Вместилище души

Шерлоку тринадцать. Он похож на жеребенка, худой и не знающий, что делать со слишком длинными конечностями; его некрасивое лицо обрамлено кудрявой копной пока еще темно-шоколадных волос. Он серьезен и сосредоточен. - Мне нужна твоя помощь, Шерлок. Майкрофту двадцать; он уже прошел тот круг ада, который давно его позабывшие люди называют пубертатным периодом, его лицо, осанка и манеры уже почти сформировались в том виде, в каком сохранятся навсегда. На его живом, бледном и сдобренном, по весеннему времени, веснушками лице отражается просьба, граничащая с мольбой, и нежность к забавному и чересчур умному подростку перед ним. - Это мешает мне. Все это – ты знаешь, о чем я. Наша фамильная непокорность, слишком… чувствительная эмоциональная сфера – все. Не знаю, как предки умудрялись добиваться вершин, не избавляясь от этого кошмара. - Ты хочешь отдать все мне, да? – В светлых глазах Шерлока отражается спокойное понимание и ни капли неприятия. - Ты ведь не собираешься строить карьеру, - извиняется брат. – А со всем этим я тоже не смогу. - Ну конечно. Я достаточно знаю об этом ритуале, не ты один проводишь время в библиотеке. *** Шерлок очень быстро понимает, какое проклятие он получил. У него никогда не было беспроблемной жизни: вечно разгоряченный мозг его, сколько он себя помнит, работает непрерывно, и это сводит с ума. Ему, чужому и потому постоянно получающему пусть не моральные раны, но царапины точно, достались, ко всему прочему, Майкрофтовы неуверенность в себе и вспыльчивость. Он рыдает порою ночи напролет, дерется, погружается с головой в учебу и опыты – нет, ничего не помогает. Случайно порезав ладонь раздавленной в ней пробиркой, к счастью, всего лишь с борной кислотой, он понимает, что это отвлекает. Тогда ему и начинает пригождаться хранимая в комнате под кроватью аптечка, которую он все время пополнял, начиная с первого года обучения. Постоянные язвочки на внутренних сгибах рук, чуть выше подмышек, и на подвздошных косточках, выпирающих из-за его худобы, не заживают и напоминают о себе все время, но он, по крайней мере, не позволяет им воспалиться. Он ввязывается в драки с еще большей готовностью, забываясь-таки – когда что-нибудь вывихнуто и все тело в синяках разного возраста, так легко покинуть колесо, по которому он белкой носится все остальное время. В пятнадцать он впервые пробует секс. Подросток… кажется, его зовут Брэд… так же неопытен, как он сам. Все происходит неловко и грубовато, Шерлоку больно, и к тому же он испытывает острое унижение; но закусив до крови губу Шерлок достигает оргазма куда более яркого, чем когда-либо прежде, наедине со своей рукой. Наложение боли и удовольствия – и то и другое беспрецедентно сильное – просто взрывает мозг Шерлока, перезагружает его. Он оказывается сверху один-единственный раз, и ему не нравится: удовольствие, не приправленное болью, кажется ему пресным, как и не разбавленная удовольствием боль. Он быстро становится опытен, понимает, как именно достигнуть оптимального сочетания ощущений, - он, разумеется, прекрасно знает механизм, но практика оказывается чрезвычайно яркой. Он изучает способы удовлетворения мужского тела, а Майкрофт лишь качает головой, читая отчеты воспитателей о его поведении. *** Когда Шерлоку исполняется шестнадцать, Майкрофт впервые серьезно влюбляется. Он испытывает лишь теплые чувства; вся боль, растерянность, неуверенность, душевный раздрай достаются Шерлоку. Майкрофт догадывается об этом, но он слишком поглощен своей избранницей, полноватой смешливой Руби, которая чудесно готовит и обладает ангельским терпением. Когда оказывается, что брат Руби – неглупый, в общем-то, молодой выпускник Харроу, ищущий его покровительства и для того уговоривший сестру, которая оказалась замечательной актрисой, изобразить влюбленность в Майкрофта, он чувствует лишь легкую грусть. Шерлок сходит с ума. Эмоции, свои и чужие, ощущающиеся одинаково остро, рвут его на части, и он едва сдерживается, чтобы не начать бешено колотить кулаками по чему попало и рвать на себе волосы. Секс совершенно не помогает, он