Собеседники

И почему ей всегда достается от судьбы? Умудрилась же вытянуть короткую спичку! И попасть на ночное дежурство в "отделение строгого режима". Да еще сослуживица слегла еще утром с подозрением на ветрянку. Какой ужас: ветрянка в двадцать девять лет! Такая дистиллированная нелепость, что хочется отгрызть ноготь на большом пальце. Однако фортуна не расщедрилась окончательно: Кайо не заразилась от подруги. Но пришлось ее заменять. И этот факт и злил молодую медсестру, и утешал... самую чуточку. И до дрожи в коленных чашечках сотрясал пытливый ум, поражая стечением обстоятельств. Накануне вечером доставили очередного пациента тюремного происхождения. Полумёртвого, с инфарктом. Кажется, то был нашумевший в новостях маньяк Аокигахары. Кайо выудила подсказку прямо из распахнутого рта болтливого охранника, а всё прочее додумалось само по себе. Она не зря слыла в клинике справочной службой: крошки слухов прилипали к ее ушам, словно мухи к клейкой паутине. Кайо отличалась завидным любопытством, а кто много знал и настырно лез в жизни других, того небесная ткачиха охотно вплетала в чужие холсты. И неприятности. Поежившись, Кайо зажмурилась от рези в глазах: в тусклом свечении строчки расплывались и ускользали. Почерк доктора Такахиро был отвратительнее обычного, куда уж больше, спрашивается? Он и раньше славился талантом превращать ряды иероглифов в арабскую вязь. Если она сейчас же не защелкнет пузатую папку и не отложит прочь, то ее непременно стошнит. «Криворукий питон», — стошнило. Недовольный возглас порывом развеял стылую тишину маленькой приемной, потревожив дрему полицейского «эскорта». Кто-то рядом хмыкнул. Кайо тут же выпрямилась сурикатом и зацепилась взглядом за лишнюю фигуру, устроившуюся на боковой скамье. Очень странно. Появление постороннего должно было вызвать крупный ажиотаж среди охранников, ведь этот человек был… как молния без грома. Кайо принялась нагло осматривать призрачного незнакомца: пестрое архаичное одеяние; длинные скрещенные ноги с поджарыми икрами, обутые в гэта и покоящиеся на здоровенном коробе; вьющиеся волосы пепельного оттенка. Красивый – дух захватывает, недосягаемо красивый для таких простушек, как она. Похож на заблудившегося циркового артиста или актера кабуки. Профиль какой-то… остро знакомый. Кайо загляделась, завороженная цветастым зрелищем, боясь даже мигнуть: вдруг наваждение исчезнет? Но проверить надо было: следствие монотонии, плод ее неуемного воображения или… Она моргнула и смущенно сглотнула. Теперь он смотрел на нее, и на подкрашенных губах поблескивала легкая улыбка. От взгляда незнакомца все кишки в животе мгновенно затянулись в тугие узлы, Кайо нервно улыбнулась в ответ и заткнула непослушную прядь обратно в пучок. Поборов инстинкт самосохранения, она, словно мышка, выползла из своей уютной норки и приблизилась к сосредоточению опасной загадочности. Любопытство наказуемо: оно губило ее не раз, но чего-то постоянно не хватало, чтобы погубить вконец. Кайо уселась на расстоянии кошачьего прыжка и обратилась к незнакомцу. — Доброй ночи, — сказала она, невольно срываясь на интонацию флирта. — Доброй ли… — риторически вздохнул он, взирая на решетчатую дверь, отделяющую приемную от палат. — Не хотелось бы показаться назойливой, но зачем вы тут? – впритык спросила Кайо. — Так сложилось… уважаемая, — туманно ответил ее сосед и одарил вторым по счету взглядом. Пристальнее прежнего: те же смуглые щеки, пропеченные солнцем; темные болотца очей, заглатывающие лучи; суетная озабоченность и торопливость полных губ. Едва ли что-то изменилось. В ней, нем… между ними. И он не удивлен ни этому, ни тому, что снова повстречал Кайо. Ей идет безупречно белоснежная униформа. Ведь она вечная свидетельница, которая ни в чем не виновата... — И все же, что вы тут делаете, и кто вы? – осмелела Кайо. Его небрежная учтивость провоцировала ее тягу к тайнам: с каждой репликой хотелось всё больше заполнить пропасть неизвестности. — Жду… всего лишь торговец снадобьями, — он явно умел отвечать на вопросы так, что никто толком ничего не понимал. Чего именно ожидал ее чересчур лаконичный собеседник, и какие заморские зелья хранил в своем расписном сундуке? Главное, с каких таких пор представителя фармацевтической компании можно спутать с колдуном? — А я думаю… думаю, что вы наш новый хирург, — неожиданно выпалила она полную чушь. Но ведь по больнице уже как месяц гулял разноликий слух о том, что в скором времени в команду примут симпатичного молодого специалиста с эксцентричными повадками. — Откуда у вас взялась подобная мысль? – поинтересовался он, задумчиво скрестив пальцы под подбородком. Такая же забавная… — Потому что… вас окружает аура хирурга. Вид у вас такой, словно вы — последнее средство для людей, которые медлят с лечением тяжкого недуга, пока опухоль не разрастется до жутчайших размеров. Они боятся оперативного вмешательства, не доверяют, но больше им уже никто не в силах помочь… вот и приходится ложиться под ваш скальпель, — чуть сбитой скороговоркой пояснила Кайо, внезапно вдохновленная искренним интересом. Между двумя повис занавес тишины. Продавец снадобий перестал улыбаться: такая же проницательная… — Тогда вы… медсестра, — наконец произнес он. — Ну да… — озадаченно подтвердила Кайо. Это же было очевидно. Вдруг лампы над их потолками сверкнули и через одну погасли. Перепад напряжения? — Началось, — прошептал он. – Приготовьтесь. «К чему?» — застрял простой, но страшный вопрос где-то в глубине горла. Кайо испуганно схватилась за край лавки. Однако долг медсестры заключался в поддержании порядка и спокойствия, а также в предоставлении своих услуг нуждающимся по мере необходимости. Нужно было взять себя в руки и верить, что ей все-таки повезло, потому как рядом с ней был доктор.