1
Микки устал. Он понимает, что это было неизбежно: терпение никогда не было его коньком. Но Милкович-младший удивлен тому, как долго ему удавалось сохранять всё в относительной норме. - Съеби отсюда, - он кричит мудаку, который живет с его сестрой, чтобы тот освободил для него стол. И ему абсолютно срать, что тот может его запросто зарезать. Он не Мэнди: лупить себя не позволит. - Мне нужно будет накормить Евгения и поменять ему подгузник. Кенъятта бесит Микки, но он не может просто так выгнать его из дома. Хотя бы потому, что этот дом не только его. А Мэнди слишком боится этого козла, чтобы выставить из своей жизни. Микки пока позволяет всему идти так, как есть. Слишком много сил он отдает Йену. - Тебе стоить перестать выебываться, - этот темнокожий урод говорит сквозь зубы, но послушно встаёт. В ответ Микки лишь показывает средний палец. Он устал, и ему совсем не до разборок с этим недоделанным тираном. Теперь он, как и обещал Светлане, больше времени проводит с сыном. На самом деле его времени только и хватает, что на Евгения и Йена. Вся его жизнь сосредоточена на них. А весь бизнес теперь находится на плечах Кева. После камин-аута тот относится к Микки куда мягче. В общем, на какое-то время про бизнес можно забыть. Он берет на руки Евгения из люльки, стоящей на столе, и ищет его молоко, с утра оставленное Светланой. - Ну что, крутыш, - Микки аккуратно подносит ко рту сына бутылочку, и тот начинает мирно посасывать. - Помешаем этому рыжему засранцу сегодня? Евгений лишь крепче хватается за бутылочку и ничего не отвечает. А Милкович-младший в который раз думает, что невыносимо заебался. *** Ощущение того, что жизнь свернула куда-то не туда, преследует Микки уже три месяца. Три месяца личного ада без моментов просветления. Потому что Йен всё так же лежит, уставившись в никуда, иногда вставляя просьбы идти, куда подальше, пока Милкович-младший скачет вокруг него. За всё то время, что Микки проводит с депрессивным Йеном, ему кажется, что он стал долбанным экспертом в области биполярного расстройства. Хотя, это вряд ли так, потому что улучшений у рыжего не наблюдается. А все знания, которые Милкович подчерпнул из интернета, не сильно тянут на специализированную помощь. Семейство Галлагеров помогает ему, как может. Фиона с Дебс очень часто приходят к Йену и подолгу разговаривают с ним, а Микки тратит это время на дела в баре. Вики часто достает ему литий, что позволяет не прерывать курс лечения. Хотя в последнее время Милкович уже не уверен в том, что форум анонимных наркоманов может помочь в выборе дозировки для лечения затянувшейся депрессии. Но всего этого слишком мало. И для них, и для него, и для Йена. Микки хорошо это понимает, но согласиться отправить рыжего в дурдом он не может. Хотя теперь предложения Фионы не кажутся ему такими уж странными. Раньше он наивно полагал, что может справиться со всем проблемами Йена, но теперь… Микки уверен, что ему нужна помощь. Пока Милкович-младший пытается одной рукой собрать все грязные вещи в их с Йеном комнате, Евгений, сидя на другой руке, всё время дергается, оглядывается по сторонам и пытается схватить его за ворот рубашки. Светлана обещала прийти к четырем, и тогда он сможет вплотную заняться рыжим, отдав ребенка обратно его матери. - Тише, парень, - Евгений тянет свои маленькие ручки к лицу Йена. Если бы Микки умел, то обязательно умилился бы этому трогательному моменту. Рыжий на это мало реагирует, лишь взгляд становится более сфокусированным. И Микки давно не верит в то, что это может оказаться улучшением. Возможно, Галлагер в такие моменты лишь сильнее начинает себя ненавидеть. Ребенок всё никак не хочет успокаиваться, а рука Милковича настолько устала, что он просто сажает его рядом с Йеном. Дальше