Части одной души

Гарри с ненавистью смотрел в красные глаза Волдеморта. Тот только усмехался, обнажая острые белые зубы. — Гарри, Гарри, Гарри… — почти пропел Лорд. — Как же можно быть таким неосторожным? — Иди в задницу! — выплюнул Гарри и тут же пожалел об этом: сознание затопили образы, от которых к горлу подступила тошнота. — Ну зачем же так грубо? — укоризненно нахмурил безволосые брови темный волшебник. — Разве я не прав, Гарри? Разве ты не был неосторожен? Гарри сжал челюсти так, что заскрипели зубы, не желая признавать правоту своего врага. Он действительно поступил невероятно глупо. В очередной раз поругавшись с Роном, он выскочил из палатки и побежал в темноту… и каким-то образом оказался за пределами защитных заклинаний. Похоже, что Пожиратели поджидали его прямо у границы, иначе как объяснить то, что он почти мгновенно потерял сознание? А Волдеморт тем временем продолжал говорить: — Как же можно было даже не зажечь Lumos и элементарно споткнуться, разбив себе голову о камень? Большая удача, что на тебя наткнулись егеря, ведь ты мог и истечь кровью — все же травма головы опасная вещь. Гарри вытаращил глаза. Споткнулся? Споткнулся о камень? И никакой засады под покровом ночи, никакой погони за ними по лесам? Всего лишь случайность?! Это могло бы даже быть смешно, если бы не было так обидно. — Скажи мне пророчество, Гарри, — пока он упивался жалостью к себе и обидой на весь мир, Волдеморт обошел его сзади и теперь шептал в ухо, по-змеиному растягивая «с». — Ну же, мальчик, я ведь все равно узнаю — только это будет куда больнее для тебя… Ты ведь прекрасно знаешь это, правда? Гарри непроизвольно сглотнул. — Пророчество, Поттер, — резко сменил тон Волдеморт, вновь оказавшись прямо перед ним. Гарри вздернул нос и упрямо покачал головой — делать это одновременно было сложно, но он справился. Волдеморт зло прищурился, но тут же вернул на лицо сладкую улыбку: — Думаю, ты скоро изменишь свое мнение. *** В темницах было мокро. Серьезно, Гарри всегда думал, что тут будет холодно, мерзко, но сухо, что домовики Малфоев не опустятся до того, чтобы разводить грязь — пусть даже и в подземельях. Но нет, камни в стенах были влажными, пол — кое-где покрытым плесенью, а решетка на непонятно откуда взявшемся окне проржавела — на окне, находящемся под землей! Полное сумасшествие. На удивление, его никто не пытал. Лестрейндж — то ли старший, то ли младший, Гарри не обратил внимания — просто кинул его сюда и запер дверь. Было неясно: Волдеморт что, надеялся, что он станет сходить с ума от одиночества и ради того, чтобы его выпустили, согласится даже выдать пророчество своему злейшему врагу? Вначале Гарри скучал. Рассматривал трещины в камнях, изучал потолок, ковырял плесень на полу. На пробу простукивал стены и пытался выломать решетку. Даже старался выкопать проход под стеной, чтобы выбраться, но Дантеса из него не вышло, и попытка окончилась лишь грязью под ногтями. Потом он ради интереса попробовал сосчитать время, проведенное в этой камере. Но что-то постоянно его отвлекало — то капающая с потолка вода (кто-то что-то разлил наверху, что ли?), то какой-то подозрительный шорох в углу… В целом по прикидкам выходило никак не меньше месяца, и то Гарри считал, что еще и здорово уменьшил срок. От вони, грязи, жажды, голода и прочего он не страдал. В углу находилось что-то вроде импровизированного туалета, который самоочищался после каждого использования. В другом углу был кран, из которого текла хоть и холодная, но чистая вода, а рядом даже лежал кусок мыла. Еда появлялась регулярно — водянистая каша и какой-то напиток зеленого цвета, напоминающий травяной чай, которым Гарри в детстве поила миссис Фигг. В общем, мучить его толком никто не мучил, и единственной проблемой оставалась скука. Гарри думал о Роне и Гермионе, о Снейпе, о Дамблдоре и даже о Волдеморте — хотя мыслей о последнем он старался избегать, потому что они вечно сворачивали куда-то не туда. Представлял, как Орден находит и уничтожает хоркруксы, а потом сюда врывается Джинни с криком: «Гарри, я спасу тебя!»