за чего, или все-таки половое созревание, запоздавшее лет на десять? Звонкий стук прерывает этот бурный поток бессмыслицы. Из-за двери по-прежнему не слышно и звука. Не решаясь нарушить то невообразимое спокойствие, Лео быстрым движением подзывает заждавшихся остальных. Они снова обмениваются короткими взглядами и разом вваливаются в обитель Весельчака. - Raifu tawagoto*, - сдавленно произносит он, сразу же почувствовав гостей. С растущим беспокойством старшие молча подаются вглубь, не отрывая глаз от сжавшегося у стены тела. Тот, кто должен был больше всех отпускать шуточки о очередном проколе Лидера с техникой, сейчас старается избежать лишних вопросов. Ноги подтянуты к груди цепким обхватом, сползшая с глаз яркая повязка свисает за спиной, как удавка, плечи тяжело поднимаются и опускаются от редкого дыхания. Уткнувшись лицом в колени, он старательно пытается заглушить рой неприятных мыслей.
Разбитая, подавленная, она плетется до ближайшего заведения с не очень хорошей репутацией. Ноги сводит от бессмысленного блуждания по городским закоулкам, голова гудит от отсутствия решений. Она так устала. В последнее время в её жизнь вторгаются различные масштабные обстоятельства, которых слишком много. Времени отдохнуть совсем нет. Каждый Божий день на неё с новой силой сыплются нескончаемые шокирующие новости, проблемы, дилеммы, новые преграды на пути к цели. Достаточно. Близится ночь. В зимнее время на улице уже совсем темно. Темнота идёт только на пользу - в темноте не видно слёз. Хотя, блондинка и не собирается плакаться, по крайней мере, сейчас. Заплатив на входе небольшую сумму, Дженна входит в парадную. Переступив порог заведения, которое именуется весьма незаурядно, она сразу же становится жертвой слишком громкой музыки и искрящихся лазеров. Да, это ночной клуб. Не очень дорогой, да и тем более деньги ей некогда дал её уже бывший жених, так что переживать особо не за что. Уверенным шагом Джен направляется к барной стойке. Она ловит момент, пока там никого нет, ведь тусуются посетители на танцполе. Усевшись на высокий стул, сразу же подзывает бармена, который так усердно полирует бокалы. - Что будете, мисс? - Как тебя? - Джек, - парень уже с некой опаской поглядывает на девушку. - Чудное имя. Слушай парень, - Дженна делает жест пальчиком, чтобы бармен наклонился поближе. – Я собираюсь набухаться, и боюсь, не остановлюсь. Поэтому ровно тринадцать стаканов текилы. Больше не наливать, ладно? – на точные указания блондинки парень коротко кивает. – Чудно, тащи текилу, а я ещё один звоночек сделаю. И пока бармен возится с заказом, Джен уже набирает номер и плотно прикладывает телефон к правому уху, а другой рукой затыкает левое, так как народ нескончаемым потоком прибывает в клуб, принося еще больше шума и занимая всё свободное пространство. Услышав на другом конце провода женский голос, она сразу же начинает излагать мысль: - Девушка, можно машинку через часа два? – получив положительный ответ, блондинка называет два адреса и незамедлительно продолжает: - И я тут скорее всего буду… не совсем в трезвом состоянии. Можно будет водителю забрать меня из клуба? Я доплачу. После заветного слова, девушка по ту сторону соглашается, при этом говоря, что Дженна не первая, кто просит о подобной услуге. Блондинка называет свои приметы и поспешно прячет сотовый поглубже в сумку - Так, вроде всё предусмотрела, – она берёт в руку стакан текилы. – За мужиков-козлов. Стакан за стаканом. Дженна даже не пытается распробовать напиток - просто глотает. Она так надеется, что сможет заглушить свою боль, выпив тринадцать стаканов текилы. Но Джен пока не осознаёт, что все её проблемы останутся с ней, они не решатся сами собой. Сейчас ей хорошо, легко. Семь стаканов за час – неплохо для хрупкой девушки. За это время бармен успел постичь всю суть о козлах-мужчинах и нелегкой