уборка идет куда проще. Микки быстро собирает грязные футболки, рубашки и думает о том, что ему уже давно пора поменять постельное белье, когда слышит тихий смешок. Сердце в груди Микки совершает невероятный кульбит. Он уверен, что на какой-то краткий миг оно просто остановилось. Потому что Галлагер отреагировал. За три долгих месяца это первый раз, когда Йен возвращается к нему. Милкович поворачивается к кровати и видит, как Евгений тянет рыжего за отросшие волосы и что-то лопочет. Взгляд Йена направлен прямо на малыша, а на его губах играет улыбка. - Он похож на тебя, - голос Галлагера чуть хриплый и сонный. И это первая фраза рыжего, которая не бьет Микки наотмашь. Он часто не знает, что ему следует говорить. Но с таким Йеном Милкович чувствует себя канатоходцем, который может свалиться в пропасть. - Йен, - голос Микки предательски дрожит, как и его руки, в которых сжаты вещи. Галлагер аккуратно берет маленькую пухлую ручку Евгения и сжимает. - Я бы хотел взять его на руки, - Йен смотрит прямо в глаза, и взгляд его полон усталости. И Микки рад. Потому что больше не видит той бесконечной пустоты, которая сжирала Галлагера, оставляя ему лишь пустую оболочку. - Бери, - Милкович ухмыляется. - Займешься хоть чем-то полезным, пока я буду стирать твое белье. Взгляд Йена тускнеет, и Микки пугается. Он так боится, что снова допустил ошибку, что зря начал подшучивать и подначивать. - Я не уверен…, - рыжий опускает взгляд и начинает перебирать пальчики Евгения. - Светлана не обрадуется. Внутри Микки что-то разрывается. Потому что Йен, кажется, решил остаться подольше. - Нет, всё в норме. С ней больше не будет проблем, - на его губах снова зажигается улыбка. - Крутыш. Глаза у рыжего округляются, но потом он начинает тихо смеяться. - Я давно этого не слышал. - Еще наслушаешься, придурок. Микки решает, что это хороший повод позвонить Фионе: вместе они найдут хорошего психотерапевта. Ему нужно, чтобы Йен был здесь. Рядом. Ему это просто жизненно необходимо. Потому что Йен - его семья. Единственная настоящая семья.2
Третья сигарета догорает до самого фильтра. Не то, чтобы это помогает Микки успокоиться, но время начинает двигаться быстрее. По-крайней мере, ощущение, что с него заживо снимают кожу, притупляется. Они с Фионой смогли найти хорошего психотерапевта, который не сдирал баснословные деньги за свой прием. Правда, это заняло достаточно много времени, потому что все остальные сразу же отправили бы рыжего в больницу. А этот мозгоправ отличался ото всех остальных тем, что обожал покупать таблетки у Виктории. Так что они смогли договориться. Тем более жена этого докторишки вряд ли была бы рада узнать, что её муженек ест Валиум на завтрак, обед и ужин. Йен даже не пытался сопротивляться, так что сегодня они вчетвером были здесь. Фиона с Лиамом сидели в приемной, а Микки не смог заставить себя усидеть на месте и вышел во двор клиники. Он вообще был удивлен, что еще не начал нарезать круги по парковке. Потому что это место было по-настоящему паршивым. Микки видел пациентов с потухшими глазами, а часть людей была в бессознательном состоянии. И он правда боялся, что однажды им придется оставить Йена здесь: один на один с его страхами, болью и ненавистью к себе. Дверь открылась и Милкович увидел, как Галлагер быстро спускается к нему. - Эй, - Микки пытается схватить его за руку, но Йен лишь бросает на него взгляд. - Я здесь не останусь, - сквозь зубы произносит он. - Так тебя и никто не заставляет, идиот, - Милкович бежит за ним. - Стой. Йен останавливается, но выглядит так, словно готов в любую минут сбежать. - Послушай, мы не просим тебя здесь оставаться. Но врач тебе нужен, поверь. Галлагер отворачивается и смотрит в сторону дороги. А Микки чувствует