пробовал. Разум мечется по черепу обезумевшим хорьком, подгоняемый гремящими чувствами, и это бесконечно, хватит, хватит, хватит. Шерлок находится в опасной близости от того, чтобы начать выцарапывать все это прочь, оставляя кровавые дыры в висках. Он действительно больше не может, и это не его вина. Просто переживаний двоих человек слишком много для одного. Наркотики дают покой. Он начинает с классического семипроцентного морфия, иногда чередуя его с кокаином, а потом пичкает свой несчастный организм всем подряд, лишь бы забыть. Ему нравятся опиаты: они будто заволакивают разум плотной дымкой, и становится так тихо и хорошо, что, кажется, всю жизнь так и лежал бы в этом непроницаемом желтом тумане. Шерлок перестает учиться, а если и приходит на занятия, то шокирует преподавателей непривычной апатией и расширенными зрачками. Все прекращается довольно быстро – с первой передозировкой. Брат запирает его в клинике, оставляет мучиться еще более ужасно. Пожар пожирает тело, разум и душу Шерлока, и он боится, что, крича, выпустит огонь наружу, одновременно желая этого, и потому он много кричит, хотя обожженное горло очень болит. В редкие секунды просветления Шерлок лишь устало благодарит Майкрофта, что он счел беспокойство за брата нужным качеством и оставил его себе. Видит бог, Шерлок не выдержал бы еще и его паники и вины. Он и так стоит над пропастью сумасшествия, чуть пританцовывая. *** - Шерлок, прошу. Не надо. Шерлок вздрагивает – он слишком устал, чтобы прятать реакции тела. Устал от всего этого. Он попросту не может больше. - Это я прошу тебя. Это… это будет актом гуманности. Просто не мешай мне. Полчаса – мне хватит. - Шерлок… - Лицо Майкрофта кривится. Больно, правда, братец? Шерлок смотрит на него долгим взглядом. Просто смотрит, со спокойным лицом, только тоска в глазах. Майкрофт выдерживает лишь несколько секунд и отворачивается. - Не надо. Пожалуйста. Что я могу сделать, Шерлок? Я не знаю, скажи мне… Как мне помочь тебе? - Ты знаешь, как. - Я не позволю тебе. - Это лучший выход. Ты не знаешь, о чем я. Ты не можешь понять. Я схожу с ума, я не хочу стать пускающим слюни идиотом или бьющимся головой об стену психом, а все идет к этому. - Мы справимся, обещаю. Мы что-нибудь придумаем. Возможно, есть ритуалы… Шерлок смотрит на него как на идиота, и Майкрофту хочется улыбнуться, потому что на секунду он увидел прежнего брата. На одну секунду. И приходится прикусить губу. - Не делай этого, - беспомощно заканчивает он, с мольбой глядя на Шерлока. Тот обессиленно опускает голову. *** Люди Майкрофта заставляют его жить трижды. Это просто жестоко. Ах да. Ведь его милый братец скинул в него, как в пустую коробку, все то, что ему мешало, все эти эмоции! Он беспокоится!.. Он бессердечен. Шерлок просто хочет покоя. Почему его не могут оставить в покое?! *** Наркотики. Вводить слишком большую дозу бессмысленно, он уже пробовал – его вытянули, а потом месяц в клинике. Просто на время отключиться. Его руки чисты. Следы бесчисленных уколов располагаются где угодно, только не на руках. Больше всего их вокруг старых шрамов на подвздошных косточках. Он тупеет, он не может думать. Он не хочет думать. Он ничего не хочет, только очередную дозу. Майкрофт покорно снабжает его деньгами. Кажется, он воспринимает это как утонченное искупление. *** Он уже две недели не кололся. Ломка прошла, оставив по себе хрустальную, болезненную ясность ума, обессиленность и глубокие царапины на висках, плечах и бедрах. - Ты уверен? - Да. Связывай меня, если захочешь. Я потерял способность думать… я не могу. Я должен во что бы то ни стало освободиться. - Что ты чувствовал, Шерлок? Каково это было? Шерлок, сразу поняв, о чем Майкрофт говорит, прикрывает глаза и отвечает: - Я был двумя. Нет, не голоса в голове, просто две сущности. И обе болели. - Прости меня. - Я был согласен. - Это не отменяет моей вины. Шерлок кивает. Майкрофт улыбается, привычно и фальшиво растягивая губы. *** Майкрофт, в отчаянных поисках чего-то, способного прекратить холостую работу головы Шерлока, просит знакомого инспектора пропустить его на место