доле женщин. Бедному парнишке ничего не остаётся, как выслушивать эти бредни. Работа у него такая – внимать рассказам пьяных клиентов. Отведенное время выходит. Блондинка уже полностью готова отдаться алкоголю. Последний, тринадцатый стакан пустеет, а трясущаяся рука тянется за очередной "дозой". Джек бы и рад налить ещё, он ведь за это деньги получит, но сделать это ему мешает высокий бородатый мужчина. Заметив блондинку, подходящую под описание, он не шибко церемонится: хватает за руку и выводит из клуба. Она лишь успевает кинуть бармену некую сумму со словами "сдачи не надо". Все равно, не её же деньги. Джен пытается вырваться из "лап" таксиста, но безуспешно. Мужчина небрежно забрасывает её на заднее сидение, а сам садится за руль, косясь в зеркало на стекле. - Нельзя со мной так обращаться, я королева Америки! – выкрикивает девушка в адрес таксиста опьянённым голосом. - У нас президент, - сурово отвечает таксист. - Пофиг, - она разваливается на сидении, поднимая туманный взгляд на пыльную крышу авто. – Как вас зовут? Поговорите со мной. Водитель шумно вздыхает, бросая на нее еще один хмурый взгляд. Яркое такси плавно останавливается у перехода, и пальцы мужчины в нетерпении стучат по потертому рулю. - Джек, Джек Уилдон. - О, Джек, какое чудное имя! Назову так своего сына! - Польщён. Оставшийся путь проходит в более тихой обстановке. Под шум мотора Джен успевает высказать еще несколько нелепых фраз, а Уилдон нахмуриться еще больше от этого жалкого представления. Когда машина, наконец, останавливается у родной пятиэтажки, таксист помогает девушке покинуть салон. Не в силах сопротивляться неожиданному желанию, Дженна с нелепой улыбкой тянется к пушистой бороде, но всякие попытки коснуться ее не удаются - водитель быстро выпроваживает нетрезвую в подъезд. Усадив ее на холодные ступени, он дожидается нескольких помятых купюр, заработанных таким трудом, и удаляется на встречу со следующим клиентом. Оставшись одна, Джен окидывает лестничную площадку непонимающим взглядом. Руки цепляются за перила и подтягивают шатающееся тельце. Она усердно пытается преодолеть подъем без всякий происшествий, но безуспешно - без падения она не проходит и первый пролёт. На помощь снова приходят перила, которым девушка должна быть благодарна до конца своей жизни. Пока она с горем пополам поднимается до своего этажа, в голове проскальзывает навязчивая идея поселиться где-нибудь пониже. И до крыши далеко, и через окно можно домой ходить. И вот, считая себя покорителем небывалой высоты, блондинка замирает напротив нужной двери. Но и тут возникают некоторые осложнения: сначала минут пятнадцать она пытается отыскать ключ на дне своей бездонной сумки, которую умудрилась не потерять, а после, когда злополучный кусочек металла оказывается зажатым между пальцев, затевает борьбу с замочной скважиной, нагло уворачивающейся от ключа. Меткостью она, может, не отличается, но в упорстве ей нет равных. И вот, раза с седьмого, она таки попадает в крохотное отверстие и отворяет дверь. Как бы не хотелось ступать тихо, дабы не разбудить младшую сестру, всё равно получается слишком шумно. В силу отсутствия адекватного ориентирования на местности, Джен валит огромную вешалку с верхней одеждой. С большим трудом обувь остается на положенном ей месте, а куртка более-менее аккуратно приземляется на маленький табурет. Девушка сосредоточенно прикладывает палец к губам и приказывает самой себе не буянить. Пьяный мозг, еще способный на толковые мысли, запрещает входить в комнату, и она для пущей уверенности ведет рукой по стене. Хлипкая щеколда дверцы задвигается, а кран холодной воды проворачивается, наполняя маленькую ванную прохладой. Джен неуклюже опускается на пол и подтягивает ножки к груди. Непослушные руки снова тянутся к сумке, не понятно зачем прихваченной, и на удивление быстро отыскивают