себя бессильным. Он и забыл, каким упрямым бывает его парень. - Что он тебе такого сказал, что ты взбесился, засранец? - Йен фыркает и продолжает молчать. Милкович неловко топчется на месте, но решает подойти чуть ближе. - Я серьезно. - Ничего, - наконец-то взгляд Галлагера падает на Микки. - О чем бы стоило рассказать. Йен разворачивается и идет к машине, оставляя Милковича наедине с собой. - Вот и поговорили, - Микки выкидывает окурок и думает о том, что его жизнь, кажется, уже никогда не станет проще. *** - Я буду там работать. Упрямство Йена просто не знает границ. Милкович уверен, что тот бы мог побороться в этом с бараном или ослом. - Ты этого делать не будешь, - в голосе Микки звучит угроза. - И ты, блять, знаешь почему. Фиона провела почти полтора часа, беседуя с этим мозгоправом. Который, несмотря на противный характер, смог скорректировать лечение. Почти даром, кстати. Плюс, теперь у них были легальные рецепты для лития. А также парочка неплохих советов по стабилизации настроения. Одним из них, например, стал строгий распорядок сна. И полное отсутствие в жизни Йена алкоголя и наркоты. И, если с последним Йен согласился сразу же, то первое стало причиной скандала. - Это приносит хорошие деньги, - Галлагер сложил руки на груди. - В магазине я никогда бы столько не заработал. А Фионе сейчас, как никогда, нужна помощь. Кажется, что руки у Микки начинают мелко трястись. Он не понимает, чего этим хочет добиться Йен. За сегодня этот разговор начинался не один раз. И если сначала всё было легкой перебранкой, то сейчас эта ситуация выводила его из себя. Микки понимает, что так Галлагер пытается отвоевать собственное место в жизни и возможность помогать семье. Но это не означает, что ему позволят так себя гробить. - Не сучись, Йен. Ты прекрасно знаешь, что распорядок дня - залог того, что у тебя будет нормальное... - Я пью таблетки, - его голосом можно резать металл. - Мне казалось, что этого достаточно. - Нет, - внутри у Микки разливается нетерпение. Ему правда уже надоело спорить с Галлагером. Мало того, что тот не остался на разговор с врачом, так еще и вел себя, как ребенок. Раньше ему казалось, что самый сложный период в их жизни был, когда рыжий не мог даже в туалет сходить без его помощи. Как же сильно он на самом деле ошибался. Тот Йен не упрямился и делал всё так, как хотел Милкович. По-крайней мере, кроме криков отстать от него и иногда слабых ударов, Микки ничего не получал. А теперь он столкнулся с тем, что все его старания могли пойти прахом только потому, что для Галлагера было важно работать барменом и стриптизером в том дурацком клубе. - Отлично, - Галлагер натягивает рубашку поверх футболки. Рубашку Микки, кстати. - Я пойду. - Йен, прекрати. - Пойду домой, - он поднимает рюкзак, который долгие три месяца никому не нужный стоял около комода. - Думаю, там мне будут рады больше. - Да, блять, - Милкович резко встает с кровати. - Стой. Единственное, что сделал Йен, так это махнул рукой. - Ну и вали, - нервно вздыхает Микки и думает о том, что вечером он всё равно пойдет к Галлагерам домой. Потому что по-другому просто не сможет. Он уже не уверен, что вообще когда-нибудь сможет отпустить этого ненормального. - Придурок конченый. Галлагер в ответ лишь показывает фак и громко хлопает дверью. Милкович рушится на кровать. Он точно идиот: так долго ждать возвращения прежнего Йена и тут же всё испортить к чертям.3