… стоп, это же он мужчина, и именно он должен спасать, правильно? Ну, не суть важно. Иногда он уныло думал, что просто умрет тут от скуки, и Волдеморт сможет всласть посмеяться. В такие моменты утешением становилась уверенность, что Рон и Гермиона смогут уехать куда-нибудь в Америку, Джинни сейчас в Хогвартсе, встречается с Невиллом, а Армия Дамблдора сможет за себя постоять — так что за друзей он, по крайней мере, мог не беспокоиться. *** В один прекрасный день, когда Гарри рассматривал свои руки и радовался, что уж теперь-то он сможет тешить свое чувство прекрасного, наслаждаясь своей бледной кожей — за столько времени без солнца она потеряла даже тот последний след загара, что еще оставался с лета — дверь в камеру внезапно отворилась. На пороге появилась фигура, закутанная в черную мантию. — Риддл, — обреченно констатировал Гарри. Из темноты сверкнули наполненные яростью красные глаза Волдеморта. — Как ты смеешь, мальчишка! — прошипел тот. Гарри только равнодушно пожал плечами — ему было уже все равно, а приход Волдеморта стал хоть каким-то развлечением. Впрочем, тот как-то быстро — слишком быстро — успокоился: — Следуй за мной, — бросил он. Гарри послушно поднялся на ноги, и Волдеморт самодовольно усмехнулся — в темноте было видно сверкнувшие белые зубы. — Не обольщайся, — сразу огрызнулся Гарри, — мне просто надоело здесь сидеть. Волдеморт зло зашипел, и Гарри, разобрав несколько ругательств, приглушенно фыркнул. — Что смешного? — Волдеморт больно схватил его за руку и вытолкнул наружу. Гарри зажмурился: даже слабый свет факелов больно бил по глазам после полной тьмы камеры. — Воображение у тебя хорошее, — миролюбиво пояснил Гарри, — ругаешься с фантазией. — А, ты же змееуст, — вспомнил Волдеморт и мотнул головой: — Следуй за мной, Поттер. — Ну вот, а раньше я был Гарри, — пробурчал обиженный Гарри. От неожиданности Волдеморт споткнулся, а потом резко развернулся, взметнув полами мантии: — Что ты сказал? — Ничего, — смутился Гарри, — не обращай внимания. Риддл привел его в небольшую и — с усилием Гарри заставил себя это признать — уютную гостиную, несмотря на то, что принадлежала она Малфоям. Грубо толкнул в кресло, а сам навис сверху, оперевшись о подлокотники. — Пророчество, Поттер! — прошипел он ему прямо в лицо. Гарри прикусил губу и покачал головой. Волдеморт сузил глаза, а потом щелкнул пальцами, и в дверь внезапно втолкнули Луну Лавгуд. Гарри дернулся в желании подняться, но тут же упал обратно, почти прикоснувшись носом к щеке Волдеморта, все еще нависающего над ним. Тот выпрямился, подошел к бессознательной девушке, лежащей на полу, и толкнул ее ногой. Гарри скрипнул зубами, но промолчал. Волдеморт усмехнулся и перевернул Луну на спину, открывая ее спокойное лицо и закрытые глаза. Не сдержавшись, Гарри вскочил на ноги и заорал: — Что ты с ней сделал, сволочь?! — Твоя подружка жива, не беспокойся, — мерзко ухмыльнулся Волдеморт, — но это может и измениться… в любую секунду. Всего лишь два моих слова… Гарри сжал кулаки так, что ногти больно впились в ладони, и с усилием вытолкнул из себя вопрос: — Чего ты хочешь? — Ты знаешь, Поттер, — выражение бледного лица стало серьезным, и Волдеморт отошел от Луны; Гарри облегченно выдохнул, тут же вновь концентрируясь на Риддле. — Я хочу полный текст пророчества. — Если я расскажу тебе его, ты отпустишь ее? — Гарри заставлял себя проговаривать