мобильник. Пальцы неуклюже перебирают гладкие клавиши, и она подносит аппарат ближе к лицу. - Здравствуй, Чарли, - протягивает она, расплываясь в широкой улыбке. - Забыла сказать... Пошел ты нахуй! - наигранная безмятежность сменяется нескрываемой ненавистью на громком выкрике. В груди зарождается новый ком злости с нотками боли. По телу пробегает знакомая дрожь, неровными ударами сердце просится на свободу. Голосовое сообщение не приносит никакого облегчения, и Дженна опускает руки, касаясь холодного пола. Голова бессильно запрокидывается на край ванны, приходится зажмуриться от невыносимого желания отпустить истошный крик. Измена никак не входила в ее планы, а отсутствие решения давит на плечи непосильным грузом. В мыслях завязывается жесткая бойня между желанием бросить все и чувством ответственности за будущее сестры. Пустой взгляд упирается в дверь. По щеке скатывается непокорная слезинка, задерживаясь в уголке губ. Сил нет. Неслышно ступая, слепая осторожно проходит к запертой комнатке. Ладони неуверенно прислоняются к деревянной поверхности, и девушка замирает, прислушиваясь к звукам по ту сторону. - Джен, - почти шепчет она, боясь потревожить. - Джен, открой... Рука медленно спускается к металлической рукояти. Рывок, и по квартире проносится неприятный грохот. Еще раз, но по-прежнему бесполезно. Непрекращающийся шум воды разносит по телу холодный страх, приходящий с дурными мыслями, а тот крик, по-прежнему стоящий в ушах, пронизывает каждую клеточку тела. Снова рывок и громкий стук - бессмысленные попытки. - Дженни, пожалуйста, открой, - в голос прокрадывается легкая дрожь. Темная головка опускается к прохладной поверхности двери, губы чуть приоткрываются, высвобождая тяжелый выдох. - Пожалуйста...Застыв у дальней стены, подальше от окружающей суеты, Весельчак не сводит бесчувственного взгляда с невидимой точки. След тех мыслей до боли впечатывается в голову, сплетается с бурным воображением, вызывая новые взрывы. Рядом кружится пушистый рыжик в попытке вернуть хозяину родную беззаботность. Неожиданная депрессия порядком затянулась, и старшие не находят себе места от резких перемен в брате. Дони не притрагивается к оборудованию и компьютерам, озабоченно наблюдая за ним, мастер сай, все больше подбираясь к отчаянию, пытается добиться внятных объяснений грозными криками, а обладатель синей повязки, словно отстранившись от всей суматохи, надолго погружается в себя, стараясь найти объяснение, выискивая даже самые нелепые причины. - Fukanō... Do no yō ni muzukashīdesu! To shishī no birudote ikimasu?!** - яростно жестикулируя, Рафаэль склоняется над виновником драмы, но тот будто не слышит, пропуская лишнее мимо себя. Хотя "красный" никогда не отличался особым терпением, до этого он вроде как сдерживался. Теперь же точка кипения не обратима. Со звериным рыком он хватается за грубую ткань на плечах младшего и резко поднимает с пола. Микеланджело зависает без опоры под ногами, но через мгновение также неожиданно врезается панцирем в холодный бетон. Довольный удавшимся "броском", Темперамент вызывающе ухмыляется и скрещивает руки на груди, играя напряженными мышцами. И депрессия депрессией, но падать больно, и уж это обладатель нунчак проигнорировать не мог. Головокружение от быстрой смены высоты выбивает из больной головы все лишнее, а вместо продолжительной печали приходит злое недоумение. - Это что щас было? - не успев отойти от шока, он задает вопрос. Раф победно скалится и обменивается взглядами с братьями, с интересом наблюдающими за назревающей разборкой. Кажется, ни у одного из них и в мыслях нет предотвратить рукоприкладство. "Соперники" снова сближаются, метая глазами невидимые молнии. "Красный" угрожающее возвышается над Майки, будто бросает вызов всей той пакости, что засела в нем. - Что было весь этот день? - окрашивая бас