Когда он приходит к Галлагерам, дома у них полный кавардак. Дебби на полу разложила огромный кусок старых обоев и расклеивает что-то на нём, щедро посыпая золотистыми блестками. На кухне сидит Фиона и что-то бормочет, держа на коленях Лиама и пытаясь пропихнуть ему в рот ложку непонятной жижи. Неудивительно, что двери у них всегда открыты. Кто будет париться, чтобы открыть её? Им же всем тут некогда. - Привет, - Микки машет рукой. - Йен здесь? Фиона поднимает голову и приветственно кивает ему. - Ага, - голос у неё почему-то веселый, словно недавно она увидела что-то очень забавное. Или она так реагирует на Микки? - Как он? - волнения в голосе Милковича почти не слышно, но он уверен, что она-то всё прекрасно понимает.. По-крайней мере, Фиона одарила его именно таким взглядом: взглядом всепонимающей сестры. Мэнди иногда тоже таким грешила. - Когда пришел, был разъярен, потом успокоился и даже поиграл с Лиамом, - она аккуратно положила ложку в тарелку. - Я так понимаю, что ты не разрешил ему выступать в клубе? Микки проводит по волосам и вздыхает. - Просто запретил. - Чертовски неверное решение, - Фиона усмехается, а Лиам в этот момент хватает ложку и начинает бить по пюре, разбрызгивая его во все стороны. - А что я должен был сделать? - в его голосе слышится усталость. - Ему тяжело что-то запретить, Милкович, - она серьезно смотрит на него. - Иначе бы я еще тогда запретила ему встречаться с тобой. Микки приподнимает бровь и думает, что выглядит глупо, стоя на кухне и болтая о своем бойфренде с его сестрой. Словно он самый обычный гей, а не парень, который два года не мог признаться всем, что спит с людьми своего пола. - Эй, я знаю своего брата, - Лиам начинает крутится на коленях у Фионы. - Но это не значит, что я с тобой не согласна. Впервые кто-то из Галлагеров соглашается с ним. Они и раньше были не слишком дружны, а после того, как Микки отказался госпитализировать Йена, Фиона относилась к нему с ещё большим неодобрением. - Я знаю, что веду себя как мудак, - Милкович говорит это с огромной усталостью. - Но единственное, что для меня сейчас важно, так это, чтобы Йен был в норме, и как можно дольше. - Не сомневаюсь, что сейчас он лежит и жалеет себя, - она ухмыляется и пытается дотянуться до полотенца. - И чего ты тут стоишь? *** Йен лежит, отвернувшись к окну, и Микки пугается. А что, если он снова впал в депрессию? Но в этот момент Галлагер поворачивается и смотрит на него. - Эй, ты долго, - его лицо озаряется светом, идущим из коридора, и Микки видит потускневшие веснушки. - Подвинься, сучка, - Милкович стягивает толстовку и кидает её на стул. Йен тихо хмыкает и двигается к стенке, ложась на бок, пока Микки аккуратно стягивает одеяло, чтобы нырнуть в кровать. - Я согласен, - в голосе Галлагера тихое смирение. И Милкович просто не может сдержаться и спрашивает: - На что? - Быть послушным мальчиком, - тычок локтем в бок оказывается довольно болезненным для Микки. - Ты и так знал, о чем я, идиот. - Не мог не спросить, - он пихает Галлагера в ответ. Тот берет его руку в свою и переплетает их пальцы. Микки понимает, что раньше он бы никогда себе такого не позволил. Но сейчас, после трех месяцев личного непрерывного ада, ему не до стеснений и метаний. Милкович долгое время хотел лишь нормальных ответов от Йена, а не его постоянных посылов к черту. И он ощущает странное томление у себя в груди. С первого этажа доносится грохот, и Фиона начинает отчитывать кого-то из младших Галлагеров. Микки покрепче сжимает его руку. - Как ты справляешься с разбитым сердцем? - голос Йена гулко звучит в темноте. - Не справляюсь. Галлагер отпускает его руку и поворачивается к нему лицом. - Прости меня, - рука Микки тянется к Йену в попытке убрать отросшую челку с лица. - Мик, я не хотел... - Ты идиот, рыжий лобок, - Милкович улыбается и видит, какой у Галлагера виноватый взгляд. - И я идиот. Внизу кричит Деббс, которая пытается отнять у вернувшегося откуда-то Карла свои блестки, Лиам тщетно пытается сказать Фионе что-то внятное; а Микки кажется, что где бы он ни был, если рядом Йен - то он дома.