слова. — Да, — невозмутимо сказал Волдеморт. — Я хочу от тебя Непреложный Обет, — потребовал Гарри. Безволосые брови взмыли вверх, и Волдеморт хитро улыбнулся: — Проявляем слизеринские черты, Гарри? — С тобой нельзя иначе, — угрюмо прошипел в ответ Гарри. — Дашь Обет, что позволишь ей уйти живой и невредимой, как психически, так и физически — и получишь свое пророчество. — Прекрасно, — довольно ухмыльнулся Риддл. *** Следующим утром Гарри сидел по правую руку от Волдеморта и ошеломленно рассматривал рассевшихся за столом Пожирателей, так же изумленно уставившихся на него. Вчера, узнав наконец пророчество, Волдеморт минут пять, наверное, метался по комнате, бормоча что-то себе под нос, а потом кивнул в пустоту и вызвал эльфа, велев тому отвести Гарри в спальню рядом со своей. Гарри в шоке тихо сел прямо там, где стоял, но Риддл не соизволил ничего объяснить. Гарри-то ожидал, что его вот прямо сейчас, на месте убьют — а тут… надо же, однако. Волдеморт постучал ложечкой по стакану, привлекая к себе внимание. — С этого момента Гарри Поттер является моим дорогим гостем и доверенным лицом, — произнес он; сидящая между своим мужем и его братом Беллатриса Лестрейндж закашлялась. — Любой, кто попытается навредить ему, ранить его, будет наказан. Он невозмутимо взял ложку, не обращая внимания на повисшую в воздухе мертвую тишину, и начал есть. Постепенно Пожиратели отмерли и стали тихо переговариваться, обсуждая сказанное. Гарри наклонился к Риддлу и гневно прошипел на змеином языке, чтобы их никто не понял: — Что ты творишь? Волдеморт повернул к нему голову, всем своим видом демонстрируя равнодушие: — Ты имеешь что-то против, Гарри? — Да, черт возьми! — отчаянно прошипел Гарри. — Что… зачем… что это все вообще значит? — А ты до сих пор не понял, мой милый маленький хоркрукс? — злорадно ухмыльнулся Волдеморт. Гарри задохнулся от потрясения, и Волдеморт удовлетворенно растянул тонкие губы в улыбке: — Ты не ослышался, Поттер. Именно об этом говорит пророчество, называя тебя «равным» мне, именно на это указывает твое владение змеиным языком, именно это подразумевается под «силой, о которой я не знаю». Ты часть меня, вот и все. — Вот и все? Вот и все?! Да ты!.. Я!.. — Что «ты», Гарри? Гарри вскочил на ноги и бросил салфетку на стул, пробормотав: — Я не голоден, — и со всей возможной скоростью вылетел за дверь, оставляя за спиной Волдеморта с ухмылкой сытого кота на лице. *** Жизнь в ставке Пожирателей была странной. Волдеморт заставил Гарри дать клятву, что он не попытается сбежать, не станет самостоятельно связываться с Орденом Феникса или отвечать на их письма, звонки и тому подобное. Так что Гарри оставалось лишь бродить по дому, ругаться с Беллатрисой, периодически доводя ссоры до дуэлей, и раздражать Риддла своим присутствием. Две недели спустя он без стука ввалился в кабинет, и Волдеморт раздраженно вскинул на него глаза. — Что, Поттер? — отрывисто бросил он. Гарри пожал плечами: — Не знаю. Мне скучно. — Так найди, чем заняться, — прошипел Волдеморт, прожигая его взглядом. — Ну уж нет! — возмущенно отказался Гарри. — Ты меня сюда притащил, ты настоял, чтобы я остался, так что ты и ищи что-то, что развеет мою скуку! Это будет справедливо! Волдеморт раздул ноздри и взмахом палочки передвинул кресло, ударившее Гарри под колени, заставляя юношу упасть в него. Потом отлевитировал ему на колени пачку документов и приглашающе повел рукой: — Прошу. Читай, разбирайся — но не смей меня отвлекать! Он опустил голову, возвращаясь к работе, а Гарри еще несколько мгновений зло смотрел на него, но после со вздохом последовал совету. На удивление, бумаги оказались интересными. Через полчаса он уже тихо хихикал, а потом и захохотал в голос, не в