преступления и дать все сведения, которыми располагает полиция. Шерлок возвращается через пару часов, счастливый и румяный. Он раскрыл дело легко, и это ненадолго дало тишину. Возможно, он снова на игле, только другой; но лучше уж так, чем вообще не думать. *** Когда вдруг оказывается, что ничего криминального в стране не происходит уже четыре дня, Шерлок снова ощущает то сумасшествие, которое привычно уже пытается разбить череп изнутри. Он часами лежит в своей постели, голый, свернувшийся в комок, в темноте и тишине, и эта сенсорная депривация успокаивает органы чувств, но не мозг. Снова хочется кричать, но он точно знает, что это не поможет. Майкрофт приходит на третьи сутки голодовки, насильно впихивает в него пару маленьких бутербродиков и просто сидит рядом, сочувственно и виновато поглаживая мосластое белое плечо. *** Через месяц Шерлок съезжает. Он все время меняет квартиры – никто из домовладельцев не может выдержать его. Он кидает тонны информации в ненасытную топку своего разума, не позволяя ему простаивать, все время ставит эксперименты и к тому же расследует столько преступлений, сколько может. Он бывает ранен слишком часто, чтобы это игнорировать, хотя не перестал еще получать странное удовлетворение от боли. Его раны обрабатывают каждый раз разные врачи, непонятно как оказывающиеся на местах преступлений раньше Скорой. Шерлок понимает, что это способ Майкрофта показать ему, что он не запрещает Шерлоку жить своей жизнью. Если за ним следуют врачи, то могли бы и спецназовцы. *** Инспектор Лестрейд становится ему почти другом. Он неизменно терпелив и признает, что нуждается в помощи. Кажется, ему даже не совсем плевать на Шерлока. Он все равно чужой, но усталое и замерзшее сердце Шерлока чуть оттаивает. *** Когда он встречает Джона, его сердце делает очень отчетливый удар. Один – и замирает, а потом пускается дробной мелкой рысью, больно ударяя по ребрам. Джон либо гениальный актер, либо искренне восхищен Шерлоком. Такого еще не было; мягче всех к нему относится брат, но тот никогда, ни разу не сказал, что он гениален или восхитителен, даже простое детское "молодец". Шерлоку стыдно за свою слабость... Но он ничего не может с собой поделать и снова и снова напрашивается на похвалу. *** Когда Майкрофт снова влюбляется, вокруг позвоночника Шерлока обвиваются ледяные змеи, угрожая сжать кольца и сломать хрупкую систему причудливых косточек. Он ещё не забыл Руби. Когда Шерлок узнает, что Майкрофту отказал его избранник (кажется, это мужчина), он понимает, что сосед непременно увидит его агонию. У него нет выбора, и он на подгибающихся ногах бросается в свою комнату и падает на нерасстеленную кровать, сжимая руками голову и глухо постанывая. Он почти забыл, насколько это на самом деле больно и страшно. Он снова хочет кричать, но старательно кусает покрывало. Майкрофтова душа в его голове страдает несколько часов, и все это время Джон рядом. Он не знает, за что хвататься, не понимает, что происходит, и боится навредить, но он не уходит и просто находится рядом. Шерлок не может не признать, что его присутствие обнадеживает. Даже, наверное, почти успокаивает. Когда все заканчивается, Джон ни о чем не спрашивает, только убеждается, что Шерлок нормально себя чувствует. Шерлок вымотан, и Джон вкалывает ему снотворное, мужественно игнорируя то, насколько Шерлок напрягся от прикосновения иглы к коже. Он уходит, оставляя Шерлока одного, и тот сквозь сон осознает, что не одному было лучше. *** Шерлок рассказывает Джону все через два месяца. Ни с того ни с сего, просто выдает информацию и уходит в свою спальню, давая ему возможность обдумать все. Готовясь ко всему. Джон стал ему слишком близок, чтобы умалчивать и чтобы безболезненно пережить его уход. Шерлок давно уже ходит по канату над пропастью безумия. Джон шокирован, но полон сочувствия. Не собирается уходить. Привязан к Шерлоку. Шерлок впервые за очень, очень долгое время по-настоящему счастлив. *** Джон целует его, робко и нерешительно, будто ожидает, что его оттолкнут. Шерлоку такое даже в голову не приходит. Он целует Джона в ответ.