грубостью и жесткостью, он продолжает наседать. - Промолчишь и в этот раз, считай, подпишешь себе приговор. Взгляд мастера нунчак в нервном смятении мечется между настойчивыми братьями. Да уж, игнорировать их было куда легче. Голова готова взорваться от возвращающихся проблем, от желания избавиться от этой тяжести, выложить все, как есть. Только поймут ли? Три пары глаз, неотрывно следящих, давят все больше, неприятный ком в горле мешает вдохнуть полной грудью. Утекают считанные секунды до выброса чувств. Одна, и золотистые глаза впиваются сильнее, прожигают насквозь. Две - в мыслях проносятся пугающие картинки возможного будущего. Три, а в памяти всплывает ее улыбка и яркие веснушки, разбросанные по щекам. Громкий вздох, хруст костяшек пальцев от сжатых кулаков, и крепкий узел в груди рвется. - Дони как-то сказал, что черепахи могут дожить до ста пятидесяти лет, а мутаген мог увеличить возраст в разы, - троица замирает от его бесцветного голоса, внимательно внимая каждому слову. - Никакой Шреддер или кто еще не сможет одолеть нас, а конца света не ожидается. Если так, то что будет с теми, кто нам дорог? С людьми, я имею в виду. С Эйприл? Кейси? Ангел? Малышом Уиллом?.. С Эммой? Они ожидали чего угодно: окончания комикса или отсутствие супер-силы, но только не громкие рассуждения о жизни и любви. Осознание того, что непоседа-Майки наконец повзрослел и способен думать о важных, хоть и не доказанных вещах вводит в ступор. С нескрываемым удивлением старшие переглядываются, суматошно подыскивая хоть какой-нибудь ответ. Молчание порядком затягивается, но Весельчак не шелохнется, словно ожидая своего приговора. - Это всего лишь теория, - не слишком уверенно Донателло нарушает воцарившуюся тишину. - Просто не думай об этом, - обладатель синей повязки, чуть нахмурившись, принимает эстафету утешений. - Но я не могу! - Может, это и предполагалось, как успокоения, только эффект от них оказывается совсем иным. Злость закипает внутри с новой силой, он поднимает круглые глаза на капитана команды. - Я не хочу видеть, как все они стареют, и оставаться таким же! Не хочу стоять у их могилы, когда у самого еще полжизни впереди!.. Это несправедливо. - Хватит, - следом за ним голос повышает и мастер сай. - Я не такой, как ты, Раф - всесильный ночной страж! Не бесстрашный Лидер! Мозгов тоже нет! Как предлагаешь справляться с этим?! Лучше сдохнуть на улице, чем смотреть на их смерть! На смену плещущей злости приходит дрожащий ужас, крики больше напоминают вопли отчаяния. Просто избавится от терзающего душу не удалось - освободилось все то, что так долго и бережно хранил. В немом вопросе Майки оглядывает братьев, блестящие глаза прожигают насквозь своей беспомощностью. Сердце болезненно ноет, ища поддержки. - Мне просто страшно, о'кей? - дрожь предательски врывается в голос, а край повязки мигом впитывает бусинку слезы, нагло сбежавшей из родного уголка. Снова эта тишина, затягивающая, пугающая. Слов катастрофически не хватает. Ни ученый, ни мыслитель не в силах опровергнуть страхов, и это добавляет лепту в общую беспомощность. Грозные ниндзя, ужас преступности, дети справедливости... Бессилие над временем и законами природы. Грядущее будущее насмехается своей неизвестностью. Но ведь будущее рождается из настоящего. И сейчас из такой же убивающей тишины пытается вырваться девушка. Ее просьба рождается в громком для сей обстановки звонке, кричащем о призыве. Он, снедаемый неуверенностью, прячет ото всех лицо. Рука протягивает дребезжащий аппарат, и Микеланджело встречает теплый взгляд, окруженный красной тканью. Сейчас он должен действовать или опустить руки. Сейчас в них нуждаются.
*Raifu tawagoto. – (япон) Жизнь – дерьмо. **Fukanō... Do no yō ni muzukashīdesu! To shishī no birudote ikimasu?! - (япон) Невозможно... До чего трудный! Так и будешь строить из себя неженку?!