силах справиться с собой. Волдеморт с чувством выругался на змеином и запустил в него жалящим проклятием; Гарри ловко увернулся, позволив тому врезаться в спинку кресла, и вытер набежавшие на глаза слезы. — Нет, ты только послушай! «От сего числа, я, Уолден Виссарион Макнейр, по поручению Его Темнейшества Лорда Волдеморта, побывал в малой деревеньке с населением, состоящим из одних лишь магглов, убогих и неразумных…» — начал зачитывать он особо восхитившие фразы, даже забыв, с кем, собственно, разговаривает, и не уловив любопытство, написанное на лице Волдеморта. — Это же шедевр юмористики! Они у тебя все отчеты так пишут? Гарри поднял глаза и, наткнувшись взглядом на веселую улыбку, резко замолчал, поняв, перед кем сейчас смеялся. — Нет, это только Макнейр так выпендривается в желании разнообразить мои серые унылые будни, — ответил Волдеморт. — Это называется «непродуманная кадровая политика», — на автомате сказал Гарри поучающим тоном, не сообразив сразу, в чей адрес съязвил.[1] К его удивлению Волдеморт усмехнулся и кивнул. — А ты ведь нормален, Риддл, — пораженно произнес Гарри, будто сделав для себя открытие. — Ты не безумен, ты ведешь себя как… как… человек. — Не смей меня так называть, — прошипел Волдеморт. Гарри только отмахнулся. *** Он не знал, каким образом они оказались в одной постели. Прошел год, Гарри попривык к своему положению «доверенного лица» Риддла и даже к тому, что Волдеморт всячески защищает его — ну, не совсем его, а свой хоркрукс, но сути это не меняло. Пожиратели перестали шарахаться от него, даже начали в какой-то мере уважать — потому что было заметно, насколько спокойнее стал Волдеморт после поимки Гарри. Может, потому, что наконец добился своего, может, так влияла близость хоркрукса. Гарри не задумывался об этом. Он ругался с Беллатрисой, скандалил с Волдемортом, выбивал у него поблажки для пойманных членов Ордена, сдавал ЖАБА по настоянию все того же Волдеморта — мол, тот не хочет иметь в злейших врагах и предсказанных равных «необразованного, недоучившегося мальчишку». Гарри жил — и в какой-то мере даже наслаждался своей жизнью. А потом… Если честно, он толком не помнил тот вечер. Был Рождественский бал, где Гарри официально присутствовал как правая рука Темного Лорда. Кто-то сунул ему в руку бокал шампанского… еще один, еще и еще… К концу вечера Гарри был безнадежно пьян, танцевал с Волдемортом, наступая ему на ноги, а потом тот тащил его на себе до спальни, почему-то не вызвав домового эльфа. Гарри мгновенно вырубился; Риддл потом в красках описывал, как пытался стащить с него мантию, не разбудив. Посреди ночи Гарри проснулся и поплелся в ванную — в туалет, умыться и отыскать антипохмельное. Сделав все это, он вернулся в кровать и с удивлением наткнулся там на какое-то тело, оказавшееся Волдемортом. Тот резко сел, почти столкнувшись лбами с растерявшимся Гарри… а через секунду они уже целовались. Дальше все было совсем мутным. Стоны, вздохи, крики, ласка, смешанная с грубостью… Гарри помнил, что ему было хорошо, но это и все. Утром они проснулись от стука в дверь, потому что Волдеморт проспал встречу с Ближним Кругом, так что времени обдумать все и поругаться не было — а вечером они просто пришли в одну спальню, разделись и легли, обойдясь без слов. Было ли это любовью? Гарри очень сомневался в этом. Безумная смесь чувств, начиная от жаркой ненависти и заканчивая искренней заботой. Но откуда-то он точно знал, что это продлится не один год и даже, возможно, не одну человеческую жизнь. Ведь, в конце концов, хоркруксы обеспечивают бессмертие — а еще они являются частями одной души и стремятся вновь объединиться. Этим, наверное, все и объяснялось. [1] — фразу откуда-то сперла, откуда — не помню.